Стивен Кинг - Дьюма-Ки

– И ты это вспомнил? – изумленно отозвался я.

Уайрман пожал плечами, потом посмотрел на Залив. Я тоже.

Увидел лишь отражающийся в воде свет луны и звезд. На тот момент, больше ничего.

И тут Уайрман схватил меня за руку. Пальцы сжались на запястье, как «браслет», и сердце чуть не выпрыгнуло из моей груди.

– Что? – Мне не понравился страх, отразившийся на его лице.

– Джек! Джек один в «Эль Паласио».

Мы поехали в автомобиле Уайрмана. Парализованный ужасом, я не услышал, как он подъезжал к моему дому.

ix

Мы нашли Джека в полном здравии. Он сообщил, что ответил на несколько звонков от давних друзей и подруг Элизабет, но последний был без четверти девять – за полтора часа до того момента, как мы ворвались в дом, окровавленные, с выпученными глазами, а Уайрман все еще размахивая подсвечником – что «Эль Паласио» незваные гости не посещали, и сам он не видел корабля, какое-то время простоявшего на якоре у «Розовой громады». Что он приготовил себе попкорн в микроволновке и смотрел «Полицейского из Беверли-Хиллз» на старой видеокассете.

Нашу историю Джек выслушал с нарастающим удивлением, но без недоверия, потому что принадлежал к поколению (мне пришлось напомнить себе об этом), выросшему на телесериалах «Секретные материалы» и «Остаться в живых». И кроме того, наша история не противоречила услышанному им ранее. Когда мы закончили рассказ, он взял подсвечник у Уайрмана и внимательно осмотрел торец, который цветом напоминал нить накаливания в перегоревшей лампочке.

– А почему этот мертвяк не пришел ко мне? – спросил он. – Я сидел один, он бы застал меня врасплох.

– Не хочу принижать твою самооценку, – ответил я, – но не думаю, что ты – главная цель у того, кто руководит этим шоу.

Джек уже смотрел на узкую красную отметину на моем запястье.

– Эдгар, это след…

Я кивнул.

– Твою мать, – выдохнул Джек.

– Ты осознаешь, что происходит? – повернулся ко мне Уайрман. – Если она послала к тебе эту тварь, значит, пришла к выводу, что ты все понял или вот-вот сообразишь, что к чему.

– Я не думаю, что кто-нибудь узнает об этой истории все, – ответил я, – но мне известно, кем был этот утопленник при жизни.

– И кем? – Джек смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Мы стояли на кухне, и Джек держал в руке подсвечник, но теперь поставил его на столик.

– Это Эмери Полсон. Муж Адрианы Истлейк. Они вернулись из Атланты, чтобы помочь в поисках пропавших Тесси и Лауры, все так, но они не покинули Дьюма-Ки. Персе об этом позаботилась.

х

Мы прошли в гостиную, в которой я познакомился с Элизабет Истлейк. Длинный низкий стол стоял на привычном месте, но пустой. Его полированную поверхность я воспринял идеальной насмешкой над жизнью.

– Где они? – спросил я Уайрмана. – Где фарфор? Где Город?

– Я все убрал в коробки и поставил в летнюю кухню, – ответил он, неопределенно махнув рукой. – Без особой на то причины, просто не мог… просто не мог… мучачо, хочешь зеленого чая? Или пива?

Я попросил воды. Джек сказал, что выпьет пива, если никто не будет возражать. Уайрман пошел на кухню. Заплакал он только в коридоре. Рыдания были шумные, громкие, каких не подавить, как ни пытайся.

Мы с Джеком переглянулись, потом отвели глаза. Помолчали.

xi

Он пробыл на кухне дольше, чем обычно требуется для того, чтобы принести две банки пива и стакан воды, но полностью взял себя в руки.

– Извините. Обычно на одной неделе мне не приходится терять любимого человека и вонзать подсвечник в глаз вампиру. Ранее случалось либо одно, либо другое. – Уайрман пожал плечами, дабы продемонстрировать безразличие. Получилось не очень, но я оценил саму попытку.

– Они – не вампиры, – заметил я.

– Тогда кто же? – спросил Уайрман. – Просвети.

– Я могу сказать вам только то, что узнал по ее картинам. И вы должны помнить, что при всем ее таланте она была всего лишь ребенком. – Я запнулся, покачал головой. – Даже не ребенком. Совсем малышкой. А Персе… полагаю, можно сказать, что Персе была ее духовным наставником.

Уайрман открыл свою банку, глотнул пива, наклонился вперед.

– А как насчет тебя? Персе и твой духовный наставник? Она приложила руку к тому, что ты делаешь?

– Безусловно. Она проверяла пределы моих возможностей и расширяла их. Я уверен, отсюда и эта история с Кэнди Брауном. И она копалась в моей голове. Вот так получились картины «Девочка и корабль».

– А остальное?

– Думаю, по большей части все мое. Но некоторые… – Я замолчал, потому что внезапно в голову пришла жуткая мысль. Я поставил стакан, чуть не перевернув его. – Господи!

– Что? – спросил Уайрман. – Ради Бога, что?

– Тебе нужно принести эту маленькую красную книжицу с телефонными номерами. Немедленно.

Он пошел, принес, протянул мне радиотелефон. Я посидел, глядя на лежащую на коленях трубку, не зная, кому позвонить первому. Потом понял. Но есть один закон современной жизни, еще более нерушимый, чем тот, что гласит: когда тебе нужен коп, его никогда нет. И закон этот следующий: когда тебе действительно нужно поговорить с человеком, ты услышишь автоответчик.

Именно его я и услышал, позвонив домой Дарио Наннуцци, Джимми Йошиде и Элис Окойн.

– Черт знает что! – в сердцах воскликнул я, нажимая кнопку отключения связи после того, как записанный на пленку голос Элис начал: «К сожалению, я не могу поговорить с вами прямо сейчас, но…»

– Они, должно быть, еще празднуют, – заметил Уайрман. – Дай им время, амиго, и все уляжется.

– Нет у меня времени! – вскричал я. – Черт! Дерьмо! Черт!

Он накрыл мою руку своей, спросил успокаивающим тоном:

– В чем дело, Эдгар? Что не так?

– Картины опасны! Может, не все, но некоторые – точно!

Уайрман обдумал мои слова, кивнул.

– Хорошо. Давай разбираться. Самые опасные, вероятно, из цикла «Девочка и корабль», так?

– Да. Насчет этих я совершенно уверен.

– Они практически наверняка еще в галерее. Ждут, пока их упакуют и отправят владельцам.

Отправят владельцам. Господи, отправят владельцам!

– Я не могу этого допустить.

– Мучачо, чего ты не можешь, так это размениваться по пустякам.

Он не понимал, что это вовсе не пустяки. Персе могла погнать сильную волну, если бы захотела.

Но ей требовалась помощь.

Я нашел телефон галереи «Скотто», набрал его. Подумал, что там, возможно, кто-то есть, пусть часы и показывали четверть одиннадцатого. Все-таки прошлым вечером народ разошелся гораздо позже. Но упомянутый выше закон так и остался нерушимым, и я услышал записанный на пленку голос. Нетерпеливо подождал, потом нажал на кнопку «9» и оставил сообщение: «Послушайте, это Эдгар. Я хочу, чтобы вы не отправляли картины и рисунки владельцам, пока я не дам отмашку, хорошо? Ничего не отправляйте. Задержите их на несколько дней. Найдите любой предлог, но не отправляйте. Пожалуйста. Это очень важно».