Андрей Буторин - ИМЯ ДЛЯ НЕРОЖДЕННОЙ - Потусторонняя гостья

А потом вдруг… Ни профессор, ни его жена не успели заметить, откуда вынырнула она… Может, из-за ближайшего облака. Выпорхнула, как белоснежный мотылек, и залетела прямо в комнату. Сначала они не поняли, кто это. То ли большая птица, то ли правда – гигантская бабочка. Очень уж она была… бестелесной. И тут неожиданно заискрило устройство Людмилы Леонидовны. Послышался треск, запахло паленой изоляцией, повалил едкий дым, мигнул и погас свет.

Опасаясь возможного пожара, супруги бросились к прибору. Валерий Анатольевич сорвал с окна тяжелую штору, набросил на устройство, чтобы перекрыть доступ кислороду. Пожар, к счастью, удалось предотвратить.

Распахнули окна, чтобы выветрился едкий дым. Потом искали свечи – стояла безлунная ночь и не видно было ни зги.

После этого, пока супруга со свечкой в руках стояла рядом, Валерий Анатольевич менял перегоревшие пробки, благо их запас всегда в доме имелся.

Наконец зажгли свет. А вернувшись в «операционную», вместо одного – нашли там два тела. Одно было Сашкино, абсолютно безжизненное, а второе принадлежало молоденькой девушке. И оно подавало явные признаки жизни – медленно вздымалась грудь под белым платьем необычного фасона, чуть подрагивали полупрозрачные веки. Да и вся эта девушка, лежавшая на некрашеном деревянном полу бывшей горницы, казалась полупрозрачной – настолько она была бледна и худа.

Валерию Анатольевичу удалось привести ее в чувство. Но ничего толкового добиться от гостьи с того света так и не удалось.

7

Скрипнула дверь. Наташа, поглощенная рассказом Валерия Анатольевича, вздрогнула и испуганно оглянулась. Олег же сидел лицом к двери, поэтому сразу увидел, что вернулась супруга профессора. Она все еще хмурилась, но в голосе больше не было откровенного раздражения, в нем слышались лишь обеспокоенность и тревога:

– Мне кажется, вам следует поторопиться, – сказала она. – Дело к вечеру…

– Да-да! – подскочил Валерий Анатольевич. – Давайте собираться!..

– Ты все рассказал им? – пристально посмотрела на супруга Людмила Леонидовна.

– Ну-у… – отвел взгляд профессор. – Да…

– Погодите! – вскочил Олег, умоляюще вытянув руки. – Я все-таки не понял… Если оттуда залетела… душа, то почему она такая… реальная? Ее ведь можно коснуться…

– Да и сама она очень чувствительно… касается, – хмуро поддакнула Наташа. – Даже кусается… Извините за каламбур.

Профессор переглянулся с женой и сказал:

– Мы ведь тоже этого не знаем. Можем только догадываться. Наверное, чтобы существовать в нашем мире, душе необходима телесная оболочка. Она, образно говоря, кристаллизуется здесь, что ли. Овоплощается. Наверное, если бы эксперимент не прервался в аварийном, так сказать, порядке, то она бы смогла полностью стать человеком. Мы так полагаем, во всяком случае. И, возможно, она бы и вела себя более… м-мм… адекватно. А так она, видимо, не успела полностью «перекачаться», пользуясь компьютерным термином, оттуда сюда… Вот и получилось то… что получилось.

– Мы хотим продолжить опыт дома, – неожиданно подключилась к разговору Людмила Леонидовна. – После того, как я восстановлю устройство. Мы надеемся, что сумеем «докачать» информацию, и девушка сможет нам рассказать о том мире. Еще и поэтому нам так важно ее найти.

– Но почему она бросается на людей? – развел руками Олег. – Никогда не думал, что души столь кровожадны!..

– Они не кровожадные, – растянул губы в неком подобии улыбки профессор. – Да и вряд ли «Наташа» делает это сознательно. Ей не хватает энергии, чтобы поддерживать свое пребывание в этом мире, ведь тело не успело сформироваться окончательно. А борьба за «жизнь» происходит на уровне инстинктов. Будь она полностью сознательной личностью, наверное, и не стала бы бороться. Просто в очередной бы раз «умерла» и спокойно вернулась «домой». А так – видите…

– Но она ведь хотела от Сеньки… – стыдливо опустила глаза Наташа, – …не энергии вовсе, а кое-чего другого.

– Напрасно вы так! – азартно замотал головой Валерий Анатольевич, сев, видимо на профессиональный конек. – Сексуальная энергия – одна из самых сильных. И это – именно энергия жизни!.. Не раз замечали, что во время предсмертной агонии у мужчин наступает эрекция. А когда умирает кто-то достаточно близкий, когда смерть, что называется, почти осязаемо коснулась человека своим крылом, того часто почти неотвратимо тянет заняться сексом – словно жизнь, протестуя, хочет немедленно утвердиться, восторжествовать во что бы то ни стало!..

– Хорошо, – кивнул Олег. – А почему она кусает людей? Вас вон тоже, – кивнул он на забинтованную профессорскую руку.

– Кровь – это тоже энергия жизни, – удивился профессор вопросу. – Причем, тут можно говорить об этом и вовсе прямо, не прибегая к афористичности…

– Понятно, – вышла из-за стола Наташа. – Давайте и правда собираться.

– Да-да, – снова закивал профессор, – по пути договорим…

– Нет, – возразила Наташа, – в дороге лучше не отвлекаться. Надо быть очень внимательными. Смотреть и слушать. И быть готовыми к немедленным действиям. Тем более – оружие есть только у меня.

– Вы ведь не собираетесь в нее стрелять? – насторожилась Людмила Леонидовна. – Я ведь объяснила вам…

– Не собираюсь, если все пройдет удачно, – нахмурилась девушка. – Но если возникнет угроза человеческой жизни…

– Только в самом крайнем случае! – воскликнула супруга профессора. В ее голосе впервые за все время послышались просительные нотки.

– Хорошо, – сказала Наташа.

Вышли из дому и впрямь поздно, в восьмом часу. Солнце еще светило достаточно ярко, и даже грело вполне ощутимо, но уже неминуемо клонилось к мелкозубчатой полоске леса на дальнем берегу озера.

– Надо торопиться, – бросила тревожный взгляд на светило Наташа. – Часа через полтора-два стемнеет, а до Покрова почти час идти… Вы быстро сможете? – с сомнением посмотрела она на профессора. – А то, может, все-таки останетесь с женой?

Валерий Анатольевич оглянулся назад, где с крыльца Наташиного дома провожала их задумчиво-хмурым взглядом Людмила Леонидовна.

– Нет-нет, – замотал он головой. – То есть, да, я смогу идти быстро.

– Но ваша рана…

– Рука уже не болит! – Профессор демонстративно-резко тряхнул перебинтованным предплечьем. – Не беспокойтесь за меня, я в полном порядке!

– Ну, смотрите… – поправила висящее за спиной ружье Наташа.

Она снова была в своем нелепом плаще-балахоне и сапогах. Похожий плащ, только некогда черный, а теперь блекло-серый, в прорехах и заплатах, достался Олегу. Он пытался было протестовать, но напоминание о клещах возымело свое действие. Вдобавок, Наташа извлекла из антресолей старую отцовскую кепку, которую тоже заставила надеть.