Марина Казанцева - Дом Макгибуров

Заинтригованный Фредерик тихо подкрадывался, стараясь маскировать шаги за грохотом стихии. Что можно рисовать при вспышках молний?!

Заваленный большими фолиантами стол создавал меж стеллажей особенно глухую тень. За ним можно спрятаться.

Зачем он прячется? Что ответить на такой вопрос?

— Проклятье! — глухо воскликнул художник и, резко бросив кисти, отошёл от мольберта.

Изумлённый Фредерик узнал его. Это был не парижанин. Над картиной трудился Годрик Сентон, секретарь! Он стоял с искажённым лицом и смотрел на портрет.

— Проклятие, проклятие! — и закрыл лицо своими длинными дрожащими пальцами, испачканными в киновари.

"Вот оно что! — догадался Фредерик. — Наш маленький библиотекарь пытается соперничать с Франциском в живописи!" Вот кто всё время подмалёвывал картину, вызывая раздражение и недоумение у живописца! Пожалуй, горбун влюблён в оригинал!

Сэр Фредерик беззвучно засмеялся. Иметь в соперниках секретаря! Что может быть комичней?!

И тут произошло нечто, отчего веселье Фредерика моментально испарилось. Горбун направился к одному из стеллажей у стены, что-то сделал. Стена повернулась, он проскользнул в щель, и всё вернулось на свои места.

Некоторое время Фредерик ошеломлённо переводил глаза с мольберта на стеллаж. Потом подошёл к тайнику и посмотрел на картину с этого места.

Всё так! Отсюда, с этой точки в своём сне он видел самого себя и Франциска. О чем они тогда говорили?!

Ничего не понимая, он подошёл к картине и замер в испуге.

Леди Глория, бледная и печальная, стояла у каменной стены. Она была всё та же. Краски платья странно выцветали, как ни пытался Франциск вернуть им цвет. Но Годрик трудился над задним фоном. По раскиданным в досаде тюбикам и перемазанным кистям было видно, что он пытался восстановить сочный пурпуровый цвет шпалерных роз. Но от неумелых рук горе-художника все розы расползлись. На глазах у Фредерика краска потекла, как кровь. Розы превращались в куски кровавой плоти. Давно засохший холст отторгал подмалёвку, и она превращалась в жидкость. Многочисленные розы превращались в месиво, и оно текло, как кровь на бойне. Из сплошного размазанного фона слабо проглядывались искажённые в крике лица. Леди Глория, красивая и печальная, стояла на фоне ада!

Фредерик резко вдохнул воздух и проснулся с воплем. Некоторое время он судорожно хватал себя за промокшую на груди рубашку. Потом его взгляд упал на книгу, на растёкшийся воск, облепивший весь подсвечник, и он понял, что видел просто сон. Проклятая гроза навеяла дурное сновидение! Проклятая, проклятая гроза!

Молнии больше не сверкали, гром больше не раскатывался, и за окном стояла сплошная пелена дождя.

Фредерик глянул на плоские карманные часы, которые обычно клал у изголовья. Два часа ночи. Пожалуй, идти к Медине поздновато.

18

— Месье Медина уже уехал, — сухо сообщила тётка Лаура. — Конюший ещё до рассвета отвёз его в N, чтобы поспеть на дилижанс.

Завтрак выглядел уныло. Леди Глория, как всегда, не вышла утром. Весёлого парижанина больше нет. Напротив Фредерика с мрачным видом ел тосты неразговорчивый библиотекарь. Леди Лаура ещё считала нужным выражать деверю порицание за легкомысленное отношение к смерти.

— Я поставила за бедного Джона восемь свечек и заказала отпевание, — скорбно сообщила она.

— Вот и хорошо, — согласился Гордон Макгибур. — Хоть он был плохим дворецким, но очень славным рыбаком!

— Брат, вы возмущаете меня, — сквозь зубы процедила леди. — Ваши шуточки вас доведут до ада.

— Помилуйте, сестра! Да я и в мыслях не имел! Я просто хотел сказать, что смерть от утопления старому Джону предписана была заранее! Ему ещё покойная его жена сулила! За пьянство и страсть к браконьерству. Но вы правы, Лаура, мне жалко старика.

— Прости ему, Господи, ибо не ведает, что творит, — пробормотала, перекрестившись, леди Лаура.

Завтрак закончился в молчании.

Фредерик умирал от тоски. Заняться было нечем. Без Франциска Медины дом словно вымер. От нечего делать молодой человек поплёлся в библиотеку, надеясь не застать там этого противного горбуна, приснившемуся ему ночью.

Взгляд, брошенный на стол, заваленный фолиантами, вызвал в памяти странное сновидение. И Фредерик подошёл к портрету. Там не было никаких красных потёков. Но серая стена с такими же серыми размазанными пятнами на месте роз ещё больше выцвела. И леди Лаура казалась ещё бледнее и печальнее. Её платье стало походить на грязный шёлк. Её волосы утратили глубокий чёрный цвет и превратились в какую-то старческую седину. Щёки словно ввалились. И только глаза пока ещё жили. Портрет погибал прямо на глазах.

"Наверно, здесь плохая атмосфера", — подумал Фредерик. Он как-то пытался заниматься в школе живописи, но ничего хорошего из этого не получилось. Зато узнал, что недодержанная краска может в условиях сырости распасться на ингредиенты и потечь.

Он тронул пальцем непросохший задний фон и к коже пристал кусочек диаметром с горошину. Запах краски был отвратителен. Она воняла, как гниющие водоросли и на ощупь была слизистой.

Когда же это было сделано? Франциск Медина не прикасался к картине более трёх дней.

Дом душил его и был противен Фредерику. Он как никогда ясно понимал тоску Глории и её стремление бежать отсюда. Даже тётку Лауру ему было жалко. Вполне понятно её постоянное раздражение, хотя она и стремится сдерживать себя. Наверно, до перестройки замок Макгибуров был намного лучшим местом.

Он шёл по замусоренной водорослями прибрежной полосе. Ночное буйство стихии вынесло на берег множество гниющих останков из придонной растительности. Они издавали неприятный запах, и Фредерику казалось, что весь дом и весь воздух здесь пропитан этим мерзким запахом разложения. Молодой человек брезгливо обошёл большую кучу, по которой прыгали суетливые чайки, и тут увидел в воде очень странные водоросли. Подойдя ближе, Фредерик подобранной тут же палкой подцепил их и с ужасом узнал в красноватом цвете волокон волосы Франциска! Художник не завивал локоны! Они были от природы волнистыми! И легко узнавались в этой перепутанной мокрой массе!

Фредерик вскрикнул и опрометью бросился обратно к дому. Едва преодолев лестницу, он влетел, запыхавшись, на кухню, к миссис Лауре.

— Франциск утонул в озере! — выкрикнул он, валясь без сил на лавку.

— Бог с вами, сэр Фредерик! — изумилась титулованная кухарка. — Как мог художник утонуть, когда я сама видела, как он садился поутру в присланный из N экипаж?!

— Почему меня не разбудили?! — нервно выкрикнул сэр Фредерик. — Я тоже хочу отсюда уехать!