Саймон Грин - Город, где умирают тени

Эш кивнул, и некоторое время оба, погруженные каждый в свои мысли, молчали. Наконец Эш пошевелился:

— Что же все-таки случилось с их главнокомандующим?

— Не знаю, — пожала плечами Рия. — И никогда, наверное, не узнаю. Может, просто сбежал.

Люди Ройса навалились на тяжелую дверь изнутри, преодолевая яростную атаку бурана, швырявшего пригоршни снега в Пантеон Всех Святых. Их было двенадцать, и тем не менее даже объединенных усилий двенадцати человек едва хватало, чтобы постепенно, дюйм за дюймом, закрыть дверь. Наконец это удалось, они задвинули массивный засов, а затем обессилено привалились спинами к двери, пытаясь отдышаться.

Несколько заплутавших снежинок остались кружиться в воздухе. Ройс и его люди отряхнули снег с волос и одежды и огляделись. Долгий и трудный путь привел тамплиеров в это место, вознаградившее их лишь тем, что оно оказалось огромным настолько, что крестоносцы и вообразить не могли. Потолок терялся в темноте высоко вверху, и зал был достаточно просторен, чтобы сюда можно было въехать на бронетранспортере. А еще здесь было удивительно тихо и не слышно яростного рева бурана за стеной.

Уильям Ройс, верховный главнокомандующий крестоносцев, мысленно позволил крохотному огоньку удовлетворения расцвести в душе. Он поклялся прийти сюда, какие препятствия судьба ни воздвигла бы на его пути, и он это сделал. Отсюда оставалась лишь короткая прогулка до галереи Инея и Двери в Вечность.

Ройс стоял тихо, смакуя момент, а боевики тем временем построились в защитное каре вокруг предводителя. Это были надежные, проверенные люди, отличные солдаты. Он сам подобрал их и тренировал годами, выдрессировал в личную элитную гвардию. Он доверял им свою жизнь — только им и больше никому на свете. И им наверняка не понравится приказ оставаться на месте, когда он один отправится в зал. Однако это был его звездный час, его судьба, и ни с кем он не разделит то, что ждало его впереди. Ройс наконец был у своей цели, лишь в нескольких мгновениях от того момента, как он откроет Дверь в Вечность и спросит... Всю свою жизнь Ройс ждал, чтобы спросить. И узнать наконец ответ на вопрос...

Верховный подал команду, и двенадцать человек замерли по стойке «смирно». Ройс обвел всех взглядом, позволяя подчиненным увидеть частицу его ликования, а затем сообщил им о своих намерениях. Ройс был прав: услышанное гвардейцам не понравилось, но никто не подверг сомнению его план. Отлично выученные, они были его — душой и телом, — и им больше никогда не придется сомневаться в нем, как и в Господе, которому они служат. Ройс приказал охранять вход в зал и заметил, что никто даже не попытался следовать за ним. Любого, кто сделает это, гвардейцы пристрелят на месте и будут стоять на посту, пока их командир не вернется. Не имеет значения, как долго придется этого ждать. Солдаты безмолвно кивнули Ройсу и отдали честь. Он отсалютовал в ответ, коротко улыбнулся и зашагал в темноту зала.

Гвардейцы смотрели Ройсу вслед, пока он не растворился во мраке, а затем рассредоточились, заняв оборону у входа. Они свое дело знали — Ройс много раз учил их этому, — и все же необъятное пространство вселяло в солдат беспокойство. В его жуткой тишине каждому звуку эхо вторило нескончаемое количество раз, а боковое зрение, казалось, отмечало в темноте стремительные движения. Впрочем, не исключено, что все это им мерещилось.

Солдаты держали оружие наготове и не спускали глаз с входной двери, поэтому сразу не заметили девушку по имени Мэд. А когда заметили, было уже поздно.

Маделейн Креш, сливаясь с тенями, подкралась к ним сзади, ее кожаное одеяние было одного цвета с темнотой. Она заранее сняла с себя все цепи и украшения, чтобы те не звенели и не отражали света. Зажатая в руке рифленая рукоять ножа с выкидным лезвием дарила уверенность. Мэд сменила свой обычный черно-белый макияж на более тусклый — серый, который спрячет лицо в тени, и свой «ирокез» намочила гелем и прилизала, чтобы его колебания ненароком не выдали ее. Мэд осталась последним оплотом между этими людьми и Временем и обязана была защитить его. Любой ценой.

Мэд глубоко вздохнула, по-кошачьи выскользнула из тени и напала на ближайшего солдата сзади с жестокой бесхитростностью. Рукой зажала рот, нож под ребра, а затем осталось только оттащить труп назад, под прикрытие теней, прежде чем у кого-либо будет шанс заметить пропажу. Она дала безжизненному телу тихо упасть на пол и быстро огляделась. Тишина. На все про все ушло полтора мгновения.

Мэд для проверки ткнула ножом солдату в глаз, а затем приготовила себя к следующей цели. Она широко ухмылялась. Сейчас она делала то, для чего была рождена, и чувство это было восхитительно. Она так долго ждала, чтобы отплатить Времени за его доброту, но даже несмотря на то, что собиралась покончить с пришельцами как можно быстрее и вернуться к Времени, Мэд не собиралась торопить события. Она наслаждалась.

В картинах галереи она видела, что сделали с Шэдоуз-Фоллом, и мечтала о мести. Хоть жила она и не в самом городе, этот город она считала своим. Привязанности Мэд были малочисленны и просты, а по-другому она не хотела и не умела. Она высунулась из тени ко второй цели и сознательно шаркнула подошвой о каменную плиту пола. Солдат оглянулся и напряженно нахмурился: абсолютно уверенный, что слышал звук, он не смог бы этот звук охарактеризовать. Мэд снова шаркнула, и солдат направился в ее сторону. Маделейн Креш улыбнулась и крепко сжала рукоять ножа.

Уильям Ройс гордо вышагивал по галерее Мощей, глядя только вперед. Картины на стенах были полны звуков и ярости, и порою люди либо существа, что были на них, просто бушевали внутри полированных рамок, отчаянно пытаясь вырваться на свободу. Ройс не обращал на них никакого внимания. Он шел к своей великой цели, и чудеса галереи были для него пустым звуком. Он сознавал, что в ответе за многие сцены разрушений и страданий, но вины за собой не чувствовал. Он сделал лишь то, что счел необходимым ради того, чтобы добраться до данного места в данное время. Все остальное не значило ровным счетом ничего.

Ройс много раз бывал здесь прежде — в своих снах. Галерея снилась ему в детстве, хотя много утекло времени, прежде чем он понял, что это была именно она. Его, тогда еще ребенка, пугал непостижимый размах галереи, но сейчас никаких страхов в душе Уильяма не осталось — сейчас он воспринимал галерею лишь как место, через которое надо было пройти к Двери в Вечность, за которой его ждал сам Господь Бог.

Сердце вдруг учащенно забилось, и Уильям невольно ускорил шаг. Он почти пришел. Вот-вот он остановится перед Дверью, откроет ее и задаст вопрос — тот самый, задать который мечтал всю свою жизнь.