Александр Асмолов - Врата Света
Однако ни с чем не сравнимое впечатление остается у счастливчиков, попавших на службу в кафедральный собор Вроцлава, возвышающийся на так называемом ныне Соборном острове. Посидев десять минут на не самой удобной скамейке, посетитель забывает обо всем. Внутреннее пространство замыкается где-то высоко под сводчатым потолком, где бродят звуки органа. В торце за алтарем и по периметру второго яруса установлены витражи, чей колдовской свет заливает прихожан и их души благодатью. В отличие от православных храмов, в римско-католическом кафедральном соборе можно зайти за хоры и рассмотреть три замечательные часовни, в каждой из которых имеются гробницы вроцлавских епископов. В восточном, противоположном алтарю торце, иногда играет орган. Это голос стал печальнее трех предыдущих, сгоревших при пожаре. Рядом с западным входом находится готический портик с романскими колоннами. На одной из капителей вырезан каменный лев. Согласно легенде, желающий жениться должен в пасхальный понедельник потереть морду льва, и тогда избранница непременно согласится.
Правда, выйдя за массивные резные двери, миряне сразу же попадают в иной мир, пропитанный за послевоенные годы ядовитой русофобией. На многих путеводителях жирным шрифтом и черной краской выделено описание события, оставляющее в памяти верующих не менее черный след. Оно утверждает, что, «когда русские бомбили Вроцлав в 1945 году, собор загорелся, но языки пламени волшебным образом остановились перед упавшей статуей Девы Марии с младенцем, не причинив вреда ни ей, ни трём капеллам позади ― часовне Святой Елизаветы, готической Марианской капелле и северной барочной в честь тела Христова.» Авторы забыли указать, что во время той страшной войны фашисты устроили в храме склад боеприпасов и при освобождении Вроцлава собор был на семьдесят процентов разрушен. Сейчас он полностью восстановлен и вновь радует прихожан, молящихся защитнику Вроцлава – Святому Иоанну Крестителю, чтобы он уберег их от коварных русских, ведь напасти в кафедральном соборе случались каждые 20–30 лет со дня возведения в 1039 году на этом месте первой церкви, полностью разрушенной через 20 лет войсками герцога Бетислауса.
Впрочем, можно подняться над суетой к вечному. Заплативший пять злотых получает возможность погулять на смотровой площадке одной из 98-метровых башен и с высоты самостоятельно разобраться в хитросплетениях тысячелетней истории города, застывшей в самых разных домах, несущих отпечаток разных эпох, но покрытых нынче одинаковыми крышами. При этом мало кто обращает внимание на боковую дверь у капеллы Святого Причастия Северной башни с резными фигурами по камню в виде реальных и фантастических зверушек и существ. За ней расположился приходской офис с привычной оргтехникой и офисной мебелью, куда не пускают посторонних, а в большом стенном книжном шкафу устроена потайная дверь, за которой двое дюжих братьев доходчиво объяснят чрезмерно любопытному, что такое частная жизнь и охраняющий ее закон, которой нарушать никому не позволено. За этой красной чертой начинается территория Восточной крепости Святого Ордена «Сынов Света».
Незримая для непосвященных крепость обосновалась здесь в 1566 году, когда, согласно Люблинской унии, возникла Речь Посполитая – федерация Королевства Польского и Великого княжества литовского. У них оставались независимые государственные аппараты, законы, казна, войска, но было общее внешнее управление в виде сейма, некоего аналога двухпалатного парламента, и монарха, который избирался пожизненно, но не имел права передачи власти по наследству.
Ряды растущего Ордена пополняли шляхтичи – выходцы из военного сословия, корни которого уходили в средневековое рыцарство, чьи представители получили большую самостоятельность по применяемому в то время Магдебургскому праву, согласно которому экономическая и общественно-политическая деятельность регулировалась не столько монархом, сколько законами и правилами на уровне города или торгового объединения. С годами разбогатевшая на торговле Польша стала одной из самых передовых стран Европы не только в экономическом, но и военном отношении.
Согласно Уставу Святого Ордена «Сынов Света», его воины стремились только к самосовершенствованию, а не богатству, но если бы кто-то решил заказать у ювелира корону, украшенную вместо драгоценных камней фамилиями польской знати, ставшей основой Восточной крепости, она ослепила бы любую венценосную династию, взошедшую на престол Польши за все время ее существования. Причем каждый хвастал генеалогическим древом, исходящим от «владыки» Болеслава Храброго, ставшего первым польским королем в 1025 году. Он принадлежал династии Пястов, правившей страной четыре века, и, как утверждают его потомки, стал основоположником шляхты. К XIV веку это особое сословие стало настолько богатым и влиятельным, что уже недостаточно было совершить рыцарский подвиг на полях сражений, чтобы переступить заветную черту, отделяющую шляху от всех прочих.
Ни одна европейская монархия не позволяла таких вольностей своим дворянам, как Польша. Что там освобождение от всех налогов (кроме мизерного земельного, по два гроша с поля) – шляхта не должна была строить и ремонтировать дороги, замки, мосты и городские здания в своих уделах! Она даже не должна была обеспечивать короля продовольствием и жильем, если путь монарха пролегал через земли шляхты. Совсем унизительным для венценосца была привилегия шляхты не сопровождать своего правителя в качестве почетного эскорта. За многие из таких «вольностей» можно было бы лишиться головы в Германии, Франции или России. Но только не в Польше – шляхетское сословие было защищено законом о имущественной и личной неприкосновенности.
Амбиции шляхты реализовались в создании Речи Посполитой, где они не только заседали в Сенате или Посольской избе Сейма, но еще имели право вето, то есть последнее слово за принятием какого-либо закона или действия короля, решившего идти войной или строить крепость, оставалось за шляхтой. Они могли отменить все, что угодно. В европейских странах только спустя пять веков «либералы» приблизились к такой вольности, не задумываясь о последствиях. Ведь грань между монархией и анархией так иллюзорна, а серьезный анализ исторического опыта обычно пристрастен, поскольку выполняется на чьи-то средства. Победители пишут историю, а хитрецы начинают переписывать ее уже через полвека.
Рискованная политика шляхты не позволила реализовать задуманное тысячелетие новой империи в центре Европы, которую они назвали Речью Посполитой. За ее недолгую судьбу успехи и поражения часто сменяли друг друга на полях сражений и политических интриг. Так, шведский принц Сигизмунд III, избранный на ее престол в 1592 году, объединил под личной унией Речь Посполитую и Швецию, затем под лозунгом «За справедливость и народ» устремился на восток. В результате Ливонской войны с Россией присоединил белорусские земли и Ливонию. В период смутного времени сначала посадил на московский трон Лжедмитрия, а затем перешел к открытому захвату Русского царства. Тогда, в 1610–1611 годах, поляки на два года заняли московский Кремль и даже начали чеканить монеты от имени Владислава Жигимонтовича, но в 1612 году были выбиты Мининым и Пожарским. Правда, война с поляками еще продолжалась до 1618 года, по итогам которой Россия уступила Польше Смоленскую, Черниговскую и Северскую области. После 30-летней войны 1618–1648 между католиками и протестантами в Европе, Речь Посполитая укрепила свои позиции. В те времена и Орден «Сынов Света» был в зените. Попытка русских в Смоленской войне 1632 года вернуть смоленские земли не увенчалась успехом. И только Северная война со Швецией в 1655–1660 годах и русско-польская война 1654–1667 годов истощили силы Речи Посполитой. В 1686 году она потеряла Левобережную Украину, Смоленщину и Киев. Третья русско-польская война 1692 года оказалась катастрофической, и в 1695 году Речь Посполитая перестала существовать. «Сынам Света» пришлось временно покинуть стены Восточной крепости и рассеяться среди мирян, возложив всю вину за поражение на русских.
Прошло немало лет и тяжких испытаний, прежде чем Святой Орден вернулся в старые стены кафедрального собора Иоанна Крестителя во Вроцлаве. Вместе с храмом, восстановленном на Соборном острове в шестидесятые годы прошлого века, возродилась и Восточная крепость. Новое поколение, не знавшее войны, выросшее в сытой стране и воспитанное на лозунгах свободной и великой Польши, жаждало реванша. Ему достаточно было напомнить о великих предках, не уважавших своего короля, и указать на врага, который «не освободил их страну от фашизма, а поработил», как они уже были готовы воевать… Сначала с памятниками.
Укрытые от посторонних глаз толстыми стенами собора Святого Иоанна Крестителя, новые «Войны Света» обычно собирались в потаенных аудиториях капеллы Святого Причастия. Там после утренней молитвы они постигали истину со слов брата Остина, ставшего недавно комендантом Восточной крепости вместо брата Саймона, избранного Магистром Ордена «Сынов Света».
