Елена Блонди - Татуиро (Daemones)

Покатая к пропасти площадка сверкала темной белизной истертого камня. Над головой, в чаше ночного неба пересыпались, медленно кружась, крупные звезды. Впереди, над горизонтом, висела полная луна, набухшая молоком, и вторая, будто налитая кровью — выше. А над краем пропасти мягким веером поднималось зеленоватое свечение бешеной воды. Зеленый свет очерчивал рваные клубы черного столба — демон, в полной силе своей, утвердившись на самом краю, вился толстым древом мощного тела, расправлял в полнеба огромные плечи, и тянулись, охватывая небосвод, длинные руки, сплетая и расплетая отростки пальцев. Демон гудел, мерно, ноющим низким воем, исходящим из круглого рта, казалось, звук сбегал по черному дыму, ползал по его завиткам, добавляя темноты, пуча их, играя дымными мышцами. И на фоне витого столба — маленьким светлым побегом — женская фигура с опущенной головой, облитая серым светом длинного платья.

— Смотришь? Ш-шь… — толкнулся сбоку голос. Ноа стояла и смотрела, вытянув вперед шею, напряженно и с увлечением. Витька повел плечами, как от холодка. Будто в театре смотрит, или в цирке. Шагнул, но она схватила его руку.

— С-стой, с-смотри… Она смелая женщина, знаешь почему? От страданий. Устала страдать. Но и его лишила сил, видиш-шь?

Витька задрал голову и не достал взглядом макушки чудовища, упиравшейся в небо.

— Не вижу. Вон он… какой.

— В нем уже нет человека. Слабеет. Понимаешь? Ш-ш-шь…

— Нет!

— Неважно… Сейчас она прыгнет и он…

— Как прыгнет?

Ветер носился по воле, мешал свет звезд с запахами джунглей, раскачивал края столба, вытягивая завитки дыма. Наташа сделала шаг, прямо в черную массу. Спина ее белела чертой, край подола пластался по светлым камням. Висели тонкие руки. Витька подумал — она сейчас лицом там, внутри, в черной каше, которая воет. И вырвал руку из пальцев Ноа. Пошел вперед, наступая на разноцветные блики.

— Она умрет, — сказала позади Ноа, — ей незачем жить, слишком много страданий. Это разумно. Жертва удержит мир в равновесии.

— Разумно, говоришь, — рванул карман и вытащил фигурку, цепляя за оторванный край ткани. Сжал в кулаке.

— Тогда и я!

— Ты глуп. Горяч. С-стой!

Он побежал, закричав ее по имени, и после вдруг, сморщив лицо, чтоб скорее стекла слеза, наверное от ветра набежала, крикнул другое:

— Наташа! Лада! Стой! Стойте!

И остановился, дернутый сильным телом, обвитый сверкающими расписными кольцами. Узкая голова мелькнула перед лицом и тронул горло трепещуший язык.

— Не мешшай равновессию…

Но, стягивая его тело жесткими кольцами, вдруг застыла, сама спеленутая пронзительным криком из темного лабиринта:

— На-та-шка!

Вася бежал, спотыкаясь и протягивая вперед руку с полузадавленной светилявкой, а за его спиной из черной дыры клубились, выкатывая кольца прозрачных тел, серые жемчугом, коричневые палой листвой, синие срезом металла, черные пером ночным птиц — змеи. И одна, впереди всех — лентой светлого песка под утренним солнцем.

Топча мельтешащие под ногами блики, промчался мимо Витьки и, схватив сестру за платье, обнял, вцепившись руками, потащил из черного варева. Нагнулась сверху бесформенная голова, разглядывая его дырой круглого рта с зубами-пилами.

И Витьку затошнило от булькающих звуков, донесшихся оттуда. Демон смеялся.

Протянулась, вырастая на ходу, толстая, перевитая мышцами рука и мальчик повис вниз головой, дергаясь, размахивая руками, в одной — толстая сказочная зверушка, в другой — обрывок жемчужного платья.

— На сто лет вперед — мяса, — слышались в бульканье и прерывистом вое жирные слова, — удачный год.

Наташа взмахнула руками, подняла голову:

— Я! Не его! Только я!

— Поззздно, оба! — и скалы, все подножия которых были скрыты под цветными телами змей, усеяны холодными глазами и мелькающими в пастях раздвоенными языками, повторяли глухим эхом:

— О-о-о… З-з-з… о-о-о… ба…

Блеснула низкая звезда ухмылкой Карпатого и голос его догнал, наконец, Витьку, шепнув «по-человечески не захотел, да?»

В бликах и реве бешеной воды, в сверкании и вспышках зеленого света, Витька обеими руками прижал змеиную голову к груди. Ноа дернулась, заскользила по телу под распахнутой рубашкой, и, укладываясь рисунком, прирастая, затихла. Подошел и встал рядом с Наташей. Потянул с плеча футляр с камерой.

Размахнулся, швырнул ее камнем, метя в живот бывшему Яше. Закричал беспомощно и зло:

— Подавись ты!

Демон пророкотал животом, проглатывая внезапный подарок, вытянулся и, раззявив пасть, потянул в себя ночной ветер. Закачались луны, плеская вниз кровь с молоком. Перед Витькиным лицом качнулась рука мальчика и на ней — дешевые часы с рожей пирата. Блестящая стрелка почти уткнулась в полночь. Он вцепился в руку и потянул, стискивая зубы, желая изо всех сил, лишь бы тот не закричал, раненым зайцем, как там, во сне. Дернул сильнее и мальчик упал, свалился неловко, подвернув ногу. Пала к нему Наташа, взмахнув руками, прижала к себе, целуя грязное лицо:

— Васенька, иди, иди… Малыш. Там… Манюня моя. К ней. Я скоро. Уйди сейчас.

— Нет!

Демон рос, закрывая небо, нагибался, чтоб поместиться в нем. Дым твердел и свет звезд разбивался о черные бугры. Все шире раскрывалась пасть и вода под скалами ревела, разрывая уши.

«Вот и все», Витька глядел на разверстую черную дыру, окруженную буграми тверди, «вот пещера, шел и шел к смерти каждую ночь, а думал-то…»

Наташа отшвырнула брата Витьке в руки. Поднялась и кинулась в черный дым, там, где в стволе еще клубились не затвердевшие дыры. Мелькнул край платья, исчезая. Демон завыл, в голосе его слышалась злоба и недоумение, изогнулся, треща и осыпая куски черного камня с блестящими изломами. Взмахнул руками над зеленой водой.

— Дай! — крикнул Вася, колотя Витьку руками по груди.

— Что? — гул и рев становились сильнее, ветер крутился, не покидая площадки, и над краем бухты поднимался столб зеленой воды, закручиваясь, подхватывая краями звезды.

Витька сунул мальчику фигурку и пополз, оттаскивая его от края.

Вася вырвался, откатившись, вскочил. Зеленый свет бешеной воды очертил щетку коротких волос на круглой голове.

— Степь да трава, рыбы да вода, люди и звери, идите в райские воротА! Дышите, гуляйте, горя не знайте! — закричал, мешая крик с плачем. Стоял маленький, протянув вперед дрожащую руку.

— Степь! Да трава! Рыбы! Вода! Закройте черные воротА, не… — он заплакал, горько, сильно и снова закричал, глядя, как летит в столб зеленой воды длинная серая рыба с жемчужным хвостом. Размахнулся — бросить фигурку сестре.