Стефани Перри - Точка отсчета

”А черт, девчушка!”

Девица кричала наверху, и в ее голосе слышался чистый ужас. Билли схватил свое оружие, и ринулся вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, надеясь, что не предавался размышлениям слишком долго.

Лестница упиралась в небольшой поворот, а за ним обнаружилась дверь. Ребекка медленно, осторожно толкнула ее дулом пистолета и вошла внутрь.

В вагоне тянуло резким, едким запахом дыма, на полу мерцали искры огня, тени которого причудливо бликовали на стенах. Как и говорил Билли, это был вагон-ресторан, и до аварии поезда он был очень красивым: на столах тонкие льняные скатерти, окна задрапированы кремовыми занавесками. Сейчас все здесь было разрушено, повсюду валялись тарелки и битое стекло, столы перевернуты, скатерти заляпаны разлившимся вином и кровью... А в конце вагона, сгорбившись над столом, сидел человек; край скатерти горел, пламя поднималось все выше. Ребекка заметила маленькую масляную лампу, разбившуюся перед столом, она и послужила причиной пожара. Пожар только начинался, однако в скором времени он грозил перерасти в бушующее пламя.

Человек за столом не шевелился. Ребекка осторожно подошла ближе и, присмотревшись, поняла, что он не походит на пассажиров первого этажа, он не был заражен тем, что, по предположению Билли, являлось Т-вирусом. Перед собой она видела мужчину в возрасте, респектабельно выглядящего, одетого в коричневый костюм, волосы с сединой зачесаны назад. Голова его покоилась на груди, будто бы он задремал во время ужина.

Сердечный приступ? Или он потерял сознание? Не похоже, что он мог разбить окна второго этажа и залезть в вагон, но, насколько она могла судить, больше в вагоне никого не было, то есть те тяжелые шаги, которые они слышали, могли принадлежать только ему. Ребекка откашлялась и шагнула к мужчине.

- Простите? - сказала она, остановившись рядом со столом, отметив, что его лицо и руки были мокрыми, и блестели в свете пламени. - Сэр?

Ответа не последовало... но он дышал; Бекка видела, что его грудь равномерно поднималась и опускалась. Она склонилась к мужчине, положив руку ему на плечо.

- Сэр?

Он начал поднимать голову, поворачиваясь к ней лицом, и раздался тошнотворно-влажный звук, какой бывает, если чмокнуть губами по влажному фрукту; голова мужчины соскользнула с плеч и упала на пол.

Мокрый, чавкающий звук стал громче, обезглавленное тело затряслось, запузырилось и стало двигаться, будто наполненное живыми существами, рвущимися изнутри. Закричав, Ребекка отшатнулась, тело мужчины стало распадаться на куски, как плохо закрепленные кубики конструктора, большие части его плоти падали на пол. При ударе о пол, эти куски распадались, цвет костюма изменился, став черным, мужчина превратился в кучу непонятных тварей, каждая из которых была размером с кулак.

”Слизни, они как слизни... ”

Слизни с рядами мелких зубов — это совсем не слизни, скорее, пиявки, жирные и круглые, и они каким-то образом превратились в мужчину, даже сымитировали его одежду...

”Невозможно, такого не может быть!”

Спотыкаясь, она попятилась назад, трясясь от ужаса, а разрозненные существа вновь слились в единое целое, объединяясь друг с другом. Масса аномальных, раздувшихся штуковин превратилась в блестящую, склизкую темную башню. Они переформировались, приняли форму и цвет... и стали пожилым мужчиной, что сидел за столом минуту назад. Шокированная Ребекка смотрела на него, не веря своим глазам. Даже сейчас, зная, что он состоит из сотен, а возможно, из тысяч отвратительных существ, она не могла заметить между ними даже малюсенького просвета; если бы они не сформировали из него человека прямо на ее глазах, она бы не усомнилась в том, что он живой. Тени на костюме, форма тела и его цвет — все было идеально; единственное, что могло отличить его от настоящего человека — странно сверкающая кожа и одежда.

Странное человекоподобное существо отвело назад руку, на манер бейсбольного питчера, и резко выбросило ее вперед. Рука удлинилась, растянувшись до невероятных размеров. Ребекка была, по крайней мере, в пяти метрах от него, но блестящая мокрая рука просвистела в воздухе буквально в паре сантиметров от ее лица. Решив бежать, она запнулась о собственную ногу и упала на пол, рука существа вернулась на место... и снова пошла на замах, готовясь нанести удар.

'Пистолет, идиотка, стреляй!”

Она схватилась за оружие и выстрелила, первые два выстрела ушли в никуда, а третий и четвертый исчезли в колыхающемся теле этой твари. Она увидела, как запульсировала эта не-плоть, когда в нее попали пули, костюм и тело под ним слегка подернулись рябью, словно видимые сквозь слой раскаленного воздуха, поднимающегося от разгоряченного асфальта летним днем. Существо, не колеблясь, снова полоснуло рукой, стараясь достать ее. Ребекка уклонилась, но все же рука задела ее, ударив по левой щеке. Девушка снова закричала, больше от страха самого ощущения на щеке, чем от силы удара — "кожа" была холодной, склизкой и грубой, словно акулья, но облитая тиной из грязного пруда; и прежде чем отдернуть руку назад, существо снова напало на нее, в этот раз выбив девятимиллиметровый пистолет из рук. Оружие отлетело по полу, закатившись под один из столов. Мимикрировавшее под безобидного пожилого мужчину существо, странно покачиваясь, шагнуло вперед; теперь оно было достаточно близко к ней, так что от следующего удара так просто не увернуться, и Ребекка лишь успела подумать, что ей конец...

...и бам-бам-бам, существо откинуло назад, а кто-то стрелял снова и снова, пока девушка, морщась от внезапного грохота выстрелов, неуверенно пыталась встать на ноги. Первые несколько пуль исчезли в теле существа, как и раньше, но неизвестный стрелок продолжал жать на спуск, целясь в пожилое, блестящее лицо, в блестящие глаза. Из внезапно открывшихся между мелкими существами отверстий полилась темная жидкость, пиявки распались на куски, а на шестом-седьмом выстреле существо, притворяющееся человеком, стало оседать, разваливаясь на составные части; маленькие, черные пиявки, падая на пол, скользили к разбитым окнам.

Ребекка оглянулась... и увидела Билли Коэна, стоящего у двери в классической позиции для стрельбы: оружие зафиксировано двумя руками, взгляд перед собой — сосредоточен на монстре, который тихо агонизировал, распадаясь на отдельных существ и снова становясь массой. Пиявки все так же ползли к окнам, скользя по слизистым следам, оставленным на замусоренном полу, потом взбираясь вверх по окрашенным стенам, и без труда преодолевая острые края разбитого стекла, исчезали в ночном грозе. Казалось, их нападение закончилось.