Авторов Коллектив - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА II

Мир успокоился так же быстро, как и возгорелся идеей своего бессмертия…

Вскоре все начали делать вид, что ничего не произошло. Возмущающихся было немного. Всё быстро утихло, словно и не было этого странного периода в истории. Через неделю за мной наблюдали всего лишь два доктора, а потом мне позволили сбежать, сделав вид, что не заметили этого. Выйдя из лаборатории через чёрный ход, я два часа стоял на перекрёстке, но меня никто не хватился, и я понял, что выброшен за борт жизни как использованный целлофановый мешок.

Обо мне забыли не сразу. Толпы любопытствующих ещё некоторое время бродили в окрестностях моего дома в Ростове, встречали меня с работы, наблюдали, как я провожу свой досуг. Кое– кто даже имел наглость попросить мой автограф и получил за это мой уничтожающий взгляд. Потом в какой-то жёлтой газете про меня вышла статья под названием «Сбежавший от бессмертия», где публиковались фотки убегающего из Швейцарской поликлиники какого-то идиота, который оглядывался по сторонам и сжимал в руках какой-то пакет. Журналюги даже не потрудились достоверно узнать, в чём я был на момент побега, и изобразили меня в нелепом костюме, какого никогда в моём гардеробе не было.

Через пару лет обо мне никто не вспоминал.

Я нашёл своё место в жизни: устроился на завод, где проработал до самой пенсии без единого больничного листа, женился и обзавелся двумя детьми. Обоих своих родителей я похоронил в 2034 году. Жена умерла от очередного приступа гипертонии на 62-м году жизни. Дети мои жили каждый отдельно со своими семьями. У старшего сына был единственный ребёнок, у младшего жена оказалась неспособной иметь детей, и поэтому я не был богатым дедушкой. Уйдя на пенсию, я купил себе домик на берегу Волги, потому что барак, где я жил еще со своими родителями и затем с женой, разрушился от старости.

Обычно, выходя на пенсию, люди приобретают себе какое-то занятие, которое делает им определённый статус среди таких же пенсионеров, но, может быть, менее успешных и творческих.

Я не стал писать мемуаров с высоты своего жизненного опыта, не занялся путешествиями по местам, где никогда не бывал, не загорелся желанием коллекционировать марки или открытки. В течение всей своей жизни, начиная с некоторых пор, я все время жил в предчувствии чего-то страшного и неизбежного для меня, и поэтому не мог спокойно увлечься каким-либо делом и сосредоточиться на нём. Моё времяпрепровождение состояло в основном из сна, приготовления себе пищи и ловли рыбы на безлюдном берегу возле дома. Я выбрал этот отдаленный уголок на окраине посёлка, чтобы не видеть, как почти каждую неделю умирали старики моего возраста, почетно уходя в мир иной под печальные и торжественные взгляды своих детей и внуков. Я же, самый старый человек в поселке, оставался жить, и моя медицинская карточка оставалась незаполненной с 2015 года.

Когда умер мой старший сын, ко мне прибежали соседи, чтобы сообщить очередную стрессовую для меня новость. Я не убивался по сыну, ему было уже семьдесят четыре, и смерть для его почтенного возраста была естественна и спасительна, так как он последнее время мучился сердцем. Я мучился лишь собственным отменным здоровьем и желанием спокойно уйти на тот свет, оставив место молодым.

Не хочу говорить, в какое отчаяние привела меня смерть моего младшего сына, а потом внука, у которого своих детей не было. В мою маленькую хижину тогда набежала толпа телевизионщиков, желающих заснять стопятидесятисемилетнего старика, пережившего своего внука. «Самый старый житель планеты живет на берегу Волги и ничем не болеет.»

Как Вам удается так замечательно выглядеть? – приставала ко мне занудливая девушка лет двадцати, но уже с глубокой морщиной вдоль лба, наставив на меня маленькую портативную камеру.

Кто-то из толпы присутствующих вслух высказал версию о том, что я и есть тот несчастный человек, над которым много лет назад проводились испытания, вошедшие в учебник истории под названием «Пережить Бога». И все посмеялись над этой шуткой, а я ничего не ответил, молча проглотив очередную обиду.

Меня долго фотографировали и пытались брать интервью, а потом все вместе улетели на самолете своего телеканала – снимать последствия очередной катастрофы на Черноморском побережье.

За последние десять лет в мире было разрушено и отравлено все, что возможно. Вокруг уже не жила природа, рыба в реках давно не водилась, цветы не цвели, а от деревьев остались одни пни в траве, которая с годами приобрела какой-то синий оттенок. Землетрясения, наводнения, оползни, смерчи, цунами, кислотные дожди деформировали практически всё живое. США уже тридцать лет назад ушли в небытие, став жертвой собственных ядерных испытаний. Те немногие страны, в которых ещё сохранились люди и кое-какие признаки природной среды, пришли в сильный упадок.

Я не имел дома телевизора, чтобы не видеть всего происходящего на планете. О конце света говорили так же откровенно и легко, как о конце каких-нибудь лыжных соревнований в Альпах. По подсчетам учёных, он должен был наступить через полтора года. Моему внуку повезло не дожить до этого ужасного события всего лишь 18 месяцев.

Моё воспитание, моя принадлежность к Православной вере, моя какая-то даже покорность своей судьбе, совесть, не давали мне раньше времени прекратить своё существование, вмешаться в ход жизни, предопределённый мне Богом, пускай даже немного изменённый искусственно на тридцать первом году моей жизни.

Полтора миллиарда человек, не выдержав психологической атаки, покончили жизнь самоубийством за месяц и раньше до предполагаемого конца света.

А он наступил только через 25 лет, в то мгновение, когда умер последний живущий на земле человек, и никого не осталось, так как новые люди не рождались по различным причинам вот уже последние пятьдесят лет, а продолжительность жизни резко сократилась на 15,5 лет.

Конец света в том и заключался, что постепенно умерли естественной смертью все люди, и планета осталась необитаемой.

Это было очень гуманно со стороны Всевышнего – не устраивать нашумевшего апокалипсиса с ужасными сжиганиями грешников на костре и публичной казнью с перечислением прилюдно всех человеческих проступков, допущенных в течение жизни.

Конец света совпал с концом жизни последнего человека на земле, и мои самые опасные опасения подтвердились: я остался жить. Теоретически я не мог знать о смерти последнего человека, но я интуитивно чувствовал, что в один ужасный день это произошло, каким-то странным образом я это понял и в этот же миг почувствовал опустошение и страх.