Игорь Денисов - Судья

— А мы с тобой?

— Мы с тобой тем более.

Инна оторопело смотрела, как Павел ест. Нет, ну надо сказать такое? С Павлом невозможно разговаривать. Вечно с ним наткнешься на какую-нибудь гадость.

Павел промокнул губы салфеткой.

— Пошли домой.

На выходе из ресторана он упал на пол, дергаясь в припадке. Зал наполнился криками, сбежались официанты. «Скорую!», закричала Инна. Павел, руками отмахиваясь от чего-то огромного, черного.

Девушка остановилась на пороге палаты. Павел лежал с закрытыми глазами в мятой больничной рубашке. Был бледен, осунулся. Голова в бинтах с пятнами крови.

Он не двигался. Инна, решив, что он спит, на цыпочках подошла к постели.

Павел открыл глаза. Инна еле удержалась от крика.

— Паша! Господи, напугал.

— Здравствуй, — сказал он.

Инна села на край постели.

— Как ты? Что сказал врач?

— Сказал, операция удалась. Так что у меня все отлично. А у тебя?

— Тоже, — Инна положила ладонь на увеличившуюся выпуклость живота.

— Справляешься?

— Да. Ира навещает. Одна я не остаюсь.

— Ира — хорошая девушка.

— Да.

— Что это у тебя?

— Это я тебе… принесла, — Инна начала выгружать на тумбочку бананы, яблоки, мандарины, пакет виноградного сока, пироги.

— Оставь. Иди сюда.

Инна села.

— Ира обещала завтра зайти.

На лице Павла отразилось равнодушие.

— Ты не рад?

— Хорошо, когда тебя кто-то помнит, но мне все равно. Я хочу видеть только тебя.

Он положил ладонь ей на колено, начал поглаживать, забираясь рукой под платье.

— Я ведь люблю тебя, — странным голосом сказал Павел. — Видишь, теперь я могу сказать. Верно? Это ничего не изменит.

Инна молчала, позволяя Павлу ласкать под платьем ее бедро.

Он убрал руку.

— Открой окно.

Инна встала, открыла обе створки окна. Снаружи сияла во всем блеске весна. На березах и каштанах лопнули почки, наполняя воздух сладким ароматом. Пели птицы. Солнечное золото щедро изливалось на зеленые листья деревьев, на замерзшую землю, ярким костром горело в стеклах машин.

— Хорошо умирать весной, — сказал Павел с кривой улыбкой. — Птички поют…

Инна резко повернулась к нему.

— Слушай, заткнись, а? А не то я…

— Что ты? — Павел с неподдельным интересом посмотрел на нее.

— А не то я… мозги тебе вышибу, — тихим голосом закончила Инна.

Они взглянули друг на друга, и в следующую секунду расхохотались, как сумасшедшие.

Инна села на рай соседней койки. Взгляд стал задумчивым.

— Знаешь, я встретила Быстрова. Он сказал, что уходит из милиции. Говорит, не может этого вынести. Его тошнит. Я так и не поняла, что он имел в виду. А ты?

Павел молча смотрел в потолок.

— Вероника покончила с собой. Выбросилась из окна. В газетах писали. Мне ее жалко. А тебе? Павел, о чем ты думаешь? Не молчи, скажи что-нибудь.

Павел пожевал губами.

— Вчера в коридоре я разговорился с одним стариком. У него лопнула слизистая. Он пил. Он все время пил…

Речь Павла оборвалась. Взгляд затуманился.

— И что?

Павел с трудом продолжил:

— Я спросил, почему он так много пьет? Тогда старик рассказал мне одну историю. У него была трехлетняя внучка. Она заболела диатезом, и ее повезли в больницу. Дело было в новогоднюю ночь. Пьяный врач вколол ей не тот препарат. К утру она умерла.

Старик сказал, что каждый раз в Новый год напивается до беспамятства, и уже не может остановиться. Пьет месяц, два, пока есть деньги.

— Боже, Паша, какой ужас…

Помолчав, он добавил:

— Девочка умерла здесь, в этой больнице. Врач, убивший ее, по-прежнему здесь работает.

Он усмехнулся:

— Забавно, правда? Для всех Новый год — праздник, а кто-то в Новый год умирает.

Тень новой мысли пробежала по лицу Павла. Он приподнялся на постели. Взял с тумбочки два яблока.

— Вот, возьми, — он дал яблоки Инне. — В соседней палате лежит женщина с лейкемией. Она одинока. За две недели никто не навестил ее. Отнеси ей гостинцы и скажи, что от меня. Она знает.

Действительно, в соседней палате на койке сидела худая как скелет женщина, без единого волоса на голом черепе. Женщина держала в руках «Космополитен», почему-то вверх ногами. Взгляд ее был неподвижен.

Инна, приблизившись, кашлянула. Лысая женщина, вздрогнув, подняла на нее водянистые глаза.

— М-м… мужчина из соседней просил вам передать, — Инна протянула ей яблоки. — Угощайтесь.

Женщина смотрела на нее неподвижным взглядом рептилии. Поджала сухие губы.

— Нет, не надо. Спасибо, — мертвым тоном отчеканила она.

И уткнулась в журнал.

Инна прочистила горло.

— Я от Павла. Он сказал…

— Я не знаю никакого Павла, — отрезала женщина, не поднимая глаз. — Убирайтесь.

Павел с улыбкой взглянул на нее.

— Ну? Что она сказала?

— Ей не нужны от тебя гостинцы, — раздраженно сказала Инна, положив яблоки на тумбочку. — И она тебя не знает.

Павел помрачнел.

— Это конец, — прошептал он. — Конец всему.

— О чем ты? Какой еще конец?

Павел лег набок, отвернувшись от нее, и замер. Инна без труда поняла безмолвный намек. Она развернулась и направилась к выходу.

На пороге ее остановил резкий голос Павла:

— Мальчик или девочка?

Инна обернулась. Павел лежал к ней спиной, не шевелясь. Было абсолютно невозможно поверить, что он сейчас задал вопрос.

— Девочка.

— Слава богу, — казалось, этот странный чужой голос сам исходит из горла неподвижного Павла, без напряжения голосовых связок. — Если подумать…

Павел задышал глубоко и ровно.

Инна осторожно спускалась по лестнице, держась за перила. Два подростка, парень и девушка, с хохотом взбегали по лестнице ей навстречу. Девушка грубо задела Инну локтем. Инна остановилась, испуганно прислушиваясь к ощущениям в животе. Она так привыкла беспокоиться о жизни, растущей в ее чреве, что почти не замечала терзающей сердце постоянной тревоги. Каждый раз, когда опасность становилась реальной — ее толкали на улице, во время перехода через дорогу, или Инне случалось споткнуться — тревога возвращалась во всей страшной силе.

Ребенок не шевельнулся. Инна расслабилась, с облегчением выдохнув воздух. Начала спускаться по лестнице.

В фойе она вспомнила, что забыла в палате сумочку.

Павел лежал в той же позе. Она поправила одеяло, закрыла окно. Взяла сумочку и села на соседнюю койку, чтобы перед спуском дать отдых позвоночнику. В ее сознании возникали разные мысли о будущем. Что их ждет? Хотелось бы, чтобы все сложилось хорошо, но так не бывает. Что-то будет хорошо, а что-то, надо думать, будет плохо. Ну и пусть. Главное, чтобы это «плохо» не касалось семьи. Они с Павлом через многое прошли вместе, многое преодолели. Они справятся.