Елена Логунова - Моя вечная жизнь

Вот, например, в детстве и юности мне часто снилось, что я летаю, но не так, как это делают птицы, самолеты, воздушные змеи или надувные шары. Ничего подобного! Я взлетала усилием воли и напряжением какого-то неведомого органа, тянула себя вверх, преодолевая земное притяжение, и это был не очень простой, но настолько естественный и правильный процесс, что я не раз пыталась повторить его наяву.

Я вставала на нагретый солнцем большой камень на мелкой воде у безлюдного морского берега, расправляла плечи, вытягивалась в струнку, закрывала глаза и пыталась поймать то самое настроение-самочувствие-ощущение, за которым во сне неизменно следовал полет. Иногда на один миг мне казалось, что на этот раз я смогла, что каменная твердь уже уходит из-под ног – на волосок, на миллиметр, на самую малость…

Но уже в следующую секунду звенящую ликованием тишину в ушах сменяли насмешливые крики чаек, размеренное стрекотание цикад и отрешенный плеск воды, а камень, который так никуда и не девался, обжигал мне пятки.

И все же, все же: я верила, что могу это сделать! И, кажется, до сих пор верю. Нет – теперь уже точно верю!

– А конкретнее? – Павел все еще ждал и жаждал объяснений.

– Конкретнее…

Я вернулась в реальность. Волшебство испарилось, в сухом остатке осталось невнятное:

– Основное ощущение – если превращение началось, то остановиться невозможно. Все остальное неважно, ничто не имеет значения, тебя несет в стремительном потоке, и это такой драйв! Или кайф? Не подберу правильного слова.

– Ну, вот! А еще писательница! – Павел тихонько щелкнула меня по носу.

Я облегченно вздохнула:

– Как здорово, что ты можешь шутить!

– Чувство юмора – то, что отличает нас от животных.

Это было сказано с комической важностью.

– Не только чувство юмора. Вообще чувства! – поправила я.

– И у меня они есть, – шепнул он, обнимая меня крепче.

Чем еще хорош качественный человеческий секс – он позволяет хоть на время отключить разум, который тоже отличает нас от животных, но зачастую очень мешает наслаждаться жизнью.

7

Максимилиан Торн был парнем неглупым. Глупый не сумел бы построить прибыльный бизнес без всякого начального капитала, на одной лишь мужской привлекательности. Правда, помимо внешности, у Макса за широкими плечами были три года обучения в Сорбонне – потом мамочкины деньги кончились, и с мечтой о карьере специалиста по художественным переводам пришлось расстаться.

С полгода Макс болтался в богемной тусовке, ночуя то у одного приятеля, то у другого, перебиваясь эпизодическими заработками с модных показов и фотосессий. Потом он встретил свою первую «кормилицу», как цинично называл всех этих женщин про себя.

Ее звали Эмили, она была супругой директора художественной галереи и большой ценительницей античного искусства. Великолепного Макса она уже в день знакомства окрестила Аполлоном, а после первой же ночи добавила к этому лестному прозвищу собственническое местоимение «мой». Ее Аполлоном Максимилиан был больше года, пока накопления с денежных подарков не позволили ему сменить гардероб, квартиру и окружение.

Кормилицу Жозефину он подцепил в дорогом магазине обуви. Кокетливая супруга совладельца крупной юридической фирмы делала оптовую закупку туфелек к весеннему сезону, и в этом ответственном процессе ей необходима была экспертная мужская оценка. Вечно занятой супруг-юрист, как обычно, от похода за покупками уклонился, и Миксимилиан Торн, с одного взгляда оценивший ситуацию сквозь стеклянную витрину, галантно взял на себя сначала одну, а затем и все остальные функции мужа.

Многомесячная связь с неверной женой преуспевающего юриста позволило Максу наконец вылезти из долгов и открыть накопительный счет в банке.

Через полгода, оставив Жозефину рыдать над подаренным ей на прощанье роскошным портретом в стиле «ню», Максимилиан на все лето укатил в Сен-Тропе, откуда вернулся с кормилицей Натали. Потом были кормилицы София, Дайана, Розина и кто-то еще…

К своему тридцатилетию Макс понял, что почетная роль переходящего приза его утомила. Пора было закрепить спонсорские отношения законным браком. Максимилиан Торн сделал ставку на Ангелину Веймар – в свои пятьдесят четыре та была еще недурна и при этом богата и свободна.

На то, чтобы склонить Ангелину к замужеству, Макс потратил два года, бездну обаяния и моток нервов такой толщины, что хватило бы для установления телефонной связи с Луной.

Ангелина была избалованной, капризной, упрямой и своенравной, к тому же у нее имелась прескверная привычка садиться за руль подшофе. Все бы ничего, Макс был на диво терпелив и великодушен, но езда в пьяном виде увела его дорогую невесту мимо алтаря прямиком в царство Божие.

Новую невесту Максимилиан искал целый год. Дама ему нужна была одинокая, свободная от семейных уз и хорошо обеспеченная. Приятель Тео, соблазнившись обещанным вознаграждением, присмотрел подходящую особу в своем банке. Макс не поленился приехать на смотрины и понял, что – есть! Бинго! Наконец-то ему повезло.

Девчонка не была деловой – Тео ошибся словом. Она была деятельной, энергичной и при этом чувствительной. Трюк с котенком, подсмотренный Максом в каком-то фильме (только там была собачка), опять сработал, знакомство состоялось, и ближе к вечеру следовало его закрепить.

В целом разделяя теорию кристаллизации любви, выдвинутую в свое время французским писателем Стендалем, Максимилиан Торн опытным путем установил, что в двадцать первом веке период закрепления нежного чувства сократился с трех дней до нескольких часов. С учетом заметно облегчившихся нравов, вторую встречу с потенциальной подругой имело смысл провести в режиме комплексного мероприятия «ужин-романтическая прогулка-постель».

С того момента, как Анна помахала ему ручкой с порога Коммерческого Банка Лугано, Макс не упускал ее из виду. Девушка надолго застряла в магазине, но он терпеливо дождался ее выхода и мысленно поаплодировал удачной покупке: у милой дамы хороший вкус. И деньги у нее, по всей видимости, тоже хорошие – Макс знал, какие суммы красуются на ценниках в витринах луганских бутиков.

Хотя она и без денег была бы привлекательна…

Макс поймал себя на этой крамольной мысли, когда незаметно следовал за девушкой в обманчиво скромном сером плащике по улице, ведущей к набережной. В этой юной особе было нечто такое, на что стопроцентная мужская сущность Макса реагировала, как гвоздь на магнит. Хотя она не красавица, вовсе нет!

В закулисье модельного бизнеса, на грандиозных богемных пьянках и чопорных светских вечеринках Максимилиан Торн повидал красоток всех мастей и типов. Анна не была похожа ни на одну из них. Просто другая – и все тут, объяснить невозможно.