Стивен Кинг - Стивен Кинг идёт в кино (сборник)

— Берт, ну почему ты такой упрямый? Ты же сам видишь: здесь что-то не так. И все равно не желаешь признать очевидное.

— Я не упрямый. Просто хочу поскорее избавиться от того, что в багажнике.

Они вышли на улицу, и Берт вновь поразился тому, как здесь тихо. Ни единого звука. И запах… Да, запах. Про него как-то не вспоминаешь, когда мажешь маслом только что сваренную кукурузу, посыпаешь ее солью, откусываешь и жуешь. Но вот же он, тот самый запах, в котором слились солнце, дождь, всевозможные химические удобрения и хорошая порция экологически чистого навоза. Хотя здесь он чуть-чуть отличался от запаха унавоженной земли, каким Берт его помнил из детства. (Он вырос в деревне, на севере штата Нью-Йорк.) Да, органические удобрения — это тебе не душистые ландыши, но в середине весны, ранним вечером, когда теплый ветер доносил запах навоза со свежевспаханных полей, на душе становилось тепло и уютно, и ты вдруг очень отчетливо понимал, что зима наконец-то ушла и уже не вернется, и впереди будет лето, и учиться осталось всего ничего, месяца полтора-два, а потом школу закроют на летние каникулы, самые длинные в году. Для Берта запах навоза — прямо скажем, не самый благоуханный — навсегда связан с другими запахами весны, по-настоящему приятными и ароматными: тимофеевки, клевера, свежей земли, алтея и кизила.

Но здесь они удобряют как-то по-другому, подумал он. Запах очень похожий, но не совсем тот же. Был в нем какой-то сладковатый привкус. Тошнотворный дух смерти. Как бывший санитар на войне во Вьетнаме, Берт хорошо знал этот запах.

Вики сидела в машине, пристально глядя на кукурузное распятие, лежавшее у нее на коленях. Берту это не понравилось.

— Убери эту штуку подальше, — сказал он.

— Нет. — Вики даже не подняла голову. — У тебя свои игры, а у меня — свои.

Берт завел мотор и проехал немного вперед, до угла, где неработающий подвесной светофор тихонько покачивался на ветру. Слева стояла аккуратная белая церквушка. Трава на лужайке была пострижена. Вдоль дорожки, ведущей к крыльцу, росли ухоженные цветы. Берт остановился.

— Что ты делаешь?

— Хочу зайти в церковь, — ответил Берт. — Похоже, это единственное место в городе, не покрытое вековой пылью. И посмотри на доску объявлений. Там расписание воскресных проповедей.

Вики взглянула на объявление под стеклом: ГНЕВ И МИЛОСТЬ ТОГО, КТО ПРОХОДИТ в ПОЛЯХ.

Внизу была дата: 27 июля 1976 года. Прошлое воскресенье.

Берт заглушил двигатель и сказал:

— Тот, Кто Проходит в Полях. Надо думать, одно из девяти тысяч имен Господних, принятых исключительно на территории штата Небраска. Ты идешь?

Вики даже не улыбнулась.

— Я никуда не пойду.

— Ладно, как скажешь.

— Я не была в церкви, с тех пор как сбежала из дома. Я не хочу заходить ни в какую церковь. И уж тем более в эту церковь в этом городке. Мне страшно, Берт. Неужели ты не понимаешь? Давай уедем.

— Я всего на минутку.

— У меня есть ключи от машины. Если ты не вернешься через пять минут, я уеду сама. Без тебя.

— Нет, погоди…

— Я уеду сама. Да, Берт, уеду. Если только ты не отберешь ключи силой. Ты на это способен, я знаю.

— Но ты уверена, что до этого не дойдет.

— Думаю, не дойдет.

Ее сумочка лежала на сиденье между ними. Берт быстро схватил ее. Вики вскрикнула и попыталась ухватиться за ремешок, но Берт отвел руку подальше, и Вики не дотянулась. Он не стал рыться в сумке, а просто открыл ее, перевернул и вытряхнул все на сиденье. Салфетки, косметика, мелкие монетки, смятые листочки со списками покупок, ключи от машины. Вики хотела их перехватить, но Берт вновь ее опередил: забрал ключи и спрятал в карман.

— Зачем ты так? — Вики расплакалась. — Отдай!

Он недобро усмехнулся:

— Не отдам.

— Берт, пожалуйста! Мне страшно! — Она протянула руку, умоляюще глядя на мужа.

— Ты бы подождала две минуты и решила, что этого более чем достаточно.

— Нет, я бы…

— А потом ты бы уехала и еще посмеялась бы: «Так ему, дураку, и надо. Будет знать, как со мной спорить!» Это же твой главный принцип семейной жизни: «Все должно быть по-моему, а если Берт не согласен, то сам дурак. Будет знать, как со мной спорить».

Он вышел из машины.

— Берт, пожалуйста… — умоляюще проговорила она, передвинувшись на водительское место. — Послушай… я знаю… можно же позвонить по телефону… Давай уедем из этого города! И позвоним из первого же автомата, который попадется по пути… У меня много мелочи. Просто ведь можно же что-то придумать… Не оставляй меня, Берт. Не оставляй меня одну!

Он захлопнул дверцу, привалился к машине, крепко зажмурился и пару секунд постоял, давя на глаза большими пальцами. Вики стучала кулаками в боковое стекло и выкрикивала его имя. М-да… Его женушка произведет неизгладимое впечатление на представителей местных властей, когда он наконец-то разыщет кого-нибудь, кто заберет тело мальчика. Поистине неизгладимое впечатление.

Он развернулся и направился по мощеной дорожке к входу в церковь. Минуты две-три, не больше. Он просто заглянет — и сразу назад. Вполне вероятно, что церковь и вовсе закрыта.

Но двери открылись, бесшумно и плавно, на хорошо смазанных петлях («Смазанных с трепетным благоговением», — почему-то подумал Берт, и ему стало смешно), и он вошел в притвор, где было сумрачно и прохладно. Даже, наверное, холодновато. Глаза не сразу привыкли к полумраку.

Берт осмотрелся. Первое, на что упал взгляд, — пыльные деревянные буквы, сваленные кучей в дальнем углу. Он подошел поближе рассмотреть их, из чистого любопытства. С виду они казались такими же старыми и заброшенными, как и календарь на стене в гриль-баре, в отличие от остального убранства церкви, где было чисто и прибрано. Каждая буква — высотой фута в два. Очевидно, когда-то они составляли целую фразу. Берт разложил их на ковре — букв было шестнадцать — и попытался составить что-то осмысленное. ГОРОД ЕЛКА БИТА ВЬЦ. Нет, явно не то. ДВЕРЬ ИКОТА БОГ ЦЛА. Опять полный бред. И вообще, хватит страдать идиотизмом. Пока он тут занимается глупостями, переставляя буковки, Вики сходит с ума в машине. Берт уже собирался уйти, как вдруг его осенило. Он же в церкви! Конечно! Он быстро составил слово ЦЕРКОВЬ. А из оставшихся букв через две-три попытки сложилось слово БЛАГОДАТИ. Ну да! Конечно! Ведь есть же такая баптистская церковь! Видимо, раньше здесь была надпись над входом. А потом ее сняли, буквы свалили в углу, стену покрасили заново, и от прежней надписи теперь и следа не осталось.

Но почему?

Ответ напрашивался сам собой: потому что здесь больше нет никакой баптистской церкви. А есть другая… Вот только какая? Берт невольно поежился. Почему-то этот простой вопрос отозвался в его душе смутным страхом. Он быстро поднялся, отряхивая руки от пыли. Ну подумаешь, сняли надпись над входом! И что с того? Может, здесь теперь филиал церкви «Что тут у нас происходит» короля юмора Флипа Уилсона[40].