Дина Оттом - Двери в полночь

Но что-то не так, я чувствую это и, подойдя ближе, заглядываю ему в лицо:

— Шеф… Что случилось?

Он смотрит на меня тепло и грустно, на секунду смешно поджимает губы и, погладив по голове, как девочку, произносит:

— Завтра у нас… завтра у нас война.

Пакет от Доминика, как оказалось, просто появился на столе в его кабинете. Шеф вышел за кофе, а когда вернулся — на столе уже лежал большой голубой конверт. В шизоидально-вежливых выражениях сообщалось, что Шефа со всеми желающими присоединиться ожидают в Нижнем Городе в вечерние сумерки. Кто не сможет выйти — останется там навсегда. Кто сможет — получает город.

В противном случае Доминик обещал устроить в городе панику, прекратив доступ к дорогам и продуктам для обычных людей. Что произойдет дальше, он предлагал подумать Шеферелю — и тот мрачно признал, что дальше будет много крови и трупов.

Наверное, каждая нормальная девушка в такой ситуации попыталась бы узнать, что происходит между нами и кто я ему, но я и так знала, что происходит война, а на данный момент я ему боевая единица. Наверное, я была неправильной девушкой.

Все время до утра мы проговорили. Пытались найти выход, вспомнить что-то, на что раньше не обращали внимания. Ночь за окном стала светлее, потом и вовсе ушла, отправив какую-то новую группу на дежурство, а мы все сидели на диване, листая книги и рассматривая карты, и только иногда улыбались, соприкасаясь склоненными над листами головами.

— Мне бесполезно все-таки просить тебя уехать? — как бы между делом спрашивает Шеф, складывая и отбрасывая в сторону карту города начала XIX века.

— Бесполезно, — подтверждаю я делано безразличным тоном и, когда он поднимает голову, смеюсь. Мне правда все равно, если завтра нас не станет. Пусть — зато у меня есть эта ночь. И пусть она не такая, о какой мечталось бы обычным людям, для меня она самая лучшая, потому что в ней нет притворства и нет обмана, потому что я вижу, как смешно Шеф хмурит брови и как совсем по-человечески грызет карандаш, задумавшись. Пепельница на диване наполняется, кофейная банка пустеет, и мы только иногда переглядываемся, сосредоточившись на карте города.

— У нас есть план? — решаюсь спросить я, когда Шеф выразительно смотрит на часы и начинает собираться. В ответ он просто улыбается и ерошит мне волосы.

21

На работу мы приехали по отдельности — сейчас только не хватало косых взглядов и шушуканий. Было, наверное, около десяти утра, когда в кабинете Шефа собралась неизменная теперь компания: он сам, Оскар, Айджес и Всполох. Я сидела чуть в сторонке, стараясь не привлекать внимания и не смотреть на него постоянно. Но, проходя мимо с очередной порцией кофе, Шеферель так скользнул рукой по моей талии, что я мгновенно покраснела. Оскар вздохнул, Всполох кашлянул, Айджес беззвучно хмыкнула.

— Вернемся к боевым действиям, — Шеф истово зевнул, и мне показалось, что у него проступили клыки, — все еще раз хорошо подумали? Кто спустится сегодня со мной Вниз, уже может и не вернуться.

— Ой, да заткнись ты уже, — беззлобно огрызнулась Айджес, заправляя прядь за ухо, — все уже всё подумали, никто тебя бросать не собирается.

— Угу, — Всполох улыбнулся, тщетно пытаясь рукой отогнать сигаретный дым, плотной завесой скрывший кабинет.

— Ну что ж, — Шеф качнулся на кресле, — vos morituros saluto.

Остаток дня я просто старалась не попадаться под ноги. Все куда-то ходили, что-то говорили, кому-то звонили. Обычная жизнь в Институте казалась мне сутолокой, но теперь только я поняла, что происходит на самом деле.

Оскар собрал всех оборотней, которые находились сейчас Наверху, и объяснил ситуацию. Он говорил о том, что они могут не вернуться, и что должны подумать, о том, что этот город, хоть и стал для них домом на долгие годы, все же не является их родным, и, может быть, они найдут другой, если мы проиграем… Шеф, прислонившийся к косяку, довольно улыбнулся:

— Вот манипулятор!

— Ты о чем?! — не поняла я, растроганная речью Оскара до глубины души.

— А ты прислушайся, — дракон округлил глаза, — после таких слов не пойти с нами значит выказать себя неблагодарным трусом, которому наплевать и на чувство долга, и на друзей. Учись!

В итоге было решено, что все оборотни, лекари и решившие присоединиться эмпаты спустятся Вниз в вечерних сумерках. Верхний Город останется под присмотром вампиров, которые идти с нами и не хотели, и обязаны не были. В случае если мы проиграем и не сможем выйти, они вольны были продолжать битву с Домиником или же уйти, оставив город ему. В случае их победы Петербург и Институт, со всеми его ресурсами, отходил им.

Признаться, я была неприятно поражена, когда увидела, сколько нелюдей отказались нам помогать, оставшись нейтральными. Фактически в нашем распоряжении были только группы. Я пожаловалась на это Шефу, который с ненормальной веселостью носился по Институту, но он только пожал плечами: «По сути, они нам ничем не обязаны. Это не ура-патриотический фильм. Чирик, это реальная жизнь».

Решив ненадолго скрыться от всей суматохи, я прокралась в курилку. На подоконнике, нахмурив брови, сидела Китти. Увидев меня, она улыбнулась и кивнула на место рядом.

— Ты чего тут делаешь? — Я зевнула. — В смысле тебе вроде как отсыпаться положено, нет?

Вампирша кивнула, затягиваясь до самого фильтра:

— Поспишь с вами, пожалуй! — Она выпустила дым в стену, и он разбился красивыми кольцами. — Вы же умирать собрались!

— Мы не специально, — я напряженно улыбнулась, — я бы тоже с удовольствием поспала или просто пожила спокойно лет эдак сто пятьдесят.

Китти махнула рукой:

— Виктор сейчас отдает последние распоряжения. Ему пришлось назначить себе преемника, хотя он не хотел делать этого еще лет тридцать-сорок, в итоге начались такие дрязги, — она выразительно закатила глаза. — Ты не поверишь, насколько склочными могут быть вампиры!

— Я уже готова во все поверить… — сказала я, следя, как большое весеннее солнце медленно поднимается вверх. — Ты уверена, что хочешь идти с нами?

Она пожала плечами:

— Я иду с тобой и с Виктором. А он и ты идете с Шефом и Оскаром, — она улыбнулась, снова поднося сигарету ко рту, — у меня просто нет выбора.

В какой-то момент я осталась одна в кабинете Шефереля. Все разбежались по делам, даже Китти нашлось занятие, а я тихо старалась избавиться от чувства своей полной бесполезности. Дверь скрипнула, и в кабинет вошел Всполох, перебирая какие-то бумаги. Когда я в третий раз уронила ручку, которую крутила в пальцах, оборотень скосил на меня глаза: