Kniga-Online.club
» » » » О людях и ангелах (сборник) - Крусанов Павел Васильевич

О людях и ангелах (сборник) - Крусанов Павел Васильевич

Читать бесплатно О людях и ангелах (сборник) - Крусанов Павел Васильевич. Жанр: Ужасы и Мистика год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Николай ВТОРУШИН

Пятница. Старуха пришла в конце последнего урока, села за парту, у стены, где в ряд вывешены лики утопистов, якобинцев и почему-то Суворов с Кутузовым-Смоленским. До вчерашнего дня я не замечал эту седую фурию со шваброй. Странное дело: есть люди, которых видишь лишь тогда, когда слышишь, – стоит им закрыть рот, и их нет. Пятница – второй день дождливой дрёмы. Я принимаю от донора память.

Анна ЗОТОВА

– Семён был дружен только с одним человеком в Мельне – с Сергеем Хайми, сыном того самого врача, который прописал мне от простуды две недели блаженства. Сергей уже успел поучиться в Петербургском университете (откуда был изгнан и отправлен в отчий дом под надзор полиции за битьё стёкол и поношение университетских порядков), и по городу ползали слухи, что в столице он сошёлся с социалистами-революционерами – чуть ли не бомбистами. Но мне думается – эти байки распускал о себе он сам. Он до смерти оставался ребёнком и азартно играл во все игры, какие предлагала ему жизнь, причём с лёгкостью менял роли, по-детски не задумываясь, что со стороны это может выглядеть отступничеством. Такая легкомысленная увлечённость не позволяла основательным людям принимать Сергея всерьёз. Что до Семёна, то он не мог и предположить, будто с кого-то станется сочинять о себе то, чего с ним никогда не случалось.

Сказать по правде, свет мало видывал людей, над которыми судьба потешалась бы с такой же выдумкой и неутомимостью, с какой она глумилась над Сергеем Хайми. Однажды я видела, как он – тогда уже однорукий калека – три квартала бежал по улице в исподнем, потому что в городской бане сын истопника из любопытства бросил в топку найденный в лесу артиллерийский снаряд! Яблоки, которые Сергей выбирал собственноручно, всегда оказывались червивыми. Так что эсеры никогда бы не решились подпустить его к себе ближе чем на трамвайную остановку, иначе любое их дело с участием Хайми заранее обрекалось бы на провал.

Николай ВТОРУШИН

Судя по бане, которую эсерам в конце концов устроили, Сергей Хайми подобрался к ним вплотную.

Анна ЗОТОВА

– Да, байки расходились от него самого. Так или иначе, Хайми был довольно образованным человеком, поэтому слово для него почти равнялось действию, – он жил в своих выдумках. Он сочинял себе героическую жизнь, и сам в неё верил. К слову сказать, он не раз намекал Семёну, что знал заранее о киевском покушении, помогал его готовить – ещё студентом – и клял малодушие Богрова, который в последний момент выстрелил не в царя, а в Столыпина (Сергей утверждал, что должен был умереть царь, а не министр). Или вот: он показывал Семёну круглый скрученный рубец на своей груди, похожий на второй пуп, и выдавал его за след жандармской пули, хотя в городе ещё помнили потеху с гимназистом, который из-за несчастной страсти к дочери Ефима Зозули неудачно застрелился из поджиги. Но, кроме легендарной биографии, Хайми подкупал Семёна учёностью. Сергей взялся объяснять юнцу науки, которые успел ухватить сам: он занимался с Семёном грамматикой и астрономией, философией и арифметикой, географией и историей, попутно отвлекаясь на вольнодумную критику самодержавия. Кое-что Семён запомнил. Пожалуй, он запомнил даже чересчур много для двух или трёх лет своего случайного школярства: многие годы спустя он слепил из стекла гидру – ту греческую гадину, – каждую голову которой венчала имперская корона. Быть мне битой – так в его мозгу сплавились два соседних урока!

Да, Сергей Хайми нашёл себе прилежного ученика – Семён верил всякому слову, достигавшему его ушей. Только одно могло не устраивать наставника – отсутствие в ученике участия. Лицо Семёна было неспособно выдавать чувства, если допустить, что где-то глубже эти чувства вообще существовали.

Прошло два года с нашего переезда в Мельну – соседи уже приветствовали братьев почтительным поднятием шляпы. Отец отстроил за рекой дом, выдернул из девичьей грядки подходящую жену, и она родила ему дочь, Яков трижды в неделю заставлял стрекотать французский аппарат, – а Семён всё ещё был неясен и угрюм, как настороженный волчонок. Семён помогал Михаилу в лавке, вырезал из липовых чурок птиц и зверей, встречался с Сергеем Хайми, слушал уроки и копил слова, не имея надежды когда-нибудь их применить или просто постичь их невнятный смысл – и это были все дела, какие водились за ним к лету четырнадцатого года. Как только кайзер объявил войну русскому царю, мой отец ушёл добровольцем с маршевой ротой, оставив на Семёна всю свою цветущую коммерцию и неизвестно на кого – меня, жену и ребёнка. Впрочем, лавка и синематограф тоже оказались почти беспризорными – Семён ещё дозревал в скорлупе настороженного бездействия. И никто, включая наседку-наставника, не мог бы определённо сказать, что за живность из этого яйца проклюнется.

А когда скорлупа треснула, вылезший из неё василиск первым делом предложил Сергею Хайми на капитал, оставленный моим отцом, купить аэроплан, оснастить его самодельной бомбой и при случае разнести в пыль царский выезд! Представляю, как Семён излагал свой план – серьёзно и основательно, веря, что в его прожекте нет ничего невозможного, – а наставник, который два года втолковывал ему, что минута расправы над деспотом и иже с ним стуит дороже всех остальных минут, дороже жизни, – этот наставник, не привыкший воплощать свои фантазии в действительность, смотрит на школяра с недоумением, будто перед ним не человек, а заговоривший кирпич.

Через много лет однорукий комиссар Хайми повторил для меня те слова, какими Семён приветствовал своё созревание. Вот эти слова: «Быть может, твои бомбисты правы и пускать людям кишки, не имея на то личной корысти, благое дело, но вот что я тебе скажу: не человека должна дразнить жизнь, а человек её, и пусть всё катится к чертям собачьим – я согласен дразнить её по-твоему». Зная Семёна, я ручаюсь, что комиссар хорошенько причесал его речь.

Николай ВТОРУШИН

Она смотрит на меня выжидающе. Её лицо похоже на прелый прошлогодний жёлудь. А глаза не похожи ни на что, потому что глаз у жёлудя не бывает.

Анна ЗОТОВА

– Скажи мне, может, тебя этому учили: почему мои родичи так ненавидели жизнь? Скажи – сама я этого не знаю и не хочу, чтобы ты спросил меня первым.

Николай ВТОРУШИН

Ненавидели? Огонь любит или ненавидит свечу? Топор любит или ненавидит дерево?

– Нет, меня этому не учили.

Анна ЗОТОВА

– Значит, в университете не учат понимать людей? Чему же там учат?

Николай ВТОРУШИН

– Странным вещам. Меня учили, что исключения подтверждают правила и что строчка «бытие определяет сознание» читается правильно только слева направо.

Анна ЗОТОВА

– Я так и думала.

…Семён говорил, а его наставник (который потом, вернувшись с Гражданской без руки, стал и моим наставником и учил меня тем же наукам, каким прежде – дядю) смотрел на него и ждал паузы, чтобы расхохотаться. Дождавшись, Хайми смеялся так долго, что ему свело живот. Переведя дух, он сказал, что вовсе не хотел обидеть Семёна – идея великолепна, вот только добраться теперь до Франции за подходящим аэропланом им будет не так-то просто, но если положиться на его, Семёна, динамитный пыл, то дело выходит плёвое: можно прямо из Мельны прорыть под всей Германией нору до самого Парижа, только и тут Семёну придётся свой пыл держать на вожжах, иначе они вылезут в Америке!

Больше Семён никогда не вспоминал о своём плане. Но пыл остался. Проснувшийся бес ни за что бы не успокоился, не заставив его отведать на вкус запретной братской крови. Быть мне битой – они были рождены, чтобы сожрать друг друга!

Семён всё меньше интересовался торговлей, сваливая заботы на приказчика, – с дорожки Михаила он выбирался на свою собственную. Впрочем, и для моего отца коммерция не была делом, положенным от века, а годилась до поры, как суррогат настоящей битвы – с чего бы ему иначе менять чечётку счётов на мясорубку империалистической? Как и отец, Семён был чёрств сердцем и хваток умом, но, несмотря на выучку у Хайми, он оставался дикарём – я не раз видела, как утром, когда кухарка приносила с рынка телятину, он отрезал ломоть розового мяса, перчил, посыпал солью и медленно жевал, слизывая с губ тёмный сок…

Перейти на страницу:

Крусанов Павел Васильевич читать все книги автора по порядку

Крусанов Павел Васильевич - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


О людях и ангелах (сборник) отзывы

Отзывы читателей о книге О людях и ангелах (сборник), автор: Крусанов Павел Васильевич. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*