Нелла Тихомир - Призрак гнева

Закрыв дверь, он пошел по следу, миновал двор. Он никого не встретил. Собаки молчали, единственный звук, который слышал Бран — скрип снега под ногами.

Следы привели к жилому дому. Он вырос впереди, словно гора, черный и огромный. Бран подошел к крыльцу. Луна светила так ярко — будто костер, Бран видел каждую трещину, каждый сучок, каждый заусенец на дереве. Он провел рукою по бревну, но ощутил лишь холод, один лишь холод — и больше ничего.

Следы исчезали у порога. Надо зайти. Но Бран все стоял, все медлил. Дверь впереди темнела, как закрытый рот. Дом притаился и ждал. Двускатная крыша была похожа на острый хребет, на спину хищника: того и гляди, зашевелятся тугие мускулы, и дом прыгнет, точно зверь.

Бран поднялся на крыльцо. Дернув дверь, вошел.

Внутри все спали. Бран очутился в полной темноте, услышал мерное дыхание и чей-то храп. Воздух был спертый и тяжелый, в очаге сонно вспыхивали угли.

(…что я здесь делаю…)

Бран двинулся по проходу. Вокруг на нарах дышали люди. Бран подошел к очагу. От углей тянулось ленивое тепло.

(Бран…)

Он обернулся. Темнота. Он был закутан в темноту, как в саван. Хотелось лечь… свернуться возле очага… наконец согреться — и уснуть… и ничего больше не слышать.

(Бран!)

Он снова обернулся. Увидел плошку на столе. Огонек дрожал, едва разгоняя тьму, чертил вокруг себя островок оранжевого света. Чьи-то большие ладони замерли в светлой полосе.

— Кто ты? — спросил Бран. Огонек метнулся, из тьмы выдвинулось бородатое лицо.

— Харалд… — разочаровано промолвил Бран. — Значит, я сплю.

(Уйти бы тебе, сынок…)

— Почему ты мне все время снишься?

(Уйти бы тебе… Уйти бы тебе отсюда!)

— Куда? И зачем? Ведь это только сон.

(Ах, сынок, сынок… ах, сынок…)

Бран увидел, что Харалд укоризненно качает головой.

(Нет, сынок… здесь все не то, чем кажется…)

— Ты мне уже это говорил… раньше.

(Конешно, говорил. Но ты меня не слушал. И до сих пор не слушаешь. Ох, беда, беда…)

— Какая беда, Харалд?

Харалд склонил голову. Крохотное пламя тянулось к потолку, словно солдат, в одиночку борющийся с целым темным войском.

— Какая беда, Харалд? Почему ты здесь? Почему я здесь? Что происходит?

(Ты должен слушать, когда тебе говорят.)

— Я сдержал слово, Харалд. Тот, кто тебя убил, он умер.

(Все не то, чем кажется…)

— Что? Харалд, что…

(Все не то, чем кажется!)

Харалд дунул на огонь.

Наступила тьма.

— Харалд! — позвал Бран. — Харалд!

Ему отозвалось эхо.

— Харалд! — крикнуло оно. Потом — громче:

— Харалд! Харалд!!! ХАРАЛД!!! ПРОСНИСЬ, БРАН!!!

Бран очнулся от собственного крика, сел, дрожа и задыхаясь, начал озираться…

Но он увидел только тьму. Он сидел на земле, тело было деревянным. Он водил вокруг широко открытыми глазами — и видел только тьму.

Он встал. Повернулся в одну сторону, потом — в другую. Только тьма. Мерное дыхание. У его ног вспыхивали угли. Неподалеку кто-то забормотал во сне. Бран шагнул вперед, и руки уперлись в твердое.

Это… но ведь это…

Столб опоры, какие бывают в домах. Значит, я все-таки…

Я в доме?

— Как темно, — Бран сел возле очага. Его колотил озноб. Наверно, я и вправду спятил. Лунатить начинаю…

На лавке поодаль кто-то захрапел. Бран вздрогнул, усмехнулся, потер заледеневшие ладони. Дыханье очага окутало теплом, и не хотелось шевелиться. Он сомкнул веки.

Дверь отворилась.

Ночь по-воровски прокралась в дом, разворошила на полу солому, холодом повеяла в лицо. Бран открыл глаза.

Свет стелился от порога. Луна заглядывала в дверь. Вытянув бледные лучи, трогала предметы. Отражалась в медных лампах, будто в зеркалах, любовалась на себя — и не могла налюбоваться.

Бран поднялся и подошел к двери. Луна висела прямо над ним, Бран видел ее яркую улыбку. За дверью стояла сияющая ночь. Серебряный снег, а сверху бархатное небо. Ни шевеления, ни звука — ничего. Бран взялся за ручку двери, но порыв ветра толкнул его внутрь, и он упал, ударясь о косяк. Дверь грохнула и заскрипела. Пламя в очаге взметнулось, загудело, раздуваясь. Свет луны померк. Темнота стояла у порога, тихая, неслышная, живая, и пристально смотрела в дом. Ее взгляд взъерошил Брану волосы, как испуганному зверю, заставил распахнуться его глаза.

Темнота вздохнула, и дыханье было, словно ветер. Ее мягкие ладони проникли в дом, дотронулись до Брана, коснулись его лица. Ощупали, и он застонал, попытался отодвинуться — но не успел.

Тьма вошла в распахнутую дверь. Ее руки обхватили Брана, она приникла к нему со страстью, как любовница, прошла вокруг него — и сквозь него. Его сердце перестало биться, потому что ее объятья были лед. Она посмотрела на него темными холодными глазами, протекла насквозь, как ручей течет сквозь лес.

И вдруг исчезла.

Бран со стоном втянул воздух. Закашлялся. Опять почувствовал себя, свое сердце, руки и ноги. Завозившись, поднялся на четвереньки. Он едва дышал, волосы стояли дыбом. Из него как будто выкачали кровь, он замерз и обессилел.

Тихий вздох. Бран вскинул голову. У пылающего очага стояла призрачная тень, такая черная — чернее темноты. Она стояла неподвижно, вздымаясь под самый потолок, сливаясь с темнотой спящего дома.

Тьма вдруг заклубилась, ожила, мотая огромной головой. Свет очага вычертил разинутую пасть. Клыки, похожие на лезвия кинжалов. Налитые кровью, яростные кабаньи глаза.

(…черный призрак…)

— Нет. Ты умер. Мы тебя убили! Мы же тебя убили… этого не может быть…

Зверь зарычал. Взмахнул огромной лапой, в глазах блеснул лиловый огонь. Он склонился над кем-то, лежащим на постели. Обнюхал спящего — и облизнулся. Повернув голову, взглянул на Брана. Ему почудилось, что чудовище усмехается.

— Патер ностер, — шепнул Бран — и замолчал. Он позабыл слова молитвы, позабыл все на свете слова. Он смотрел на зверя — а зверь, шумно дыша, смотрел на него.

Короткий рык. Черная морда сунулась вперед, и Бран услышал хруст ломаемых костей. Треск раздираемого мяса. Довольное урчание.

— Нет! — завопил Бран. — Уходи! Убирайся! Ты умер, тебя здесь нет! Тебя нет! Тебя нет! Нет!!!

Бран рухнул ничком на скрещенные руки.

И — все исчезло.

Он очнулся у порога. Лежал, уткнувшись в снег лицом. Светила луна, было очень тихо. Он так замерз, что не чувствовал себя.

Приподнявшись, он начал озираться. Он был, словно зверь, потерявший свою нору: не помнил, кто он, где он, и как сюда попал. Не помнил, как его зовут.

(…Бран…)

Он сел. Сведенными морозом, каменными пальцами смахнул снег с глаз. Где я? Темно… сейчас ночь. Что я здесь…