Джесс Невинс - Мистические города

Не так грубо, как топором, и не требуется особого мастерства палача. Надежно. Практично. Одинаково для всех жителей Торнолла, кого решило покарать императорское правосудие, независимо от происхождения. Эта машина обладала удивительным свойством, которое редко когда встретишь: она была справедливой.

Первыми прибыли приговоренные к смерти. На этот раз трое: двое молодых и один старик. Сегодня на два человека больше, чем обычно. Беспорядки в прибрежной провинции Дарса подняли уровень смертности по всей империи. У всех приговоренных, раздетых по пояс, руки были связаны за спиной. Несчастные проследовали под охраной еще четырех Часовых сквозь толпу и подошли к основанию Сооружения. Там Часовые оставили их и заняли позицию возле гильотины. Заключенные стояли, щурясь на солнечном свету, все до одного бледные и напуганные, но бежать не пытались. Некуда было бежать.

У Джассы дыхание перехватило. Леди Смерть.

Она прибыла верхом на белоснежном жеребце, и это была единственная дань традициям. Джасса еще помнил, как обставлял свое появление ее отец: цвет костюма в тон масти скакуна, в руке — коса из полированного серебра, на лице — маска смерти, на голове — терновый венок. А его дочь выглядела совершенно обыденно: распущенные волосы рыжего золота, простая легкая юбка и кружевной лиф. Не слишком проницательный наблюдатель мог бы ошибочно принять ее за барменшу, если бы не золотая цепочка на шее и сапоги из тонкой кожи, да еще позолоченные шпоры.

Она могла бы исполнять свой долг более зрелищно, по примеру отца. Интересно, почему она этого не делает.

Подобные атрибуты были необязательны, однако, задумавшись над ситуацией, Джасса понял их ценность. Любой правитель сносил головы, когда возникала нужда. Но если делать это слишком часто, даже по необходимости, последует недовольство. Накинь же на смертную казнь достаточно обоснованный юридический покров, добавь немного таинственности, облеки все в ритуальную форму, и твои граждане почти смогут забыть о том, что настоящая цель представления — лишить жизни трех человек. Но когда леди Смерть прибыла на место, ни у кого не возникло вопроса, почему там стоят трое вышеупомянутых горемык.

Выехав на площадь, она натянула поводья и произнесла чистым сладким голосом:

— Император приказал. Все должны подчиниться.

Ни один человек не проронил ни слова. Тишину нарушали лишь случайное покашливание, шарканье ног и то тут, то там приглушенное всхлипывание. Трое приговоренных повернули головы к леди Смерти, когда та спешивалась со своего жеребца. Один из Часовых принял поводья.

Лицо Азерафель было непроницаемым. Больше она ничего не сказала. Быстро подошла к Сооружению и сняла маленький лоскут ткани со спускового механизма. Часовой скомандовал:

— Давай!

Кучер повернул рычаг до упора. Леди Смерть кивнула Часовому, и он подвел первого осужденного к упряжи. Приговоренный вложил голову в ремни, которые поддерживали голову таким образом, что несчастный смотрел прямо в глаза палачу.

Неужели это произойдет?

Произошло. Точно так же, как свершалось подобное таинство раньше, во время всех тех казней под руководством его возлюбленной, за которыми он наблюдал. Перед тем как потянуть рычаг, леди Смерть произнесла что-то. Джасса не слышал что. Он только видел, как двигаются ее губы. Ему стало интересно, слышал ли ее слова кто-нибудь еще, кроме осужденного. Джасса, конечно, находился очень далеко, чтобы быть абсолютно уверенным, но он почти мог поклясться: на лице приговоренного появилось выражение, скажем так, изумления. А потом леди Смерть потянула рычаг, и обезглавленное тело мужчины упало на траву, дернулось и застыло. Из толпы послышался тихий стон. Молодая девушка рухнула в объятия пожилой женщины, которая с молчаливой горечью смотрела на мертвеца.

— Давай!

Снова были сделаны приготовления, и снова взяли мужчину помоложе, согласно традиции. Леди Смерть опять шепчет что-то — и второе тело падает рядом с первым.

— Давай!

Все это время старик стоял абсолютно неподвижно, и, когда Часовой пришел за ним, он не двинулся с места. Часовой потянул его за руку, но старик вырвался. Он не отрывал дикого взгляда от Сооружения и не мог сделать ни единого шага. Часовой жестом велел приблизиться двум своим товарищам. Те поспешили на помощь и подхватили приговоренного с двух сторон.

— Нет! Я не готов!

Джасса покачал головой. Не упорствуй, Старик. Это только принесет тебе дополнительные страдания и может огорчить мою леди.

Но старик, кажется, не хотел принимать во внимание, что там чувствует леди Смерть. Он по-прежнему цеплялся за жизнь и не собирался сдаваться. Он боролся все с большим и большим отчаянием, пока стражники тащили его все ближе и ближе к смерти. Он почти вырвался, и один из Часовых занес защищенный броней кулак над головой бедолаги.

— Прекратите!

Кулак застыл на полпути. Даже приговоренный перестал сопротивляться. Вместе с остальными он наблюдал, как леди Смерть подходит к нему и протягивает тонкую руку. Часовые взглянули сначала друг на друга, потом на леди Смерть, а затем отпустили старика и отступили назад.

Старик выглядел сконфуженным. Мгновение он стоял не двигаясь, потом взял ее руку, а она, приподнявшись на цыпочки, что-то шепнула ему в ухо. Он расправил плечи и выпрямился. На секунду показалось, будто годы растаяли, и Джасса смог представить, как старик выглядел в молодости. Приговоренный улыбнулся и позволил девушке медленно подвести себя к Сооружению. В следующий момент он засунул голову в ремни и застыл, словно скала. Через мгновение он был уже мертв.

Леди Смерть взобралась по ступенькам на платформу, и кучер склонился в низком поклоне. Затем она нагнулась, одну за другой подняла отрубленные головы и подняла высоко, чтобы толпа могла их увидеть. И все было кончено. Затем она спустилась вниз, снова оседлала своего жеребца и вскоре исчезла из виду, удалившись по дороге Аверсы вместе с Сооружением и Часовыми, замыкавшими шествие.

И только тогда начались стенания, когда родственники и друзья подошли забрать тела.

— Я хочу того, чего никогда не смогу получить. Это глупо.

Джасса обнаружил, что бредет по дороге Аверсы в противоположном направлении, прочь от своей возлюбленной, к развалинам городских стен, к Весланским воротам. Он рассчитывал — и это была только одна из многочисленных мыслей, одолевавших его, — что, отправившись за город на долгую прогулку, сможет прочистить мозги и взбодриться. Давненько уже не ходил Джасса по этой дороге и почти забыл про Рассказчиков.