Татьяна Корсакова - Проклятое наследство

– Благодарю за заботу, – от любезности поверенного баронесса отмахнулась с невероятным изяществом, – но я все же уповаю на помощь мастера Берга. – И она протянула Августу руку.

Пришлось выбираться из-за стола, на ходу дожевывая буженину и запивая ее первым, что подвернулось под руку, кажется, вином.

– С чего желаете начать осмотр? – поинтересовался он.

– А хорошая ведь идея! – Матрена Павловна хлопнула ладонями по столу, сверкнули на солнце каменья в перстнях. – Мастер Берг, голубчик вы наш, покажите-ка нам и дом, и остров! И расскажите! Слыхала я, что вы большой мастак по части историй. Викеша меня так стращал, так стращал. Жуть!

– Если вам будет угодно. – Август хотел изобразить шутовской поклон, но пошатнулся. Нарочно, чтобы думали, что он уже изрядно пьян, чтобы не воспринимали всерьез. Или наоборот, восприняли. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Вот он сейчас и расскажет. Вдруг да удастся отпугнуть глупых людишек, отвести беду от Стражевого Камня.

То, что надежды эти тщетные, он понимал с отчетливой ясностью, но все равно продолжал надеяться. Так уж он был устроен. А албасты куда-то пропала, не пришла поглядеть на самозванцев. Не интересно? Или день слишком яркий для нежити? Вот дождется ночи и тогда уж явится.

Осмотр начали с кабинета Злотникова. А вдруг да не навели там порядок, вдруг остались те страшные следы! Кровь на обоях и потолке – чем не аргумент, чем не подтверждение правдивости его слов! Да только зря надеялся, Пилипейко сделал все, что собирался, и нынешний кабинет ничем не напоминал о трагической смерти, в нем приключившейся. Разве что следы от когтей на подлокотниках злотниковского кресла остались. Но кого ж напугает такая мелочь? А обои поклеили новые, стол перетянули, ковер окровавленный убрали. Благодать!

– Не здесь ли Сергей преставился? – спросила Матрена Павловна, обходя стол по кругу и усаживаясь в кресло.

– Не преставился, а помер смертью весьма мучительной, – поправил ее Август. – Волколак оторвал ему голову.

Испуганно ахнула Натали, и Пилипейко посмотрел на нее с тревогой. За Натали Кутасову он переживал, пожалуй, поболе, чем за ее маменьку.

– Помнится, той ночью мы нашли его обезглавленное тело вот в этом самом кресле, – продолжил Август.

В отличие от дочки Матрена Павловна оказалась дамой не из пугливых, на лице ее не дрогнул ни единый мускул.

– А оторванная голова его лежала на столе… – Вот же железная баба! Ничем ее не пронять.

– Вы что-то говорили про волколака… – Баронесса фон Дорф отошла к окну, скрестила на груди руки. – В Германии тоже есть легенды о вервольфах.

– Да какой там вервольф?! Какой волколак?! – вмешался в разговор Пилипейко. – Любит господин архитектор туману напустить. Обычный волк. Ну, может, не совсем обычный – людоед.

– Вы много видели волков, способных одним ударом лапы оторвать человеку голову? – усмехнулся Август.

– А вы? – спросила баронесса. – Вы его видели, мастер Берг?

– Волколака?

– Вервольфа.

– Издалека. – Рассказывать, кем оказался тот самый веровольф, Август не стал. – Огромный был волчара. Вырезал почти всех на острове, немногим удалось спастись.

– Но вам удалось. – Серж усмехался гаденько, явно намекая на то, что Берг струсил и где-нибудь отсиделся.

– Повезло. – Август пожал плечами. – Злотникову вот не повезло, супруге его не повезло, а меня, видать, бог миловал.

– Так Машку разве зверь загрыз? – бесцеремонно поинтересовалась Матрена Павловна и встала-таки из-за стола.

– Мари Кутасова покончила жизнь самоубийством. Примерещилось ей, бедняжке, что-то. На этом острове людям многое мерещится. Вот она и не выдержала. Господин Злотников тогда велел говорить всем, что с супругой его случился несчастный случай, опасался за репутацию, но мы-то тут все свои, считай, родственники…

– Кто родственник, а кто не пришей кобыле хвост, – заметила Матрена Павловна и перевела многозначительный взгляд с Коти на баронессу.

Коти возмущенно поджала губы, а баронесса, кажется, даже не заметила нападки.

– И что же с ним стало? – вдруг спросил Всеволод Кутасов.

– С кем? – не сразу понял Август.

– С волком. Поймали зверя? Пристрелили?

– Насколько мне известно, нет. Но после той страшной ночи зверь исчез. Может, ушел. А может, затаился, дожидаясь новых жертв.

– Глупости говорите! – Серж глянул на него с презрением. – Волки столько не живут.

– Так то обычные волки, а мы с вами сейчас говорим о волколаке, о нежити.

– Вам бы книжки писать, Август Адамович, – сказала Матрена Павловна и погрозила пальчиком. – Уж больно ловко у вас это получается. Ну-с, давайте по остальным комнатам пройдемся, а то мы этак и до вечера не управимся.

Прошлись, осмотрели все: от подвала до чердака. Впрочем, ни на чердак, ни в подвал Август честную компанию не повел. Зато показал побережье острова, заброшенную конюшню и лес, который за прошедшие годы стал еще выше, еще гуще.

– Непорядок, бесхозяйственность, – сетовала Матрена Павловна, осматривая имеющиеся на острове постройки. – Это ж столько лет поместье без присмотру! – Она глянула на Антона Сидоровича и с укором добавила: – Антошка, а ведь я хотела твою долю выкупить.

В ответ Антон Сидорович лишь беспомощно пожал плечами. Вместо него заговорила Коти:

– Ишь, что удумала – долю выкупить! А цену, цену ты какую за поместье предложила?! Это ж слезы, а не цена! Грабеж среди белого дня!

– Помолчи! – осадила ее Матрена Павловна. – Цену не тебе, а Антошке предлагали, но, уверена, это он по твоему наущению отказался. Ты ж, как про наследство услыхала, так и воспылала любовью неземной. Столько лет не пылала, а тут вдруг. С чего бы это? А ты, деверь мой дорогой, если бы поменьше ее слушался, так, глядишь, и не ходил бы сейчас в рваных портках да с протянутой рукой, скопил бы кое-что на старость.

Антон Сидорович посмотрел на нее с укором, хотел было что-то сказать, но вместо этого досадливо махнул рукой.

– А кое-кто так и вовсе из Европ своих не явился. – Матрена Павловна переключила внимание на баронессу.

– Отчего же никто не явился? – усмехнулась та. – Вот господин Шульц приехал, урегулировал все наилучшим образом.

– Урегулировать-то урегулировал, да только вашу долю продавать отказался.

– Так это мое право, уважаемая Матрена Павловна. На том этапе своей жизни в деньгах я не нуждалась.

– Не похоже, что и сейчас нуждаетесь, – завистливо ввернула Коти.

– В деньгах не нуждалась, но нуждалась в сохранении воспоминаний о Машеньке. – Баронесса не обратила никакого внимания на этот выпад. У нее вообще хорошо выходило игнорировать злых и глупых людишек. Августу бы у нее поучиться. – После смерти племянницы у меня не осталось никого, а это место… оно хранит память.