Евгений Некрасов - Большая книга ужасов – 67 (сборник)

Но дело оказалось общее.

Кочевник полетел вместе с нами. Я не понимал, что происходит, до тех пор, пока его смуглый палец не опустился, показывая что-то на земле. И тогда из баков хлынул яд и, подхваченный вихрем от винта, понесся вниз, на одинокую избу Гематогена и его прогоревший погребальный костер.

Мышь кричала и хватала пилотов за руки, потому что мы правда не хотели зла эльфам даже после всего, что они нам сделали. Кочевник поймал ее в охапку и назидательно сказал: «Нехоросий птела!»

Это прозвучало как эпитафия народцу, который слишком яростно бился за свою никому не нужную независимость.

А ходики эльфов достались какому-то барыге в Красноярске. Вырученных денег нам еле-еле хватило на одежду и билеты на поезд. И то папа был рад, потому что, когда мы в тряпье с чужого плеча вваливались в антикварные магазины, продавцы вызывали охрану.

Папа сказал барыге, что продает часы эльфов; название, видно, понравилось, хотя никто не принял его всерьез. Месяца через два мы прочитали в газете, что часы эльфов продавались на аукционе, но успеха не имели и ушли за стартовую цену десять тысяч долларов. С вежливым злорадством газета сообщала, что неуклюжий покупатель, уплатив деньги, хотел немедленно завести часы и у всех на глазах раздавил их в прах. Скорее всего, так и было, но Мышь с ее страстью к сочинительству тут же нам рассказала целую историю. Будто бы по всему миру в антикварных магазинах покупают и уничтожают вещи эльфов, попавшие в руки людей. А в кармане у каждого покупателя таких редкостей сидит маленький гвардеец в шляпе с перьями из синичьего крыла и держит наготове отравленную шпагу.

Мария Некрасова

Проклятое место

Глава I. Место, где ты живешь

Темнота давила на мозги. Пыльные полоски света, проникающие сквозь дырявую крышу, только еще больше слепили. Киря медленно шел по хлипкому полу: доски под ногами пошатывались и скрипели. Глазам было больно от этой полосатой темноты: тонкие лучики света на полу, а вокруг черный мрак. Под ногами валялись ошметки пакли, гвозди, комки грязи с отпечатками подошв и собачьих лап. Домик давно растащили: когда-то здесь была и мебель, и отделка, а сейчас только голый сруб да мусор на полу. В маленьких окошках с огрызками подоконников даже не было стекол.

– Могила, – громко прошептал Васек. Он посветил фонариком на мохнатые от пакли стены, и в луче мелькнул крысиный хвост. – Видал, какая здоровая! Что она здесь жрет, интересно? Доски, что ли? С гвоздями!

– Не болтай, – буркнул Киря. – Живет она здесь. Тепло, тихо, людей нет. А питаться к соседям ходит. К тебе, например.

– Подавится! У меня Феня крысоловка! На днях вот такую тварь на крыльцо притащила. – Васек широко развел руками, как рыбак, хвастаясь пойманной рыбой. – Надо будет – и твоего пса задерет!

– Ну-ну. Сегодня привести или завтра?

Глаза уже привыкли к полумраку, и Киря потихоньку рассматривал комнату. Бревна, пакля, доски. В углу – куча пустых пакетов и скомканных газет, наверное, крысы натащили для гнезда. На полу среди мелкого мусора – кокнутая тарелка с цветочками и следы, следы. Собачьи и человеческие.

– Вась, а кто-то сюда ходит!

– Десятый класс тут вечерами пасется, больше некому! Неужто они проглядят такую хату?! Вроде недалеко, а на отшибе, никто не мешает. Печка вон еще целая, грейся – не хочу…

Киря слушал и пинал здоровенный висячий замок на крышке подпола. Кому пришло в голову запирать подпол на такой замок? А главное, он был не ржавый, не старый. Дужка вон отполирована, блестит… И петли! Петли у дверцы смазаны, Киря ткнул пальцем и тут же испачкался.

Интересно, что там? Клад? Труп? Да ну, скорее всего, просто закрыли от десятиклассников. Участковый дядя Миша приехал и закрыл. Дом тоже когда-то был заколочен, но кто-то ведь оторвал доски. Десятиклассники, да. А в подпол замок срывать поленились, они не любопытные.

От волнения Киря нарезал круги вокруг загадочной дверцы, даже прыгал, пробуя на прочность гнилые доски.

– Васек! Нигде ломика не видишь?

– Что? – Васек подошел и оценил: – Хочешь отведать огурчиков двадцатилетней выдержки? А что, умно: в школу долго не пойдешь!

– Глупый! Неужели самому не интересно?

Васек кивнул и, хлопнув дверью, побежал искать, чем бы сковырнуть замок. Киря остался бродить по дому. Слазил за печку – может, кочерга найдется вместо ломика? Нашел пакет из-под чипсов и пустую бутылку: похоже, Васек был прав насчет десятиклассников.

От тишины звенело в ушах. Васек на улице не подавал признаков жизни – домой, что ли, побежал за ломиком? А совсем рядом по полу зацокали когти.

Киря поднял голову. Собака. Погреться зашла. Грязно-рыжая, с порванной губой. Ничья. Видно, что ничья. На боках жирок, а в глазах растерянность и ужас. У домашних таких глаз не бывает. Собака стояла на пороге и молча скалилась порванной губой.

– Заходи, грейся, – кивнул ей Киря. Собака попятилась и оскалилась еще больше. На загривке ее вздыбился колтун с бардовыми ошметками болячки.

– Да не бойся ты так, я не кореец! – Киря жалел бездомных собак. Была в этом какая-то чудовищная глупость: собака – и вдруг бездомная. Что ей без дома-то делать, что сторожить?

Киря чуть отступил, показывая, что нападать не собирается. Псина подпрыгнула на четырех лапах и залилась лаем. Она лаяла громко, надрывно, она звала своих.

В темноте дверного проема зашевелились разномастные пушистые спины. Одна. Две. Три… Не местные. Всех деревенских собак Киря знал: стоит выехать на велике, они тут как тут, выскакивают из дворов, спешат облаять. Нет, эти чужие.

Рыжая псина скакнула в комнату с громким лаем, и за ней ворвалась целая свора. Собаки мгновенно окружили Кирю, лая наперебой, хвастаясь блестящими в полумраке клыками. Самый крупный, черный пес, должно быть вожак, чуть привстал на задних лапах и гавкнул прямо в лицо. Киря хотел присесть, будто поднимает камень, но побоялся: слишком близко к лицу маячили клыки. И с собой ни палки, ни камешка нет. Ногой он попробовал дотянуться до осколка тарелки на полу… Черный пес щелкнул зубами у самой щиколотки. На резиновом сапоге остались две неглубокие дырочки: еще чуть-чуть, и прокусил бы.

Киря отдернул ногу и потихоньку попятился к двери. Черный танцевал на задних ногах и щелкал зубами около рукава. Совсем дикие псины. Порвут. И откуда их столько… Киря рявкнул, и собаки на секунду притихли, но тут же опять залились лаем. Выход был уже близко. Киря пятился, собаки лаяли и бросались. Перед самым лицом мелькнула пасть черной псины, Киря отпихнул ее и рванул прочь. Чьи-то зубы вцепились в рукав – оглушительно треснула ткань, обнажив белую вату. Киря перемахнул через порог, влетел в соседнюю комнату и захлопнул за собой дверь.