Антихристово семя - Андрей Сенников
Перед ним — ни шевеления. За спиной — ни звука, кроме треска разгорающегося пламени. Ток воздуха всё так же бил в лицо и относил вверх по склону, к биваку сажу и копоть вместе с запахом.
Рычков обернулся.
Лычков стоял на коленях в двух саженях от него, высоко подняв руку с факелом над головой. Портнов отстал и спустился ниже, за спину казака: в неверном свете ярко белело лицо и блестели влагой выпученные глаза. Фузею он держал далеко впереди на вытянутых руках, словно только что воткнул багинет в соломенное чучело. Выше солдатика, на самой границе неверного света и непроницаемой тени замер Федька Весло с обнажённой саблей. Пистоль он держал стволом вверх. Далее всех в цепи зашёл Шило, оказавшись и выше над остальными…
Пистолет дозорного со спущенным замком лежал двух локтях от Лычкова. Ни следов борьбы, крови, самого Стручка — ничего: ни вспаханного ковра хвои, оброненной справы, трубки. Затрещал и вспыхнул второй факел в руках у десятника. Он вертел головой вкруг себя, сторожко продвигаясь вниз по склону, приближаясь.
— Не, — сказал он, оглядываясь за спину — Не там Стручок дозоровал… Там я не углядел бы ничего…
Он пригнулся, водя факелом по-над рыжим покровом у ног, залитым красно-чёрными тенями, то ныряя за стволы, то показываясь на открытом месте… Весло пошёл к Лычко, мягко ступая, уперев взор под ноги и тако же вертя головой. Васька, высматривая следы, сделал несколько шагов на перехват десятника, но у границы света остановился, уколов вставленной шпагой густеющую тьму…
— Здесь!
Шило опустился на колено, что-то ощупывая на земле, у соснового ствола. Огненные капли срывались вниз и дымились струйками, угасая в толще хвойного ковра…
— Браты, — позвал десятник, — Заходи снизу на меня…
Лычко подхватил оброненный пистоль. Васька поманил казака, указуя рукой вперёд себя, на запад. Подождал остальных. Авдейка дышал шумно, дёргая локтями на каждом шаге, отчего фузея ходила в руках ходуном. Весло опасливо косился на заполошного солдатика… Шило разогнулся у дерева и ощупывал ствол, что-то там ковыряя пальцами…
Они не прошли и пяти шагов в прыгающих отсветах, когда Лычко остановился, плечи его напряглись. И смотрел он себе под ноги. Васька догнал казака в два приёма, выглянул из-за плеча…
Пал здесь был взрыт, отвалились пласты дёрна кругом, обнажив яму в три локтя, с россыпью земляных дыр поменьше кругом, словно кто-то яростно бил пикой сырую землю: беспорядочно и зло… Лычко опустил факел. В яме пугливо закопошились чернявые жучки, прячась под комочками суглинка, да влажно сверкнувший кольцами червь втянул жирное тело в норку. В иной раз Рычков сказал бы, что тут рванул брандскугель, но земля не обожжена копотью и порохового запаха нет… Яма не старая. Васька сунул шпагу под мышку, стянул перчатку и ощупал края — сыро…
— Гляди, господин асессор, — Лычко обошёл яму, переступая меж мелких дыр и поднял факел выше.
Цепь углублений рассыпалась на сажень и вытянулась в сторону Шила, который переместился ниже по склону и тоже глядел в землю, сбив свой тумак на затылок. Потный чуб блестел и прилип ко лбу.
— И туда глянь, — Лычко развернулся на пятке чуть в сторону и опустил факел к рыжему ковру.
Похожая цепочка ям-следов взрыхлила хвою в двух саженях от ямы и утекала в темень.
— Это чего такое, а?
Авдейку трясло, дёргалась щетинистая бородёнка, а зенки, мнилось, выкатятся из глазниц и побегут в темень волшебными клубочками.
— А ну, нишкни! — Рычков приподнялся, переступил яму, приближаясь ко второму следу. Так и есть — точно такие дыры. И посредине следа короткие росчерки перепаханного пала: где на вершок, где на локоть, извивами и рваными засечками. Васька сунул острие шпаги в дыру размером с ладонь и замер, почуяв упор. Ухватил пальцами у земли, потянул. На полторы пяди с кувырком, не глыбко. На острие налипло земли…
Он почуял рядом движение, обернулся. Шило неслышно ступая, подошёл близко, вплотную и тоже смотрел теперь в развороченные пласты дернины, ощетинившейся рыжими иголками. Его факел ронял шипящие горючие капли прямо в яму. Казак держал обнажённую саблю в другой руке. Не свою…
Рычков разогнулся, брезгливо отёр лезвие о рукав.
— Что там, десятник?
Шило поднял голову, взгляд его был затуманен, борода билась на сторону… Он смотрел в темень, вслед убегающей меж сосен россыпи дыр и молчал. Блестящая капля пота катилась по щеке. Трещало пламя.
— Очнись, казак!
Шило вздрогнул…
— Стоял Стручок там, — он поднял факел и ткнул им за спину, — У той сосны. Истоптал на аршин, инда иногда приваливался спиной к стволу. Там, в коре овчинные пряди застряли, но не похоже, чтобы спал… Кого-то заметил поодаль и пальнул. Наскочили на него после, сразу же — но он саблей ещё успел…
Десятник приподнял оружие, перехватывая пальцами за гарду.
— Его…
— Кровь? — Васька коснулся рукояти, потом принял клинок, осматривая лезвие — чистое, без зазубрин, только смазанный грязноватый след-полоса у плавного изгиба, в самой серёдке…
— Нет там ничего, — обронил Шило.
Портнов мелко закрестился, суетно бросая щепоть. Весло удержал его за плечо…
— Ничего?
— Дыры токмо такие же кругом набиты, переворошено всё… Мыслю — схватили его тут же. Пистоль выбили, или сам отбросил — перезаряжать некогда было. Саблю обронил, когда уже поволокли…
— Кто?!
Шило покачал головой.
— Не знаю…
Он сунул руку за пазуху и протянул асессору на раскрытой ладони… ощеп древесной коры.
— Вот, — сказал, — С клинка снял, застряло…
Рычков недоумённо повертел морщинистый, плотный кусок щепы… Нашёл узкую трещину, приладил к клинку. Вошло ровно и плотно, уселось…
— Не сосна это, — пробурчал десятник… — Да и затесей никаких на ближних стволах нет…
Ветер шевельнул над головами кроны, посыпал иголками. Чадящее пламя затрепетало и унялось тускнеющим светом, бессильным разогнать темень сколько-нибудь дальше нескольких саженей, только рвало клочьями, которые тут же прирастали к плотной завесе, как отрубленные головы Чуда-юда… И мнилось, что стоят за ней плотной стеной, угрюмой и злобной. Стоят и глядят на крохотные, слабые огоньки жадными глазами, и влажные багровые блики мельтешат в оскаленных пастях: дрожат в нетерпении члены и истомились лютым ожиданием: ухватить, разорвать, искромсать…
