Пауль Локамп - Охотник на ведьм

— Авгур?!

— Как я погляжу, ты не особенно рад? Да, изредка приходится менять имена и страны.

— И людей, которые тебе верят, — сквозь зубы процедил я, — тоже менять? Как чувствовал, что ты тогда не погиб. В микроавтобус заскочил перед взрывом? Не зря же он там стоял! А кто в машине сгорел? Какой-нибудь бездомный бродяга?

— Какая разница, — Петр махнул рукой и кивнул на кардинала. — Отпусти Винченцо, хватит уже, навоевался.

— Что значит — отпусти? — меня бесил этот спокойный тон, его безразличие, с которым он оглядел комнату и мертвые тела, лежащие на полу. Так смотрят на хищников, сидящих в надежной клетке, когда уверены, что они не вырвутся на свободу. Некромант уже не сопротивлялся — он хрипел, пуская кровавые пузыри.

— Брось, я сказал, — повторил Авгур, — ты же все понял!

Я посмотрел на Петра, потом перевел взгляд на Кастелли и, усмехнувшись, оттолкнул его в угол. Он закашлялся, размазывая по скулам кровь, и схватился за горло, пытаясь отдышаться.

— Понял, говоришь? — тихо произнес я. — Может, и так. Но ничего, послушаю еще раз. Объясни, сделай такую милость. А то я, знаешь, нервничать начинаю. В последнее время это достаточный повод для стрельбы.

— Стрельбы? Не настрелялся еще? Мальчики кровавые в глазах не стоят? Нервы лечить надо, — он перешагнул через труп и посмотрел на кардинала. — Что-то я и правда стареть начал. Не думал, что ты сумеешь во всем разобраться.

— Это было не так уж и сложно. Зачем тебе этот человек? — я кивнул на Винченцо.

— Мне? — спросил Авгур. — Он нужен всем.

— Кардинал, ставший некромантом? Священник, готовый пойти на сговор со злом?

— Именно так, — кивнул Петр. Он усмехнулся и подошел к столу. Взял какой-то свиток, пробежал по нему глазами и, отложив в сторону, уселся в кресло.

— А ты как полагал? — прохрипел Кастелли, все еще держась за горло. Он посмотрел на меня и засмеялся. Смех оборвался кашлем. — Ты… ты… такая же Нечисть, как и те, за которыми охотился!

— Это не так, — отмахнулся от него Петр, словно продолжая их давний незаконченный спор. — Сравнивать охотников с нежитью — неправильно, но исходные данные, если так можно выразиться, весьма схожие.

— Как я понимаю, — спросил я, — все это подстроено тобой?

— Ну уж нет, Александр, — Авгур выставил ладони перед собой, — обвинять меня во всех бедах мира — это слишком.

— Я имею в виду мою историю. Зачем это было нужно?

— Ты здесь ни при чем, — он пожал плечами, — просто не повезло. Все охотники поначалу ленивы. Понимаю — шок от увиденного, шок от новой сущности. Вы просто не верите, что отныне у вас начинается другая жизнь. Приходится помогать.

— Для этого ты подрядил нежить, чтобы она уничтожила мою привычную жизнь? Начали убивать друзей, оставили без работы…

— По-моему ты стал жить лучше, чем раньше, — усмехнулся Петр, — в финансовом плане.

— Не все в жизни измеряется деньгами.

— Согласен. Нет, главная причина в другом. Слишком много чести, чтобы устраивать эту заварушку ради тебя одного. Дело — в мире, который нас окружает. Поверь, я не пошел бы на это, будь все хорошо. Александр, посуди сам — на первый взгляд жизнь в чистилище проста и незатейлива. Живи, радуйся мелким удачам, искупай страданиями грехи и не думай. Но такое существование приводит к закономерному концу — мир умирает. Раньше той силой, которая сдерживала и подстегивала людей, была религия. Она держала людей в страхе перед высшим судьей, грозя небесными карами и вечными муками. Когда мир расслаблялся, религиозные деятели устраивали войны. И это правильно — кровопускание миру необходимо, как воздух. Сейчас все изменилось. Христианство ослабело, его влияние на людей ничтожно. Договор с Дьяволом — это новая возможность продолжить борьбу. Это новые крестовые походы на Восток, это новые жертвы, новые грехи и новые Охотники. Но не думай, что все так плохо! Вместе с грешниками возникнут и новые святые! Это продолжение привычного для людей Бытия, новый виток в истории Чистилища. Если этого не сделать, мир окончательно закиснет в безверии. Посмотри вокруг — ведь люди стали не только безразличны, они бесполы! С этим надо что-то делать.

— Хорошая версия, ничего не скажешь, — сказал я. — Тебя послушать, так этот договор — просто благо для людей. Возрождение мира, не меньше…

— Ну, зачем же так сразу? Винченцо, к примеру, преследует свои интересы.

— Например?

— Победа над исламом. Его возрождение началось еще в двадцатых годах прошлого столетия, но настоящую силу оно обрело лишь в семидесятых.

— Это не новость, — согласился я, — когда оно началось, испуганный этим фактом Ватикан подписал знаменитую декларацию «Nostra Aetate». Правда, это никак не отразилось на Святой церкви. Исламисты уже почувствовали силу и на переговоры шли неохотно.

— Смотрю, ты стал разбираться в политике Святого престола? — усмехнулся Авгур.

— Учителя хорошие были, — отрезал я. — Скажи, когда ты решил помочь Ватикану?

— Когда вы с Казимерасом нашли документы в лесной усадьбе. Той самой, поднявшейся из озера. Я долго думал, на кого сделать свою ставку — на католиков или исламистов. Выбрал Ватикан, все же они ближе.

— С моей помощью…

— Да, — усмехнулся Петр, — надо признать, что ты нам сильно помог. Без этих бумаг, которые ты продал Кастелли, ничего бы не вышло. У тебя талант — находить редкие документы. Этим ты еще в прошлой жизни грешил.

— Что ты знаешь про мою прошлую жизнь?

— Немного, — ответил Авгур. — Мог бы узнать и больше, но, к сожалению, джинние погибла. Она была умной девочкой. Когда мы собрали все нужные документы, она взвесила свои шансы и пришла сама — в надежде договориться. Восток всегда опережал Запад. Они уже давно сотрудничают с нежитью, в отличие от католиков, у которых такие контакты носят случайный характер. Джинние предложила заключить перемирие, разделить мир на две равные части. Кастелли был согласен, но такой вариант не подходит мне. Равновесие религий — это как равновесие добра и зла. Оно порождает покой и безразличие, а это губительно для мира. Меня это не устраивает, мне нужна война!

— А как же нежить, ведьмы и прочая нечисть? Как же Охотники?

— Тут я тебе не врал, с нечистью дела обстоят именно так, как я тебе говорил в начале нашего знакомства. Охотники? — Петр пожал плечами. — Никто не виноват, что вы грешили в прошлых жизнях. Тебе просто не повезло, что пришлось впутаться в эту историю. Убивал бы нежить — и все. Так нет же — ты начал изображать детектива, рыская по разным злачным местам и задавая ненужные вопросы. Так разошелся, что пришлось притормаживать рвение, повесив на тебя убийство этого бродяги.