Кэрри Гринберг - Лунные капли во флаконе

   Сложно было понять, действительно ли мистер Черрингтон жаждет дружбы с представителем верхушки местного общества, или же рассчитывает свои собственные схемы сотрудничества и уже предвкушает некую финансовую выгоду.

   - Это было бы чудесно, - снова согласилась жена. - Здесь, вдали от города, нам не помешает подходящее общество. Да и Амелии будет полезно немного развеяться.

   - Меня не интересует досуг Амелии, - отрезал мистер Черрингтон. - У нее и так не слишком много дел. На твоем месте я бы лучше подумал не о ее досуге, а о том, чтобы научить ее хоть чему-нибудь полезному. Я не хочу краснеть перед своим будущим зятем, что в жены ему досталась бесполезная и праздная девица.

   - Мы говорили с ней сегодня об этом, дорогой. Она будет работать над собой.

   - Обед в саду будет неплохим вариантом, - Бертрам вернулся к старой теме, всматриваясь в темное окно, за которым находился тот самый сад, однако сейчас в нем можно невозможно было разглядеть ничего, кроме тусклого отражения гостиной. - Надеюсь, у тебя найдутся силы подготовить все необходимое и составить меню. Или у твоей миссис Уильямс, ведь она смыслит в этом куда больше.

   - Но на улице прохладно!

   - Потеплеет, - коротко ответил он.

   - Ах, милый Бертрам, я подумала сегодня, не позвать ли нам доктора Бруннера! Меня настиг ужасающий приступ мигрени, и я полдня пролежала в кровати, совершенно не в силах подняться. Быть может, он снова пропишет мне те чудесные розовые пилюли?

   - Доктор? Одно из твоих излюбленных развлечений? - мистер Черрингтон сердито забарабанил костяшками пальцев по подлокотнику кресла, потом резко повернулся к жене. - Вот что, дорогая, меня не волнуют подробности твоих недомоганий, и не смей больше заговаривать о них, когда я говорю совершенно о другом! Ты могла бы уже запомнить, что я не люблю, когда меня перебивают. Забудь хотя бы на время о своих глупых капризах, и вместо этого подумай о том, как лучше принять гостей.

   Миссис Черрингтон часто заморгала, будто ей в глаз попала соринка.

   - Но я... - начала было Кейтлин, однако осадила себя и лишь тихо произнесла: - Прости, дорогой. Если тебе это досаждает, я не буду больше жаловаться.

   - Хм... - он наградил жену скептическим взглядом. - Я надеюсь, что так и будет. И что ты вспомнишь о своем долге хозяйки дома. А о докторе забудь, и чтобы я больше не слышал об этом. Не думаешь же ты, что я буду платить по нескольку гиней всякий раз, когда тебе придет в голову подобная прихоть? Неслыханно! Наверняка в округе найдется подходящий врач, к чьим услугам мы и прибегнем. Нужно будет спросить мистера Адамса. Вряд ли его семья вызывает лондонского врача!

   - Да, это чудесная идея. Я уверена, что Адамсы смогут оказать нам неоценимую помощь, - покорно согласилась Кейтлин.

   Она никак не могла выбросить из головы то, что услышала днем в кухне. В этом самом доме был пожар? Неужели та женщина из деревни и в самом деле говорила об их уютном доме? Об этом самом доме, где такие просторные комнаты, а из окон открывается столь чудесный вид? Он горел? И весь этот дым, из-за которого дети не могли заснуть, и что-то там ужасное с коровой... Гарь и едкий дым повсюду, подумать только! И кто-то недавно умер? Мысли роились в голове девушки, не желая складываться в единую картину.

   После ужина Амелия сразу же ушла из столовой, но никак не могла заставить себя подняться в комнату, которая теперь представлялась ей чужой. Подумать только, пожар! Что там говорила эта болтунья? Запах гари, пропитавший все вокруг - как это кошмарно! Ей не хотелось думать об этом, но в ее памяти снова и снова звучал голос деревенской сплетницы. Девушка задумчиво уставилась в темноту окна в холле, но оттуда на нее глянуло лишь собственное отражение. Нужно подумать о чем-нибудь другом. Ричард! Наверное, он скоро ответит на ее письмо. Обязательно ответит! Она вздохнула и повернулась к лестнице, чтобы подняться в свою спальню.

   На низком столике у стены что-то тускло блеснуло. Амелия сделала несколько шагов и нерешительно взяла в руки темно-красную книжечку с миниатюрным замочком: он-то и привлек ее внимание. Обложка была изготовлена из мягкого материала, похожего то ли на бархат, то ли на замшу. Она слегка потерлась от времени, но все-таки было ясно, что эта вещица принадлежала человеку благородному и обладающему недурным вкусом. А еще - что этой книжечке уже немало лет.   

Глава 3

   "18 ноября.

   Пусть это будет первой записью в моем новом дневнике. Все тетради, которые я хранила с самого детства, отправились сегодня в огонь. Я смотрела, как их страницы горят одна за другой, а огонь плотоядно пожирает их, разгораясь и обдавая жаром мои руки и лицо. Вся моя глупая и бесцельная жизнь, все пустые мысли и ничего не значащие слова исчезали вместе с бумагой. Так оно и должно быть, и теперь нет пути назад, нет прежней меня, нет той наивной маленькой девочки, писавшей о своих мечтах и желаниях. Их теперь тоже нет, нет ничего! Внутри меня одна пустота, а снаружи - огромный бездушный дом, ставший мне чужим, мой муж, который холоден и безразличен ко мне, и нет ни одного человека, который смог бы меня понять. Я начинаю свои записи с самого начала, как и свою жизнь - быть может, мне удастся воскресить ее из праха? Я сама не верю в это, но я пока еще не готова сдаться!

   Сейчас я одинока и опустошена. Мне никогда уже не стать такой, какой я была раньше, да и нет смысла - я выросла и изменилась. Быть может, этот дневник поможет мне понять, кем я стала. Никто и никогда не сможет прочесть его и узнать, что происходит со мной, что я чувствую после всего произошедшего. Но раз мне не с кем поговорить, раз теперь я совершенно одна, то пусть эта тетрадь станет моей доверенной подругой, перед которой я наконец-то смогу открыться. Я так хочу надеяться, что в моей душе еще остался хотя бы один маленький неомертвевший кусочек, который я смогу пробудить. Лишь бы не разбередить рану полностью - тогда она уже никогда не сможет зажить!

   Мне больно писать и больно вспоминать об этом... событии. Несчастном случае. Роковом ударе судьбы. Впервые за последние месяцы я смогла унять дрожь, заставить слушаться мои слабые пальцы, взять перо и усадить себя на дневник, чтобы выплеснуть наружу все разрывающие мою душу страдания, иначе они сожрут меня изнутри.

   Как быстротечна и непредсказуема, оказывается, наша жизнь: еще недавно я была счастливой женой, красивой женщиной, которой восхищались и носили на руках, любили и боготворили. О да, я была красивой! Возможно, я красива и сейчас, но я давно не подходила к зеркалу, давно не надевала что-то кроме домашнего платья и не прикасалась к гребням и украшениям. Когда-то мне говорили, что мой смех похож на журчание ручья, но как же давно я не смеюсь! Но и не плачу - у меня больше нет слез, все они ушли вместе с той частью меня, что погибла. Мои горькие, мертвые слезы по потерянной жизни, по утраченному счастью и ушедшим надеждам.