Дмитрий Глебов - Черный троллейбус

Игоря никто не любил, потому что еще со школы он много выеживался. И все шмотки на нем были сплошь оригинальный «адидас». Очень любил почему-то эту фирму.

Игорь числился на первом курсе Военмеха, и часто устраивал дачные выезды вместе со своими друзьями-студентами. Костета, Жеку и Вовку на них не звали — для него они были слишком молодыми и не того круга. На прошлой неделе, когда оттепель случилась, затеял Игорь очередную пати. Баб позвал, корешей своих, кегу пива притаранил, несколько бутылок «мартини», или что они там пьют. Банька, «фанты», «крокодил», «мафия» и прочие интеллектуальные игрища.

Утром одна девка споткнулась о какую-то корягу у самого крыльца, упала и рыло себе расквасила. Сначала все внимание на ее пятачок переключили, кровь останавливали, которая как из прорвавшейся трубы била. Потом присмотрелись к той коряге, а это была, оказывается, не коряга вовсе, а рука человеческая. Землю размыло, вот она и высунулась, словно поздороваться, помахать всем живущим...

Вызвали ментов. Менты им там все раскопали. Крыльцо разнесли нафиг. Оказывается, эти таджики, что там работали, друг с другом перессорились и подрались. Самый молодой таджик погиб в неравном бою с соотечественниками. Деньги, которые ему причитались, таджики постарше разделили между собой. По праву победителей.

Судмедэкспертиза показала, что парень этот был пятнадцати лет от роду, а задушили его ремнем из кожзама. Подделкой под фирму «армани». Его убийц все еще ищут, но вряд ли найдут — документы-то у них липовые были. Работают, небось, у кого-нибудь на даче прямо сейчас.

После этого вспомнили про нацистскую секс-вечеринку. Ее, давненько уже, устраивали свои же путяжные скинхеды в подвале дома по соседству. У них были от него ключи, и они там все обставили соответствующей атрибутикой: орлы, портрет Гитлера на белом коне, свастики всех видов. Также там был старый телик «голдстар» и дивидишник, умеющий крутить МП3, — как будто свой частный вип-клуб.

Вовке скинхеды симпатизировали, потому что он был статен, белобрыс и чем-то походил на парней с пропагандистских картинок Третьего рейха. А вот Жеку с Костетом хоть и пальцем не трогали никогда, но недолюбливали. Одного за то, что слишком какой-то чернявый и кучерявый (уж не жиды ли в роду), а другого, потому что лох и задрот.

Позвали на арийскую секс-вечеринку одного только Вовку. Подошли на перерыве, когда он с корешами тусил, и предложили поучаствовать. Обещали море бухла и первоклассного секса. Вели себя демонстративно и нагло, будто Костета с Же-кой вообще рядом не стояло. Вовка, конечно, вежливо отказался (вежливо, потому что нафиг лишних врагов наживать), отчего Костет с Жекой его еще сильнее зауважали. Вот что значит настоящая мужская дружба.

(На этом месте образовался перерыв, — тост «за настоящую дружбу».)

У скинов для сексуальных утех была постоянная крашеная блондинка, звали которую Юля. Она считалась истинной арийкой, потому что давала всем скинхедам из идейных соображений. Хоть питерским, хоть заезжим. Настюха, кстати, была с ней знакома, но не общалась. Потому что считала ее не истинной арийкой, а обыкновенной блядью. И вот они тогда все потрахались, и Юлька потом неизвестно от кого залетела. Все, кто в той вечеринке участвовал, человек шесть, скидывались на аборт. Потом, правда, грустно шутили, что вот родился бы пацаненок и стал бы «сыном путяги». Воспитывали бы его все вместе, коллективно приучаясь к ответственности...

Вале эта история напомнила о приключениях с Оксаной и лучшим другом Масякиным. Как они тогда отожгли в 24-ой аудитории, налакавшись крымского портвейна, купленного со стипендии! Промотали все деньги за вечер, но зато есть теперь что вспомнить. Валя не видел Масякина где-то полгода (по скайпу не считается). Успел за это время сильно по нему соскучиться.

С этими же нациками произошла другая, уже совсем печальная история. Рассказывая ее, пацаны уже не шутили. Насупившись, глядели кто вниз, кто в пустоту. В их районе поселился хачик и открыл свой бизнес по ремонту обуви. Работал лучше других, брал меньше, и сразу оброс постоянными клиентами. Тогда конкуренты, тоже хачики, но из другой общины, стали думать, как его приструнить. Чтобы либо цены повысил, либо набойки ставил хуже качеством.

Вежливые разговоры на него не действовали, а запугивать они еще не пробовали. Наняли для этого местных скинхедов, а те и обрадовались. Рассудили, что, с одной стороны, благое дело совершат, наехав на «зверушку», с другой — бабла заработают. А то, что эти деньги очередной «понаехавший» заплатит, их не волновало. Может, хотели на них оружия прикупить, но, всего скорее, просто набухаться с Юлькой.

(Местные нацики, хоть и оставляли всюду граффити про ЗОЖ и про то, что «Русский — значит трезвый», но делали это почти также отстраненно, как местные волонтеры агитировали за отказ от курения).

Сунулись ночью вчетвером, с битами и арматурой, а у хачика ротвейлер был огромный и злющий. Наниматели им об этой адской шавке ничего не сказали, может, специально. Ротвейлер одного загрыз, другого сам хачик застрелил из охотничьего ружья. Оставшиеся двое сели в машину и стали драпать. Потом за ними полиция, как назло, увязалась. Гнали как сумасшедшие, оторвались почти. И тут внезапно на дорогу мусоровоз выехал. Не тот, который полицейских возит, а тот, который нормальный мусор по утрам забирает. Странно, конечно, откуда среди ночи мусоровоз, — но кто теперь разберет. Погибли оба.

Эти нацики учились в 254-ой группе, вместе с тремя дагами. Теперь даги по ним скорбят. Слоняются по путяге осиротевшие, повесив чернющие головы, и некуда им себя приспособить. Некому стало удаль свою южную показывать, а значит, и поводов нет для победной лезгинки.

Хотя Костет, Жека и Вовка всю жизнь считали скинов редкостными мудаками, но сейчас подняли пластиковые стаканы, не чокаясь. Валя тоже подумал, что жалко, можно ведь было попытаться их перевоспитать: из таких пассионариев часто получаются добротные, социально активные граждане. Просто пути своего не нашли. Или нашли, наоборот. И закончиться все должно было именно так, как закончилось: на полной скорости в брюхе мусоровоза.

С началом второй коробки водкосока позитива прибавилось. С каждым новым стаканом Жека косился на предполагаемых террористов все более открыто. Иногда он им подмигивал, дескать, слежу за вами. Когда соководка закончилась, все уснули.

До самого места назначения никто из кавказцев никого не порезал и даже не взорвал. Стоя на перроне, Жека провожал взглядом их удаляющиеся фигуры. Беспокойство не покидало его. Когда они совсем скрылись из виду, оно усилилось настолько, что он готов был помчаться за ними следом. Жека жопой чуял — что-то с ними не так. Что-то они задумали.