Стивен Кинг - Сияние

Он свернул направо и попал в тупик, сердце сильно колотилось в груди. По ногам тянуло жаром. Конечно, из печных заслонок. Должно быть, сегодня – день, когда папа прогревает западное крыло и

(ты вспомнишь, что забыл твой отец.)

Что же? Еще чуть-чуть, и он сообразит. Что-нибудь, что может спасти их с мамой? Но Тони сказал, что спасать придется ему самому. Так что же это?

Он опустился на пол под стену, отчаянно пытаясь думать. Думать было трудно… отель все время пробовал пролезть к нему в голову… Дэнни виделась темная бесформенная фигура размахивающая из стороны в сторону молотком, обдирающая обои… выбивающая облачка известковой пыли…

– Помоги, – пробормотал он. – Тони, помоги.

И вдруг осознал, что в отеле воцарилась мертвая тишина. Вой мотора прекратился.

(наверное, он был невсамделишный)

прекратилось шумное веселье, и только ветер безостановочно выл и свистел.

Внезапно ожив, загудел лифт7

Он поднимался. И Дэнни знал, кто – что – в нем ехало.

Он мигом вскочил на ноги, уставясь перед собой невидящими глазами. Сердце сжала паника. Почему Тони послал его на четвертый этаж? Здесь он в ловушке. Все двери заперты.

Чердак!

Дэнни знал, что в отеле есть чердак. Он приходил туда с папой в тот день, когда папа расставлял крысоловки. Но из-за крыс папа не позволил Дэнни подняться наверх вместе с ним – боялся, как бы Дэнни не покусали. И люк на чердак открывался в потолке короткого коридорчика – последнего в этом крыле. К стене была прислонена длинная палка. Этим шестом папа толкнул крышку люка, и та открылась. Когда она пошла вверх, заскрежетали противовесы и спустилась лесенка. Если б можно было забраться туда и втянуть лестницу за собой…

Где-то в лабиринте коридоров за спиной мальчика остановился лифт. С металлическим дребезжанием стукнула раскрытая дверь. И голос – уже не в сознании малыша, а наяву, ужасающе реальный, – позвал:

– Дэнни? Дэнни, поди сюда на минуточку, а? Ты тут кой-что натворил и я хочу, чтобы ты пришел и получил по заслугам. Будь мужчиной. Дэнни? Д э н н и?

Послушание настолько крепко въелось в Дэнни, что он, как робот, действительно сделал два шага на голос, и только потом остановился. Пальчики сжались в кулаки.

(Не настоящий! Фальшивое лицо, я знаю, кто ты! Снимай маску!)

– Дэнни! – взревело существо. – Иди сюда, щенок! Поди сюда, получи свое, будь мужчиной!)

Громкое гулкое «бум!» – это молоток ударил в стену. Когда голос вновь проревел его имя, то звучал уже в другом месте. Ближе.

Охота начиналась в реальном мире.

Дэнни побежал. Бесшумно касаясь ногами толстого ковра, он бежал мимо закрытых дверей, мимо шелковистых узорчатых обоев, мимо привинченного к стене у поворота огнетушителя. Мальчик помедлил, потом нырнул в последний коридорчик. В конце коридорчика оказалась только дверь, закрытая на засов. Бежать было некуда.

Но шест оказался на месте – он стоял там, где папа оставил его, прислонив к стене.

Дэнни схватил шест. Он вытянул шею и пристально взглянул на люк. Шест заканчивался крючком, которым надо было подцеплять кольцо, ввинченное в крышку люка. Надо было…

С крышки люка свисал новехонький йельский амбарный замок. Замок, который Джек Торранс повесил после того, как расставил ловушки – просто на случай, если сыну в один прекрасный день взбредет в голову залезть туда на разведку.

Заперто. Дэнни обуял ужас.

Существо за его спиной приближалось. Пошатываясь, спотыкаясь, оно миновало президентский люкс. Молоток, злобно свистя, рассекал воздух.

Дэнни привалился спиной к последней запертой двери и стал ждать.

55. То, о чем забыли

Венди понемножку приходила в себя, серая пелена утекала прочь, сменяясь болью: спина, нога, бок… она подумала, что не в силах двинуться с места. Болели даже пальцы, сперва Венди не понимала почему.

(бритва, вот почему)

Светлые волосы Венди, теперь спутанные и влажные, свисали на глаза. Она откинула их прочь, и изнутри в тело воткнулись ребра, заставив ее застонать. Она разглядела сине-белое пространство матраса, запятнанное кровью. Ее кровью, а может, кровью Джека. Неважно – все равно кровь еще не засохла, значит отключилась Венди ненадолго. Это имело значение, потому что…

(почему??)

Потому что…

Сперва Венди вспомнила жужжание мотора. На секунду она тупо сосредотачивалась на нем, а потом головокружительной, тошнотворной волной вернулась память, показав все сразу.

Холлоранн. Это должен быть Холлоранн. А то с чего бы Джек ушел так внезапно, не закончив… не прикончив е е!

Потому что время лениться для него прошло. Джеку надо было быстро разыскать Дэнни и… и сделать свое дело. Прежде, чем Холлоранн сумеет положить этому конец.

А может, все уже кончено?

Венди слышала вой поднимающегося лифта.

(О Господи, пожалуйста, нет, кровь, кровь еще свежая, не по… пусти уже все)

Каким-то образом она нашла силы встать и, шатаясь, пройти через спальню и развалины гостиной к закрытой двери. Толкнув ее, Венди вышла в коридор.

– Дэнни! – закричала она, морщась от боли в груди. – Мистер Холлоранн! Есть тут кто-нибудь? Кто-нибудь?

Остановился в очередной раз поехавший лифт. Она услышала металлический лязг распахнутой рывком дверцы, а потом подумала, что слышит какие-то слова. Может быть, она придумала это. Из-за слишком громкого ветра трудно было сказать наверняка.

Опираясь о стену, она добралась до конца короткого коридорчика. Венди совсем уже собралась свернуть за угол, когда вниз по лестничной клетке и шахте лифта поплыл крик, заставивший ее остолбенеть:

– Дэнни! Выходи, щенок! Выходи и получи свое! Будь мужчиной!

Джек. На третьем или четвертом этаже. Ищет Дэнни.

Она свернула за угол, споткнулась, чуть не упала. У нее перехватило дыхание. Примерно в четверти пути от лестницы что-то

(кто-то?)

лежало под стеной бесформенной грудой. Венди пошла быстрее, морщась каждый раз, как вес ее тела приходился на поврежденную ногу. Она разглядела, что это мужчина, а, подтащившись поближе, поняла, что означало жужжание мотора.

Мистер Холлоранн. Все-таки он приехал.

Венди осторожно опустилась рядом с ним на колени, вознеся бессвязную молитву – окажись живым, окажись! У Холлоранна из носа текла кровь, а изо рта выплеснулся страшный кровавый сгусток. Половина лица превратилась во вспухший лиловый синяк. Но, слава Богу, Дик дышал. Хрипло, глубоко, отчего вся грудная клетка сотрясалась.