Челси Ярбро - Хроники Сен-Жермена

— Очень занятно, — произнес Доминик, в знак одобрения поднимая бокал. — Как-нибудь я и сам попробую приглядеться.

— Значит, бедняжка поверила? — качая головой, спросил лорд Грейвстон. — И вы до сих пор храните этот глупый кусок стекла?

— Еще кое-что, — заметил Уиттенфильд. — В ту ночь граф, по-видимому, провел какое-то время у той, кого он избавил от скандалиста мужа и вдобавок таким странным образом одарил, хотя Сабрина впрямую не сообщает, что произошло между ними.

— Нетрудно догадаться, — с неодобрением заметил Твилфорд.

— Думаю, не совсем то, чего ожидала Сабрина. Она пишет, что зеркало было установлено возле кровати, освещено пламенем свечей и…

— Ну еще бы! — осуждающе хмыкнул Твилфорд.

— Декадент-извращенец! — вскинулся Хэмворти.

— И… — продолжал Уиттенфильд, не обращая на них внимания, — на один чудесный, непостижимый момент в нем все-таки показался паук — он сидел в центре тончайшей бриллиантовой паутины, посверкивая рубинами, гранатами и турмалинами. Сабрина пришла в восторг от этого зрелища, хотя записала в дневник, что вряд ли сумеет им насладиться еще раз. Она завещала зеркало дочке с наказом беречь его как величайшее из сокровищ.

— Женское пристрастие к безделушкам! — фыркнул Доминик.

— Может быть. Но, как видите, зеркало по-прежнему хранится в нашей семье, и никому не хочется с ним расстаться. Серена весьма уважительно относилась к нему, хотя суеверной отнюдь не являлась. Надо быть полным глупцом, чтобы сторониться вещей, приносящих удачу, говорила она. Моя мать, правда, хотела его куда-нибудь деть, но этого не случилось, и, признаюсь, я рад, так как очень к нему привык. Я то и дело смотрю в него, надеясь разглядеть паука.

— Ну уж, Чарльз, — ласково пожурил Доминик.

— Видели вы что-нибудь? — быстро спросил Эверард.

— Только свое лицо. Если там и есть паук, то он прячется за человеческим отражением. — Уиттенфильд потянулся к столику и поставил бокал. — Узреть его может лишь тот, кто не отражается ни в стекле, ни в воде.

— Вы хотите сказать, что более двух часов морочили нам головы третьеразрядной историей с привидениями? — вопросил Хэмворти.

— Это реальная история зеркала, она точно описана в дневнике ее очевидицы. Сама Сабрина вернулась в Англию и припеваючи тут зажила, объяснив, что получила наследство. Вы не можете не признать: кем бы ни являлся таинственный граф, он был большим оригиналом.

— Если вдуматься, так простым шарлатаном, — уверенно заявил лорд Грейвстон. — Пусть щедрым, а все-таки шарлатаном.

— Почему вы так думаете? — спросил шестой гость. В его голосе не было вызова — лишь любопытство.

— Это ясно, — ответил, вставая, лорд Грейвстон. — Ну, если у вас все, Уиттенфильд, я отправляюсь спать. Отменный у вас портвейн, да и бренди тоже. — Он прошагал через комнату и, стукнув дверью, ушел.

Питер Хэмворти, застонав, тоже поднялся с кресла.

— Час поздний, а мне бы хотелось встать пораньше. Я и не представлял, насколько это затянется. Вот что бывает, когда разговор заходит о женщинах. — Демонстративно не глядя на зеркало, он двинулся к двери.

— Я в биллиардную. Кто-нибудь хочет со мной? — спросил Доминик, глядя на Эверарда. — Идемте, я что-то не в форме… у вас есть все шансы меня раскатать.

Эверард вдруг занервничал.

— Я… я сейчас, Доминик. — Он повернулся к хозяину дома. — Мне кажется, это весьма поучительная история. Я не все понял про зеркало, но… — Смешавшись, молодой человек последовал за Домиником.

— Чарльз, чего вы тут только не навертели, — укорил Твилфорд. — Скажите зачем?

— Вы спросили про зеркало, вот и все. — Уиттенфильд встал и, пошатнувшись, ухватился за спинку кресла эпохи Анны.

— Значит, я полный осел. — Твилфорд повернулся на каблуках и с важным видом выплыл из дубовой гостиной.

Шестой гость также стал подниматься. Взгляд его темных глаз, обращенный к владельцу имения Бриаркопс, был серьезен.

— Я нахожу ваш рассказ очень точным. Я и не представлял… — Поколебавшись, он подошел к старому зеркалу и тронул его рукой.

Сверкая, паук по-прежнему висел в центре своей драгоценнейшей паутины. Тельце его алело, как свежая кровь. Тонкие ножки, сделанные из граната и турмалина, придавали ему сходство с танцором. Он все еще был прекрасен, хотя амальгама от времени потемнела. На втором плане, позади паука, янтарно светились неяркие лампы дубовой гостиной.

А больше там не было ничего. Ибо создатель зеркала граф Сен-Жермен в нем, конечно же, не отражался.

Два послания, отправленные с четвертьвековым перерывом графом Сен-Жерменом Чарльзу Уиттенфильду.

«Миндре Аан,

Зюдерталье, Швеция.

9 января 1911 года

Достопочтенному Чарльзу Уиттвнфильду,

девятому графу Копсхоу.

Бриаркопс, Ившем, Англия.

Чарльз!

Неужто и впрямь прошло десять лет со времени нашей последней встречи? Как быстро летят годы! Я храню самые приятные воспоминания о Бриаркопсе и надеюсь когда-нибудь еще раз посетить ваши края. Однако боюсь, что пока это невозможно. Мой визит в Швецию вынужденно краток, он связан с необходимостью расширить и модернизировать часть моих предприятий в России. Условия там чересчур нестабильны, чтобы я мог позволить себе не спешить вернуться туда. Меня беспокоит не только финансовая сторона дела, но и благополучие тех людей, что работают на меня.

Вполне разделяю вашу тревогу о ситуации, складывающейся в центральной Европе. Тамошние дипломаты заходят в тупик. Вы пишете, что вам не хотелось бы посылать своего сына на бойню, но ему, кажется, всего лишь двенадцать. Успокойтесь, детей под ружье не ставят, по крайней мере в нынешние времена.

Касательно прочего… Нет никакого сомнения, что немцы по части химии и электричества идут впереди всего мира, однако вам с того проку не будет, если начнется война. Лучшей страной для финансовых помещений я назвал бы Америку. Ее торговые обороты растут, и, хотя научные исследования там ведутся не на том уровне, что в Европе или в Англии, текущая политика Нового Света создает благоприятные условия для инвестиций. Ваши интересы могла бы представить, например, какая-нибудь канадская компания, коль скоро вы полагаете, что к британцам в этой стране все еще не относятся достаточно хорошо.

Позвольте еще раз поблагодарить вас за оказанное мне некогда гостеприимство. Думаю, когда мир несколько успокоится, я обязательно к вам загляну.

«Авенида де лас Аагримас,