Саймон Кларк - Царь Кровь

– Абсолютно верно.

– Значит, – сказал я, – ты не собираешься подняться на палубу и не дать нашим людям открыть огонь по этим несчастным?

– Ни в коем случае. Когда перед тобой враг, люди объединяются и идут за тобой. Они…

Я воспользовался шансом.

Схватив куртку с кресла, я швырнул ее ему в лицо. Он отбил ее взмахом ножа.

Но я уже налетел, замахнувшись для полновесного удара.

Огромный волдырь лопнул у меня под кулаком.

Этот тип завопил и махнул на меня ножом.

Я успел поймать его за запястье и толкнул его руку обратно. Нож разорвал еще один волдырь, лопнувший красным.

Стивен поймал его за другую руку. Но мой брат был в плохом виде и еле мог стоять, не то что драться.

Гэри Топп легко его отпихнул.

Но атака Стивена отвлекла его на столько времени, сколько мне нужно было, чтобы прижать его руку к стальному косяку двери. Волдыри на тыльной стороне ладони брызнули гноем, заляпав пол. Топп заорал и выпустил нож.

Я думал, сейчас начнется кулачный бой, но он просто отпихнул меня назад. Я повалился на Стивена.

Когда я сумел вскочить на ноги, Гэри Топп уже захлопнул дверь каюты. Застучали, удаляясь, шаги.

Я выглянул в иллюминатор. Масса беженцев была от нас метрах в трехстах, упорно пробираясь сквозь невидимый ядовитый газ. Молнии ветвились у них над головой. И все это время рожденное под землей электричество змеилось поверху голубыми щупальцами.

Я поглядел на Стивена. Он побледнел как смерть, глаза его потускнели. Он тяжело дышал. Я помог ему лечь на койку.

Он оттолкнул меня:

– Найди его… Он схватит первый попавшийся под руку пистолет… и придет… закончить свою работу.

– Стивен, у тебя кровь!

– А хрена ли ты хотел? Этот гад пырнул меня ножом. Я что, супермен, что ли?

– Я только…

– Рик, брось меня! Я выкарабкаюсь. Сначала найди этого гада.

133

С колотящимся сердцем, с пересохшим ртом я шел по палубе. На зубах скрипела падающая с неба гарь. Пепел на палубе доходил до щиколотки и скрипел под ногами, как снег самого Дьявола.

Надо мной из бронированных башен нависали почерневшие от сажи стволы корабельных орудий. Они смотрели поверх голов изголодавшихся беженцев, а те все шли и шли своим смертным путем к кораблю, неся на плечах детей.

На палубе не было никого – ни души.

Прислонившись к ограждению, я задрал голову на верхнюю палубу. Оттуда на беженцев смотрели пятьдесят – шестьдесят стволов – винтовки и автоматы.

Чего они ждут?

Я знал, что наши люди на верхней палубе во власти галлюцинации. Они видят не остатки человечества – изголодавшиеся, почернелые, – а серых чудовищ с кровавыми глазами. А из земли летят искры. Дым висит над равниной, темный и зловещий, как предвестие смерти. Дым обжигает горло, жалит глаза, даже на языке оседает горьким слоем сажи.

Задрав голову, я стал звать по имени людей, которых знал. Они не отвечали. Они были крепко заперты в собственном иллюзорном мире и ждали приказа стрелять.

Я теперь двигался увереннее. Газ почти выветрился из крови, зрение прояснилось. Я знал, что должен сделать: найти этого психа раньше, чем он найдет оружие. Иначе – так же верно, как прорывается на землю огонь Ада, он убьет Стивена, а потом меня. Потом ничто ему не помешает занять место неоспоримого господина и хозяина наших народов. И я ни на миг не сомневался, что это будет тираническое правление.

У кормы корабля я вышел на вертолетную площадку. Палуба была пуста – только всепокрывающий и всеудушающий пепел.

Когда я возвращался к середине корабля, передо мной распахнулась дверь.

Я отскочил, готовый к драке.

– Кейт?

– Рик? Что случилось? Там люди…

Примерно за пять секунд я рассказал ей, что происходит и что я ищу человека, называющего себя Иисусом. Она взялась за ограждение, чтобы не упасть. Газ ее еще не отпустил.

– Он сильно обожжен, – сказал я. – А плохо то, что он все равно может много натворить. Его надо найти, пока он не нашел себе оружия или кого-нибудь из своих людей, которые послушаются его, не задавая вопросов.

Кейт кивнула и стала глубоко дышать, прокачивая кровь кислородом.

– Иди налево, а я пойду направо. Встретимся в конце корабля.

– Нет, Кейт, будем держаться вместе.

– Времени нет, и ты это знаешь. – Она резко мотнула головой.

– Ладно, Кейт, только, если его увидишь, не лезь ему под руку, а кричи – ясно?

– Ясно.

Она подняла на меня свои чудесные глаза. Зеленые, как луг, под бровями черными, как вороново крыло.

Он стиснула мне руку, чуть улыбнулась, повернулась и легко побежала по палубе.

Память того дня, когда погибла Кэролайн, нахлынула на меня снова. То же страшное чувство нависшего рока, плещущего смертоносными крыльями.

Резкое предчувствие, что не пройдет и нескольких часов, как я потеряю тех, кого люблю.

Стиснув кулаки, напрягая мышцы, я двигался в сторону носа корабля. Меня прошибал пот, зубы стучали в моей глупой голове. Кеннеди, ты мудак. Нельзя было отпускать Кейт искать этого психа в одиночку. Он ее убьет на месте.

Рок бил крыльями ужаса, как чудовищный ворон. Мысленным взором я видел, как он парит над кораблем, и огромные черные крылья колотят воздух.

Грязь, в которой залип корабль, продолжала трескаться, а из трещин хлестала смерть ядовитым газом. Вся эта проклятая земля разогревалась, и пепел, сухой пепел сыпался на лицо. Гром рокотал, мерцали в небе молнии.

И шли в сторону корабля фаланги полумертвых людей, еще полгода назад бывших такими же, как вы и я. Они жили в обыкновенных домах, ездили на обыкновенных машинах. Они работали в магазинах, банках, конторах, школах, на заводах. Откладывали деньги на отпуск, на новый телевизор, на рождественский подарок ребенку, на новый велик для малыша Джейми.

И вот эти забытые Богом бедняги идут по озеру ядовитого газа, доходящего им до середины голодных животов. И несут на ноющих плечах маленького Джейми, или Синди, или Бобби, или Люси. Они умирают от голода, они задыхаются от газа, он жжет им горло и глаза, искры жалят им лица; те, что идут босиком, ступают подушками волдырей по засохшей раскаленной грязи.

У меня в голове сложилась горькая молитва:

Господи Иисусе, как допустил ТЫ это?

У тебя нет души?

Нет совести?

Нет сострадания?

Со слезами на глазах я бежал по палубе.

В любой момент мой народ вскинет к плечу приклады, оттянет затворы автоматов. И откроет огонь. Умирающие бедняги повалятся колосьями на горячую землю. И все потому, что электрические поля из этой самой земли заставляют нас видеть серых пугал вместо людей.

Бог ты мой! Мне хотелось рыдать и смеяться, истерически, безумно, бессмысленно. Что мы с собой делаем?