Андрей Буторин - ПЕРЕПУТАННЫЕ ДУШИ - Найти себя

– Сейды? – удивленно переспросила женщина. – В таком случае, должна вас разочаровать…

– У вас нет в музее сейдов? – изумленно ахнула Полина. – Как же так? Ведь это так интересно!

– Видите ли, дело в том, – отставила чашку Евгения Владимировна, – что сейдов по определению не может быть в музее.

– Почему? – дуэтом спросили Павел с Полиной.

– Потому что это – священные камни. Их место – в Святилищах, там, где установили их духи. Перенести сейд – значит разрушить его силу, а еще хуже – навлечь на себя проклятье духов! Да к ним и подойти-то не каждому удается…

– Да уж!.. – вздохнул Павел, а Полина часто закивала головой.

– Что, пытались? – метнула на гостей женщина встревоженный взгляд.

– Угу, – кивнули оба.

– И?.. – нахмурила брови Евгения Владимировна. – Только не лгите, пожалуйста!

– Вы все равно не поверите… – пробормотал Павел.

– Я? – сверкнула глазами женщина. Теперь она ни коим образом не напоминала уже простую сельскую жительницу. Лицо приобрело упрямые, гордые черты представительницы свободолюбивого и самобытного северного народа. Павел сразу же вспомнил, слова Герки о том, что Исакова – наполовину саамка. Как раз это озвучила и сама Евгения Владимировна: – Мой отец – коренной саам, или лопарь, как еще недавно называли нас русские… То есть, не нас, я ведь и сама русская наполовину… Раньше такого произойти не могло – браки заключались только между своими. Но сейчас чистокровных саамов в России всего меньше двух тысяч. Причем, почти все они и живут здесь, в Мурманской области. Но это – судьба всех малых народов, вы и сами знаете. Но я не о том… Вот вы сказали, что я не поверю. Ребята, дорогие, я на своем веку повидала и узнала такое, что это вы не поверите и половине того, что я могла бы вам рассказать!.. Ведь для современной молодежи, да и для более старшего поколения, увы, тоже, древние народные сказания – это всего лишь легенды, сказки!.. Вы зачитываетесь фантастическими романами о далеких чужих мирах, а сами ленитесь поглядеть себе под ноги, оглянуться вокруг, увидеть и понять, что и окружающий мир полон тайн, загадок и чудес!..

– Как раз это мы уже поняли, – перебил Исакову Павел и, вопросительно глянув на Полину и дождавшись ответного кивка, сказал, невольно понизив голос: – Мы как раз с чудесами и столкнулись. Самыми, к сожалению, фантастическими. Роберт Шекли, продолжение следует…

– Почему «к сожалению»? И при чем тут Шекли?

– Вы его «Обмен разумов» читали?

– Наверное, читала. Хотя в последнее время я фантастикой не увлекаюсь. Но, судя по названию, речь там идет о пересадке мозга?

– Не совсем. О пересадке сознания, если точнее. Так вот, Евгения Владимировна, – подался к Исаковой Павел и перешел вовсе на шепот: – Нам с Полиной поменяли сознания. Или, наоборот, тела. Так что я теперь – Павел, а она – Полина. Вот так. – Павел снова откинулся на спинку стула и отхлебнул из кружки.

– Понятно. – Евгения Владимировна, кажется, и впрямь не удивилась, только чуть побледнела. – И кто это сделал, по-вашему?

– Или духи сейдов или колдунья, – страшным шепотом, по-детски округлив глаза, сказала Полина. Из уст взрослого мужчины, в чьем облике она сейчас пребывала, это прозвучало очень смешно.

Однако никто не засмеялся. Заведующая музеем, напротив, стала еще серьезней:

– Колдунья? Почему вы так решили?

– Мы ее видели, – сказал Павел. – Старая саамка. Мы повстречались с ней в лесу. И я, и Полина, независимо друг от друга. А я еще и во сне ее видел. Только, думаю, это не совсем сон был.

– А ну-ка, подробней, – по-учительски хлопнула в ладоши Евгения Владимировна. – Почему вы решили, что это была саамка?

– Ну, она была одета так… – Павел неопределенно повел руками в воздухе.

– Как? – нетерпеливо переспросила Исакова.

– Такой кокошник у нее на голове был, платком повязанный, – вспомнил Павел, – красный такой, круглый, высокий…

– Это шамшура, – пояснила Евгения Владимировна, – национальный женский головной убор.

– Вот! Я же говорил! – обрадовался Павел. – А еще у нее такое платье смешное было – словно кусок ткани свернули и сшили. Туника – не туника… Само серое, словно ткань некрашеная, а ворот, подол, рукава цветной тесьмой, узорами всякими, бисером украшены…

– Это юпа, скорее всего, – кивнула Исакова, – а может быть, патт, если ворот прямой…

– У нее еще пояс был, – встряла Полина, – из цветной шерсти, плетеный такой. А на нем какие-то подушечки висели, мешочки…

– Обереги, – сказала женщина, – и швейные принадлежности.

– А самое клевое – ее мокасины! – с восторгом продолжила Полина. – Такие низкие, из выделанных шкурок, с загнутыми носами, а спереди – две длинные завязки, ими щиколотки были обмотаны. Класс! Я тоже такие захотела…

– Это каньги, – сказала Исакова. – Из нерпичьих шкур. Судя по всему, это была действительно саамка. Причем из тех, что традиции свято чтут. Ведь так у нас давно никто не одевается, если на праздники только. И то – не всегда правильно, молодежь традиции забывать стала… Но все равно удивительно, что в таком наряде ваша знакомая по лесу гуляла…

– Да какая она знакомая! – возмутился Павел. – Ведьма старая!..

– Не надо так, – посуровела Евгения Владимировна. – Если это не человек, то она может тебя услышать и рассердиться.

– Хуже не будет, – хмыкнул Павел. – А Герка, кстати, говорил, что это могла быть и впрямь не старуха… Ну, то есть, не настоящая. Дух чего-нибудь. Дерева, ручья…

– Ручья? – подняла брови Исакова. – Вполне… Там, где сейды – всегда есть родник.

– Да, и Герка так говорил! – обрадовался Павел.

– У нас ведь недавно такой случай был… Вот вы про экспозицию сейдов в музее интересовались. Ну, я вам уже объяснила, что их в музее быть не может. Зато одному фотографу из Мурманска удалось сейды заснять. И он десяток снимков в наш музей передал. Я оформила стенды, разместила в зале, там, где у меня обрядово-культовая тематика… И что вы думаете? Назавтра приходим – на полу вода. Думали, трубу прорвало, вызвали сантехника – все в полном порядке. А вода, оказалось, из-под половиц сочится. Пришлось пол вскрыть. И, представьте себе, прямо из трещины фундамента словно родник бьет! Ремонтники заделали трещину цементом, пол снова настелили – наутро та же картина, на полу вода!.. Снова доски подняли – родник по-прежнему на месте. И вот тогда я и вспомнила о связи сейдов и ключей. Убрала фотографии – родничок меньше стал, на глазах прямо стал замирать, словно сквозь цемент проваливаться… Через пять минут, кроме сырости, ничего о нем не напоминало. И с тех пор ничего подобного не повторялось. Так что фотографии я в подсобку убрала, в папку сложила и крепко завязала.