Джей Стрит - Исчезновение

Он осторожно налил себе пива.

— Мне кажется, Джерри по-настоящему любил свою работу. Я имею в виду работу с бомбами.

Айлин посмотрела на него:

— Да, наверно.

— Пока я ходил за пивом, я заметил, что он устроил что-то вроде мастерской внизу. Похоже, он много возился на дому с этими бомбами. — Пит улыбнулся. — Ты не боялась, что он мог однажды взорвать весь дом?

Айлин отрицательно покачала головой:

— Он никогда не приносил домой порох или динамит. Он только изучал механику бомб.

Мы с Питом побыли у Айлин еще с полчаса и распрощались.

Пит сел за руль нашей машины и включил зажигание.

— Они давно были женаты, Фред?

— Два года. Ты это знаешь не хуже меня.

Он кивнул.

— Ты никогда не задумывался, что большую часть времени видишь людей только тогда, когда на них надето праздничное платье? Никогда не знаешь, что на них надето, когда тебя нет рядом.

— Они ладили друг с другом, — ответил я. — Если бы было наоборот, они всегда могли развестись.

Пит влился в поток на Восьмой улице.

— Там в подвале валяются груды всевозможных схем.

Он остановился у светофора.

— Ужасно все это, Фред. Но, по крайней мере, О’Брайен был практичным человеком. Он как-то говорил мне, что застрахован под завязку. Вроде тысяч на пятнадцать.

Я выбросил сигарету в окно.

— Давай побыстрее вернемся, пока Стюарт не встретился с адвокатом.

Стюарт располагал временем подумать, но, видно, мысли его не были чересчур радостными. Он вздрогнул, когда мы с Питом вошли в комнату.

Пит снял свой пиджак и повесил его на спинку стула. — Ну, Стюарт, вот и я. Ты вспомнил меня? Стюарт резко дернул головой:

— Я повторяю, что ничего не знаю обо всех этих взрывах.

Пит вплотную приблизил свое лицо к лицу Стюарта:

— У тебя никогда не выходило ничего крупного прежде. Так, несколько увечных. Сейчас ты стал большой птицей. Все будут читать о тебе в газетах.

В глазах Стюарта что-то промелькнуло.

— Мистер Стюарт, — вкрадчиво сказал я. — Все, что мы добиваемся от вас — это простого заявления. А после можете разговаривать с репортерами, если пожелаете. Я уверен, что вы не сойдете с первых полос в течение многих месяцев.

Он облизнул губы.

— Нет, — выдавил он, наконец, из себя. — Мне нечего вам сообщить.

— Мистер Стюарт, — терпеливо продолжил я. — Мы же не выдергивали вас из толпы наугад. Мы и раньше видели вас. Например, возле книжного киоска на прошлой неделе.

Пит три-четыре раза легонько похлопал его по плечу.

— Ты убийца полисменов, малыш. Прими это к сведению и перестань брыкаться.

— Мистер Стюарт, — вмешался я. — Мы здесь не для того, чтобы судить вас. Возможно, вы имели повод для обиды. Так это или нет?

Он почти заговорил, но… Что-то удержало его.

Пит прервал затянувшееся молчание:

— Ты знаешь, что тебя ждет, Стюарт? Ты знаешь, как поступают с убийцами в нашем штате?

Лицо Стюарта побелело.

Я стал там, где он не мог видеть меня, посмотрел на Пита и предупреждающе покачал головой.

— Мистер Стюарт, — мягко сказал я. — Нет никакой опасности, что вы попадете на электрический стул. Это совершенно ясно. У вас есть определенные психические отклонения, и судебные власти штата обязаны признать вас больным. Самое худшее, что может произойти, — вы проведете несколько лет в лечебном заведении.

Мы дали Стюарту целую минуту на размышление, но он упрямо помотал головой:

— Нет. Я отказываюсь что-либо говорить.

Пит подошел и, схватив Стюарта за рубашку, с силой влепил ему затрещину. Он только так и мог работать.

— Ну, Пит, — пожурил я его. — Ты же знаешь, что нам нельзя позволять себе ничего подобного.

Пит вытер ладонь.

— Почему бы тебе не спуститься вниз и не выпить чашечку кофе, Фред? Вернешься через пятнадцать минут.

Я покачал головой:

— Нет, Пит, — и посмотрел на Стюарта: — Ваш альбом производит впечатление. По-видимому, бомбы были излюбленным объектом ваших исследований.

Пит усмехнулся:

— Но альбомчик не полон, Стюарт. Не хватает твоей карточки.

— Я по-настоящему восхищаюсь вами, мистер Стюарт, — сказал д.

— Вы сумели не попасться в течение стольких лет!

Мне показалось, что на миг его глаза самодовольно вспыхнули.

— Вы будете удивлены, узнав, сколь много мы уже имеем признаний. Как раз сейчас внизу сидят три человека, которые буквально требуют, чтобы их фотографии поместили в газетах. Они хотят взять на себя этот взрыв и все предшествующие.

По всей вероятности, причиной того, что он покраснел, было его возмущение.

— Вот так, мистер Стюарт, — подытожил я. — И еще. Я ведь не всегда буду здесь находиться. И тогда Пит зайдет пообщаться с вами, а он добивается того, что ему нужно, не совсем нежными способами. И я ничем не смогу помочь, пока вы не сделаете мне заявление.

Я прикурил сигарету и дал Стюарту время подумать.

Я видел, как его мысли находили отражение на лице, как он переваривал сообщение о том, что кто-то другой хочет урвать его славу, как он обмозговывал перспективу остаться наедине с Питом.

Стюарт потер руками о брюки и уставился в пол. Наконец он вздохнул:

— Хорошо. Я все вам расскажу.

Пит жестко улыбнулся:

— Я особо хотел бы услышать о последней бомбе.

Стюарт вспылил:

— Я не произнесу ни слова в вашем присутствии. Я буду разговаривать только с ним.

Он указал в мою сторону.

Пит посмотрел на меня и передернул плечами. Он вышел и прислал стенографистку.

…Когда Стюарт кончил рассказывать о тринадцатом взрыве, я закурил новую сигарету.

— Касаясь последней, четырнадцатой бомбы. Что заставило вас использовать три шашки вместо одной? Явилось ли это следствием того, что вы не были удовлетворены действенностью других бомб?

Он хитро глянул на меня:

— Да. Именно поэтому.

Я пустил дым через нос.

— На этот раз вы не использовали устройство замедленного действия. Вы отладили механизм так, чтобы коробка взорвалась, когда ее поднимут. Я полагаю, вы вряд ли сможете объяснить это?

Он ненадолго сдвинул брови:

— Я решил, что это даст больший эффект.

…Когда стенографистка вернулась с отпечатанной расшифровкой, Стюарт внимательно прочел текст и подписал все копии.

После этого мы снова остались вдвоем.

Я подошел к окну, распахнул его и, высунувшись наружу, вдохнул свежий воздух раннего вечера.

Стюарт стал рядом со мной.

— Допустим, я скажу, что солгал, когда делал признание. Я могу так сказать?

— Да. Думаю, что можете.