Виктория Борисова - Именины каменного сердца

В квартире было пусто и тихо. Девушки нигде не было. Больше того, и следов ее пребывания в доме нигде не видно! Ни чашки на столе, ни мокрых полотенец в ванной, ни следов на полу… Куда же она подевалась? Ушла ночью не прощаясь? Сбежала? Может быть, прихватила с собой что-то ценное?

Марьяна подошла к стенному шкафу и с некоторой опаской открыла левый верхний ящик. Красть у нее особенно нечего, все сбережения – на банковском счете, а здесь, в шкатулке, лежат ее невеликие драгоценности – в основном бижутерия, но человеку неискушенному эти вещи могут показаться и вправду дорогими – да долларов двести на всякие непредвиденные расходы. Она почти хотела сейчас, чтобы эти деньги исчезли, чтобы ночная гостья оказалась обыкновенной воровкой, а не пришелицей из забытого прошлого!

Нет, все на месте. Так что, выходит, никакой девушки и не было! Просто перебрала шампанского, вот и примерещилось… Пить надо меньше!

Эта мысль, простая и очевидная, так обрадовала ее, что Марьяна чуть не заплакала от облегчения. Мир вернулся на свое место, снова стал простым и понятным, и у нее теперь опять все хорошо. Она быстро оделась, привела себя в порядок, тщательно накрасилась перед зеркалом в ванной. Хорошо еще – не проспала на работу! Впереди новый день – и вся жизнь.

Надевая туфли, Марьяна окончательно успокоилась. Уже уходя, она окинула взглядом прихожую… И тут заметила нечто такое, чего здесь быть никак не должно. На тумбочке тускло поблескивал узкий серебряный браслет с бирюзой. Тот самый.

Марьяна взяла его в руки – осторожно, будто боялась обжечься. Очень хотелось думать, что браслет просто похож на ее собственный, тот, что она потеряла той дождливой осенней ночью. Но это был тот самый браслет! Другого такого просто быть не может – вещь старинная… С ним еще была связана какая-то история, но бабушка так и не успела ее рассказать – или не захотела.

Марьяна перевернула браслет. Да, так и есть! Гравировка «Люби и помни» виднелась на внутренней стороне вполне явственно. Она хотела было отбросить прочь эту нежданную находку, но тут произошло нечто странное – браслет как будто сам скользнул ей на запястье. Как она ни тянула, ни дергала – снять не получилось, застрял намертво. Марьяна чуть не заплакала от досады. С деловым стилем одежды это украшение никак не сочетается!

В конце концов она махнула рукой и пошла как есть – время было уже последнее.

Глава 3

Дождь шел почти всю ночь, но к утру ветер разогнал тучи и небо сияло яркой, праздничной синевой. Павел встал очень рано, долго собирался, чистил ботинки и повязывал галстук перед зеркалом. Собой он остался недоволен. Собственная физиономия казалась бледной и помятой, как после бурно проведенной ночи, а выражение лица – каким-то жалким и не внушающим доверия. К тому же от волнения побрился он неудачно, и на щеке красовался кровоточащий порез.

– Да, хорош юрист, – бормотал он, в который раз пытаясь провести пробор и соорудить некое подобие аккуратной прически; в суд придешь в таком виде – пожалуй, с обвиняемым перепутают!

Но стоило ему выйти на улицу, раздражение исчезло без следа – так хорош был пронзительно-ясный, безветренный осенний день. Павел не спеша дошел до метро, вдыхая прохладный и чистый воздух, полюбовался немного на деревья, гордо стоящие в золотой листве… Нырять в подземку, заполненную спешащими, суетящимися людьми, спрессованными, словно сельди в бочке, ему совершенно не хотелось.

«А скоро и не придется!» – подумалось вдруг. Павел совершенно четко, как на экране телевизора, увидел себя совсем другим – уверенным, состоявшимся, в безукоризненно сидящем дорогом костюме за рулем сверкающей в лучах солнца новой иномарки…

Он потряс головой, и видение исчезло, зато неизвестно откуда появилась дурацкая уверенность, что вот теперь-то у него все будет хорошо.

Народу в вагоне, против ожидания, было не так уж много. Павел даже нашел свободное местечко, чтобы сесть. С жалостью смотрел на лица других пассажиров – кто-то еще спит на ходу, кто-то уткнулся в газету, подросток в мешковатых джинсах, прикрыв глаза, качает головой в такт музыке из наушников, а вот толстая тетка в видавшем виды необъятном плаще грязно-зеленого цвета, похожем на чехол для танков, с упоением читает любовный роман… У всех – молодых и старых, дорого одетых и облаченных в затрапезного вида тряпки – на лицах застыло одинаковое выражение – печать усталости, вечной озабоченности и безразличия ко всему происходящему вокруг.

Только малыш лет четырех вертелся на руках у матери – то пытался заглянуть в окно, то встать на сиденье, то потрогать пальчиком блестящий поручень… Видно было, что этот маленький человек познает мир как умеет и ни секунды не намерен тратить на пассивное ожидание.

А вот маму, похоже, он совсем замучил. Наверное, в другое время лицо этой молодой женщины выглядит милым, но сейчас его исказила гримаса раздражения.

– Сиди смирно! – прикрикнула она. – Скоро приедем.

– Когда? – Ребенок обернулся к матери. – Когда пиедем?

– Через полчаса.

– Так долго… – Серо-голубые, почти прозрачные глаза ребенка округлились, светлые бровки поползли вверх. Казалось, он вот-вот заплачет. Полчаса для него – это и вправду много!

Пожалуй, впервые в жизни Павел задумался: а сколько времени средний житель большого города проводит в общественном транспорте? Пожалуй, часа два в день, редко, если меньше! И за всю жизнь набегает лет десять. За убийство меньше дают – если без отягчающих обстоятельств, конечно. А тут – люди себя доброй волей на такое обрекают…

«Станция «Пушкинская»!» – прокаркал металлический голос из динамика. Пора выходить. Павел поднялся с места, подхватил свой портфель и шагнул к дверям.

Идти пришлось довольно долго. Павел миновал палатки у метро, пестрящие всякой разноцветной чепухой, на миг оглянулся на бронзового Пушкина с вечно поникшей кудрявой головой, с высоты пьедестала взирающего на копошащийся человеческий муравейник, и двинулся по Тверской в сторону Красной площади.

Еще давно, когда он только что приехал в Москву, Павел любил бродить по центру – просто так, без всякой цели. Почему-то каждый раз, оказавшись здесь, он испытывал странное чувство причастности к этому городу, в котором так много соединяется для каждого человека, рожденного на территории бывшего Советского Союза, – Москва ведь! Столица!

Потом – привык и даже почти перестал оглядываться по сторонам. Тем более что и город сильно изменился за эти годы. Почему-то теперь обновленная Москва, где как грибы растут бесчисленные новостройки, даже в старом центре, Павлу нравилась гораздо меньше. Как будто пожилая, но уютная веселая тетушка, которой есть что вспомнить в жизни, вдруг превратилась в успешную бизнес-леди, сделала подтяжку лица и улыбается фарфоровыми коронками. Вроде бы морщины исчезли, но нет и прежнего очарования, гладкая кожа натянута, как на барабане, да и шрамы виднеются под толстым слоем грима…