Стивен Кинг - Безнадега

Вновь раздались шаги Стива и Синтии: они оттаскивали Эллен с дороги. Последовала пауза, потом опять послышались шаги людей, возвращающихся к грузовику. У Мэри внезапно возникло ощущение, что Стив сейчас откроет дверь кузова, чтобы солгать мальчику и его отцу, сказать, что Эллен ничуть не изменилась и выглядит так, словно тихо, во сне, отошла в мир иной. Она попыталась мысленно связаться с ним: «Не делай этого, не заходи сюда, не лги, будет только хуже. Они побывали в Безнадеге, они видели, что здесь творится, не пытайся убедить их, что Эллен стала исключением из правила».

Шаги смолкли. Синтия что-то прошептала. Стив ответил тоже шепотом. Они залезли в кабину, хлопнули дверцы, и грузовик покатил дальше. Секунду спустя Дэвид оторвал лицо от груди Мэри.

Она улыбнулась, но в открытую дверь грузовика проникало достаточно света, чтобы он мог увидеть ее мокрое от слез лицо.

— Всегда рада помочь. — Она поцеловала Дэвида в щеку. — Правда.

Потом Мэри обхватила колени руками и уставилась через открытую дверь на пыльный шлейф, тянущийся за «райдером». Она еще видела светофор, мигающую желтую точку в океане темноты, только теперь эта точка не приближалась, а удалялась. Мир, тот самый, единственный, в котором Мэри привыкла жить, удалялся вместе со светофором. Торговые центры, рестораны, MTV, тренажерный зал, жаркие объятия во второй половине дня или вечером — все исчезало вдали.

Как это просто, думала она. Словно цент, проваливающийся в дырку в кармане.

— Дэвид, — обратился к мальчику Джонни, — ты знаешь, каким образом Тэк перебрался в тело Риптона?

Дэвид покачал головой.

Джонни кивнул, словно не ожидал ничего другого, откинулся назад, прислонившись головой к борту. И тут до Мэри дошло, что Маринвилл, несмотря на все его выходки, ей нравится. И не только потому, что вернулся с Дэвидом. Он нравился ей с того момента, как они… искали оружие. Она тогда сильно напугала его, но он оклемался. Быстро оклемался. К тому же Маринвилл принадлежал к тем немногим людям, которые смогли вновь подняться на ноги, отказавшись от спиртного и наркотиков. Если он особенно не говнялся, с ним можно было иметь дело.

«Ремингтон» лежал рядом с ним. Не поворачивая головы, Джонни нащупал винтовку рукой, поднял и положил на колени.

— Боюсь, мне не удастся прочесть завтрашнюю лекцию, — сообщил он потолку. — Ее тема: «Панки и постлитература: американское писательство в двадцать первом веке». Придется возвращать аванс. «Грустно, грустно, грустно, Джордж и Марта». Это из…

— «Кто боится Вирджинии Вулф?», — перебила его Мэри. — Эдуард Олби. В этом автобусе не все полуграмотные.

— Извините. — В голосе Джонни слышалось удивление.

— Вы обязаны занести это извинение в свой путевой дневник, — с серьезным видом заявила Мэри.

Джонни оторвал голову от борта, чтобы посмотреть на нее, нахмурился, а потом расхохотался. Мгновение спустя Мэри присоединилась к нему. Затем начали смеяться Дэвид и Ральф. Пронзительный смех последнего, столь не соответствующий его внушительным габаритам, еще больше развеселил Мэри. У нее даже разболелся ободранный живот, но боль не остановила ее.

Стив постучал по переднему борту.

— Что у вас там творится? — Голос звучал приглушенно, поэтому они не поняли, встревожил Стива смех в кузове или развеселил.

— Не лезь не в свое дело, техасский невежа! — рыкнул Джонни Маринвилл. — Мы здесь беседуем о литературе!

Мэри визжала от смеха, одной рукой схватившись за шею, а вторую приложив к животу. Она не могла успокоиться до тех пор, пока грузовик не поднялся на гребень вала и не покатил вниз. Вот тут ее смех как рукой сняло. Перестали хохотать и остальные.

— Ты его чувствуешь? — спросил Дэвид отца.

— Что-то я чувствую.

Мэри начала бить дрожь. Она попыталась вспомнить, дрожала ли она раньше, когда смеялась, но не смогла. Они все что-то почувствовали, в этом у нее не было ни малейших сомнений. И могли бы почувствовать больше, если бы уже побывали здесь, если бы поднялись той дорогой, по которой сейчас спускался грузовик, а при этом их по пятам преследовала бы кровоточащая тварь.

Выброси эти мысли из головы, Мэри. Выброси и закрой дверь.

— Мэри? — окликнул ее Дэвид.

Она посмотрела на него.

— Скоро все закончится.

— Хорошо.

Спустя пять минут, очень долгих минут, грузовик остановился, открылись дверцы кабины, и Стив с Синтией подошли к заднему борту.

— Приехали, — объявил Стив. — Последняя остановка.

Мэри с трудом вылезла из кузова, морщась при каждом движении. Все тело болело, а особенно ноги. Если б она посидела чуть дольше, то скорее всего просто не смогла бы пройти ни шагу.

— Джонни, аспирин при вас?

Он протянул ей флакон. Мэри взяла три таблетки и запила их остатками джолт-колы. Потом обошла грузовик. Они спустились на дно карьера, она — во второй раз, остальные — в первый. Взглянув на ржавый ангар и вспомнив о том, что находится внутри, о том, как близко подступила она к черте, разделяющей жизнь и смерть, Мэри едва не закричала. Потом взгляд ее остановился на патрульной машине с раскрытой дверцей со стороны водителя, поднятым капотом и воздушным фильтром, лежащим у левого переднего колеса.

— Обнимите меня, — попросила она Джонни.

Джонни обнял, и брови его удивленно приподнялись.

— А теперь отведите к этой машине.

— Зачем?

— Мне надо кое-что сделать.

— Мэри, чем быстрее мы начнем, тем быстрее закончим, — подал голос Дэвид.

— Мне нужна одна секунда. Пошли, Шекспир. Время дорого.

Он подвел Мэри к патрульной машине, придерживая ее одной рукой за талию и сжимая «ремингтон» в другой руке. Она понимала, что Джонни чувствует, как дрожит ее тело, но не стеснялась этой дрожи. Чтобы собраться с духом, она, прикусив нижнюю губу, вспоминала, как ехала в город на заднем сиденье этой машины, сидя рядом с Питером за металлической сеткой. На заднем сиденье, где пахло «Олд спайс» и ее страхом. Ни дверных ручек, ни рукояток опускания стекла. И смотреть некуда, кроме как на обожженную солнцем шею Энтрегьяна и в пустые, глупые глаза медвежонка, болтающегося на приборном щитке.

Мэри нырнула в запах Энтрегьяна, точнее, в запах Тэка, теперь она это знала, и сорвала медвежонка с приборного щитка. Его пустые глаза кан тои смотрели прямо на нее, спрашивая, что за глупость она задумала, какой от этого будет прок, что она хочет этим доказать?

— С тобой будет покончено, сукин ты сын, и это первый шаг. — Она бросила медвежонка на землю и опустила на него ногу. Со всей силы. Мэри почувствовала, как медвежонок захрустел под кроссовкой, и испытала при этом несказанное удовлетворение. Пожалуй, впервые за всю эту безумную ночь.