Бентли Литтл - Хранилище

Я улыбнулся, но, разумеется, она не могла видеть мое лицо. Иногда моя улыбка ужасает людей больше всего.

— Как тебя зовут?

— Тебе это знать не нужно.

— Да, не нужно. Но я бы хотел знать твое имя.

Красные, тоненькие, как волос, полоски блеснули в ее черных-пречерных глазах.

— Скажи мне еще раз свое, потерянный мальчик.

— Аддисон, как я и говорил.

— Аддисон кто?

— Фамилия моей матери была Гудхарт[49].

— Оно у нее было?

— Она была воровкой, а может, и того хуже. Она хотела быть доброй, добрее, чем могла. Но я ее любил.

— А как звали твоего отца?

— Она мне так и не сказала.

— Моя мать умерла в родах, — услышал я и подумал, что в каком-то смысле моя мать тоже умерла от родов, пусть и восемью годами позже, но промолчал.

Девушка посмотрела на потолок в стиле рококо, где висели темные люстры, словно видела и лепнину вокруг глубоких кессонов, и небо с золотистыми облаками в каждом кессоне, в световом диапазоне, недоступном обычному человеческому глазу.

Перевела взгляд на меня и спросила:

— А что ты делаешь в библиотеке после полуночи?

— Пришел почитать. Ну и полюбоваться этим зданием.

Она долго смотрела на меня, точнее, на мой силуэт.

— Гвинет[50], — представилась она.

— А твоя фамилия, Гвинет?

— Я ею не пользуюсь.

— Но она у тебя есть?

Ожидая ответа, я решил, что эти готские атрибуты не дань моде, скорее всего, вовсе и не мода, а броня.

Заговорила она не для того, чтобы ответить на мой вопрос. Сменила тему.

— Ты видел, как я убегала от него, но я тебя не видела.

— Я умею не попадаться на глаза людям.

Она посмотрела на собрание сочинений Диккенса по ее правую руку. Провела пальцами по кожаным корешкам. Названия блестели в свете лампы.

— Они дорогие?

— Не очень. Собрание сочинений, опубликованное в семидесятых годах прошлого столетия.

— Они такие красивые.

— Кожа ручной выделки. Буквы покрыты позолотой.

— Люди делают так много красивых вещей.

— Некоторые люди, — уточнил я.

Вновь переключив внимание на меня, она спросила:

— Как ты узнал, где меня найти? В этой комнате с детьми Лебау?

— Я видел, как ты выходила из читального зала, когда он искал тебя на улице. Предположил, что ты заглянула в чертежи, которые хранятся в подвале. Как это сделал и я.

— А почему ты в них заглянул? — спросила она.

— Я думал, что каркас этого здания не менее прекрасен, чем его внешний вид. И не ошибся. А что привело к чертежам тебя?

Ответ она обдумывала с полминуты, а может, прикидывала, отвечать или нет.

— Мне нравится побольше узнавать о тех местах, где я нахожусь. По всему городу. Знать то, что неведомо другим. Люди теряют свою историю. Где, что, как и почему становится для них тайной за семью замками. Им так мало известно о том, где они живут.

— Ты не остаешься здесь каждую ночь. Иначе я бы увидел тебя раньше.

— Я здесь вообще не остаюсь. Заглядываю время от времени.

— А где ты живешь?

— Где придется. Везде. Люблю переезжать.

Конечно, такой макияж не позволял разглядеть, какая она на самом деле, но я подумал, что красивая.

— Кто он, тот человек, что преследовал тебя?

— Райан Телфорд. Он куратор редких изданий и художественных коллекций библиотеки.

— Он думал, что ты хотела что-то украсть или разбить?

— Нет. Он удивился, случайно наткнувшись на меня.

— Они не знают и про мои появления здесь.

— Я хочу сказать, он удивился, увидев именно меня. Он знает меня по… другому месту и времени.

— Какому именно?

— Не важно. Он хотел надругаться надо мной тогда, и это ему почти удалось. Хотел надругаться и этой ночью. Только использовал более грубое слово, чем надругаться.

Меня охватила грусть.

— Не знаю, что на это и сказать.

— А кто знает?

— Сколько тебе лет? — спросил я.

— Это имеет значение?

— Думаю, что нет.

— Восемнадцать, — ответила она.

— Я думал, что тебе не больше шестнадцати, а увидев вблизи, решил, что, может, и тринадцать.

— Я сложена, как мальчишка.

— Нет, что ты.

— Как раз да. Поэтому кажусь моложе. Почему ты прячешь лицо?

Очень уж долго она тянула с этим вопросом.

— Не хочу тебя отпугнуть.

— Внешность человека меня не волнует.

— Тут дело не только во внешности.

— А в чем еще?

— Когда люди видят меня, у них возникает отвращение, страх. В некоторых вспыхивает ненависть ко мне… или они так думают, а потом… все становится ужасно.

— Тебе обожгло лицо или как?

— Если бы только это, — ответил я. — Однажды двое пытались меня сжечь… но я уже… я был таким и раньше.

— Здесь не холодно. Перчатки по той же причине?

— Да.

Она пожала плечами.

— По-моему, это руки.

— Ты права. Но по ним… можно предположить, какой я.

— В этом капюшоне ты прям Темный жнец[51].

— Сходство только внешнее.

— Если ты не хочешь, чтобы я увидела тебя, любопытства проявлять не буду. Можешь мне поверить.

— Думаю, что могу.

— Можешь. Но у меня тоже есть условие.

— Какое?

— Тебе нельзя ко мне прикасаться. Даже случайно, даже мимолетно. Особенно кожей к коже. Только не это. Даже перчаткой к моей куртке. Никто не может прикоснуться ко мне. Я этого не допускаю.

— Хорошо.

— Твой ответ слишком быстрый для лжи.

— Это не ложь. Если я прикоснусь к тебе, ты стянешь капюшон с моей головы. Или, наоборот, если ты начнешь первая и стянешь капюшон с моей головы, тогда я к тебе прикоснусь. Мы заложники собственной эксцентричности. — Я улыбнулся вновь невидимой ей улыбкой. — Мы созданы друг для друга.

Примечания

1

Булимия — ненормально повышенное чувство голода; анорексия — отсутствие аппетита.

2

Райт Фрэнк Ллойд (1867–1959) — выдающийся американский архитектор, основоположник так называемой «органической архитектуры».

3

«Нейман-Маркус» — сеть универмагов класса люкс, принадлежащая одноименной компании.

4

Тетербол — игра, в которой игроки бьют битами по шарику, подвешенному на веревке, стараясь как можно быстрее закрутить ее вокруг столба, к вершине которого она прикреплена.

5

Бюро управления государственными землями — ведомство в составе Министерства внутренних дел, в задачи которого входит защита, развитие и использование федеральных земель и континентального шельфа.