Татьяна Королева - Тимур и его команда и вампиры

Он терпеливо объяснил дяде дорогу:

— Многие ходят посмотреть на особняк, даже к стенке прикручена памятная доска с именем архитектора, какой-то он очень знаменитый был… Это по нашей улице — двадцать первая дача.

— Ладно. Прибери в комнате, сегодня будешь сидеть дома. Я хочу отдохнуть. — Дядя устало поднимался по лестнице на второй этаж, остановился посредине, оглянулся: — Советую, не испытывай мое терпение! — Он исчез за дверью.

Тимур все еще чувствовал себя виноватым. Он включил свет, протер пыль с настольной лампы и со столешницы, поднял перевернутый чемодан. Стал складывать в него дядины вещи — многочисленные шейные платки, галстуки, замшевые перчатки, которые пахли дорогим одеколоном и заграничными сигаретами. Зачем эта ерунда советскому человеку в таком количестве? Почему дядя всегда ходит в перчатках и темных очках? Зрение у него прекрасное — он видит даже в темноте. Что вообще он знает об этом человеке?

Тимур присел на краешек кожаного дивана и стал вспоминать, как дядя впервые появился в его жизни.

…В ту ночь дачный поселок был во власти стихии. Грозовые раскаты раздирали небо, где-то рядом с треском рухнуло дерево, отключился свет, замолчало радио. Тимур не сразу понял, что в окно дома стучат. Он нащупал карманный фонарик и, спотыкаясь, добрался до двери. После отъезда матери он не ждал гостей — теперь знакомые редко заглядывали к ним на дачу. За порогом стоял высокий, темноволосый и уверенный человек, по его плащу и шляпе стекали водяные потоки.

— Здесь живут Гореевы? — спросил незнакомец. — Можно мне войти?

Тимур кивнул, но человек не сдвинулся с места. К его ногам жалась, поскуливая, несчастная промокшая собака с биркой на ошейнике.

Тимур отошел от дверей:

— Да. Входите, входите, пожалуйста! — Только после этого собака прыгнула через порог, затем странник втащил свои чемоданы, сбросил мокрый плащ прямо на пол и спросил, что Тимур знает про своего дядю — Георгия Гореева?

Толком паренек ничего не знал, он маминого младшего брата никогда не видел. Зато от него часто приходили открытки с видами далеких незнакомых городов и пестрыми заграничными марками.

Год назад дядя прислал целую посылку: флакон духов и красивую шелковую косынку для мамы, а ему — испанскую пилотку с кисточкой и плитку горького шоколада. Тогда мама расплакалась, сказала — хорошо ему там, в Париже.

…Специалисту высшей категории Совинторга товарищу Горееву, командированному в Париж для закупки военной техники, не было хорошо — ему было все равно.

Он не читал советских газет. И французских тоже не читал. Его больше не интересовало международное положение, он не спрашивал, где его документы и кто ими пользуется. Он не пытался связаться с посольством — потому что забыл, кто он и откуда.

Он перестал различать день и ночь — плотные портьеры на окнах не пропускали света в комнату с высоким мрачным потолком.

Его тело безвольно покоилось на огромной пурпурной кровати. Он видел, как рядом скользят демоницы, похожие на химер, склоняются к вене на шее и пьют его кровь, но ему было все равно…

В ту грозовую ночь, в ночь их знакомства, нежданный гость протянул Тимуру узкий конверт с коротеньким письмом внутри, написанным маминым бисерным почерком. Мама просила брата присмотреть за племянником Тимой — то есть за ним, — потому что всякое может случиться. Позаботиться о мальчике по мере возможности.

Письмо было прошлогоднее. Вероятно, возможность у дяди появилась только сейчас.

Когда Тимур дочитал письмо, незнакомец, назвавшийся его дядей, уже стоял у камина, протягивал ладони к огню и насвистывал мотивчик из оперы про Фауста, которую часто транслирует радио. Ни спичек, ни зажигалки в руках у него не было.

За окном вспыхивали молнии, голубоватое пламя в камине сыпало искрами, как при химическом опыте, и совсем не давало тепла. В неестественном освещении черты лица дяди выглядели резкими, как на книжной гравюре. Он вдруг показался Тимуру очень опасным человеком, а все предметы в комнате вокруг него чужими и ненастоящими. Мальчишка зачем-то спросил, была ли мама веселой девочкой?

— Да, — ответил дядя, — однажды принесла с улицы мертвую ворону и хотела сварить из нее суп.

Он просил называть себя «Арман». Дачной жизнью племянника дядя интересовался мало: до вчерашнего дня они почти не разговаривали.

Камушек звонко ударился об оконное стекло, Тимур вздрогнул — воспоминания развеялись, как туман. Он запрыгнул на подоконник и открыл створку окна.

Первой из темноты появилась вихрастая голова Коли Колокольникова: мальчишка подтянулся на руках и спрыгнул в комнату. Следом за ним через подоконник кувыркнулся спортивный Гейко, настороженно осмотрелся:

— Здоров твой дядя подзатыльников насовать! Не боишься, что нагорит за нас?

— Чего мне бояться? Он крепко спит. — Тимур всегда явственно чувствовал, когда дядя погружается в сон: как будто обрывалась тысяча невидимых ниточек, связывавших их, и он мог снова двигаться легко и свободно. — Хочешь, сходи и сам посмотри.

— Точно не проснется?

— Нет, иди смело, — Тимур кивнул в сторону лестницы наверх. Коля снял сандалии, на цыпочках поднялся вверх, заглянул в комнату и мигом скатился вниз:

— Тима… он… Он там… висит… висит… весь бледный… Ой!

— Хватит блеять, говори толком! — Гейко встряхнул младшего товарища так, что зубы у Коли Колокольнкова клацнули и слова перестали застревать между них:

— Он ногами зацепился за турник: планка у него под коленками. И висит вниз головой. А руки сложил крестом, как фарфоровый Наполеон на дедушкином комоде!

Недоверчивый Гейко проделал путешествие вверх лично и, прикусив кулак, осторожно заглянул в комнату. Быстренько сбежал вниз и уважительно заметил:

— Он что, в летчики готовится? Пилоту вниз головой висеть первое дело! Мертвая петля — перевернут самолет кверху брюхом и летят, вроде так и надо.

— Может быть, — пожал плечами Тимур, — я про него мало знаю.

Коля взял со стола коробку с гримом, открыл створку трельяжа, нарисовал себе усы, нахлобучил треуголку и обмотал шею шелковым кашне:

— Наверно, он артист — у него и грим, и костюмы. Все ходит, арии поет…

— Или шпион? — засомневался Гейко.

— У него участковый паспорт проверял!

— Если бы у шпионов в паспорте был специальный штамп, их запросто всех переловили бы! Зачем ему грим, если он не артист? Чтобы внешность менять! Шпионы всегда так делают, а еще в фильтры от сигарет шифровки прячут, я в кино видел. Тимка, давай его цигарки раскурочим?