Стивен Кинг - Бессонница

Не желая докапываться до ответов – не желая даже смотреть на Луизу, – Ральф повернулся обратно к Клото с Лахесисом. Он уже открыл рот, чтобы заговорить, но она его опередила:

[И еще одна вещь… я хочу это знать, прежде чем мы продолжим.]

Ответил Клото, и его голос звучал слегка удивленно и почему-то похоже на голос Билла Макговерна. Но Ральфа это уже не волновало.

[И что же это, Луиза?]

[Ральфу тоже грозит опасность? Атропос ничего не забрал у Ральфа, что нам нужно вернуть? Что-то вроде панамы Билла?]

Клото с Лахесисом испуганно переглянулись. Ральф подумал, что Луиза этого не заметила, но он заметил. Она слишком много знает, говорил этот быстрый взгляд. Потом их лица разгладились и успокоились, и они вновь обратили внимание на Луизу.

Лахесис: [Нет. Атропос ничего не взял у Ральфа, потому что до теперешнего момента это ничем бы ему не помогло.]

Ральф: [До теперешнего момента? Как это понимать?]

Клото: [Ты прожил жизнь как часть Предназначения, но сейчас все изменилось.]

Луиза: [Когда изменилось? Когда мы обрели способность видеть ауры?]

Они взглянули друг на друга, потом – на Луизу, потом – нервно – на Ральфа. Они ничего не сказали, и Ральф вдруг подумал, что как тот мальчик Джордж Вашингтон из легенды о вишневом дереве, Клото с Лахесисом не могли врать… и в такие моменты, как этот, они очень об этом жалели.

У них был единственный выход: держать рот на замке и надеяться, что разговор перейдет на более безопасные темы. Но Ральф решил додавить и не уводить разговор в сторону – по крайней мере пока, – даже если сейчас они были в опасной близости от того, чтобы Луиза догадалась, куда делись ее сережки… если уже не догадалась, что было вполне вероятно. Ему вдруг вспомнилась старая присказка ярмарочных зазывал: Джентльмены, подходите, играть хотите – платите.

[О нет, Луиза. Перемена произошла не тогда, когда я стал видеть ауры. Я так думаю, многие люди способны увидеть мир аур и долгосрочников, и ничего плохого с ними не будет. Я думаю, что меня вышвырнули из-под теплого крылышка Предназначения в тот самый момент, когда мы вступили в беседу с этими двумя славными ребятами. Что скажете, славные ребята? Вы сделали все, но не оставили хлебных крошек, чтобы можно было вернуться назад, хотя вы прекрасно знали, что должно случиться. Я не прав?]

Они опустили глаза, а потом медленно, с неохотой подняли взгляды на Ральфа. Ответил Лахесис:

[Да, Ральф. Мы приманили тебя к себе, хотя знали, что это изменит твое ка. К несчастью, этого требовала ситуация.]

Теперь Луиза спросит про себя, подумал Ральф. Должна спросить.

Но она не спросила. Она лишь посмотрела на маленьких лысых докторов с каким-то странным выражением, совсем не похожим на ее обычный взгляд «нашей Луизы». Ральф вновь задался вопросом, о чем она знает или догадывается, и вновь удивился: ведь у нее не было ни малейшей подсказки… и эти размышления вылились в новую волну ярости.

[Вы, ребята… о Боже, вы, парни…]

Он не закончил, хотя он бы обязательно договорил, если бы рядом не было Луизы. Он бы сказал: Вы, ребята, устроили и еще кое-что, кроме неразберихи с нашим сном, правильно? Я не знаю насчет Луизы, но у меня было тепленькое местечко под крылышком Предопределенности… а это значит, что вы сознательно сделали меня исключением из тех самых правил, которых сами придерживаетесь всю жизнь. Таким образом, я превратился в такую же чистую карту, как и тот парень, которого нам надо найти. Как там Клото сказал? «Ставки сделаны». Вот где правда.

Луиза: [Вы говорили об использовании наших способностей. Каких способностей?]

Лахесис повернулся к ней, явно обрадованный сменой темы. Он сложил руки вместе, ладонь к ладони, а потом открыл их в каком-то замысловатом жесте. Между ладонями появились два быстро сменившихся образа: рука Ральфа испускает стрелу холодного синего пламени, разрезающую воздух, и указательный палец Луизы выстреливает яркими серовато-синими шариками света, которые выглядят как светящиеся леденцы от кашля.

Ральф: [Да, хорошо, у нас есть кое-какие способности, но на это нельзя полагаться. Это как будто…]

Он сосредоточился и создал образ своих рук, открывающих заднюю крышку радиоприемника и вынимающих батарейки, покрытые сине-серой грязью. Клото с Лахесисом непонимающе уставились на него.

Луиза: [Он пытается объяснить, что у нас не всегда получается управлять этой энергией, а когда получается, это длится недолго. Наши батарейки как бы разряжаются, понимаете?]

На лицах маленьких докторов смешались понимание и ироническая недоверчивость.

Ральф: [Что в этом, черт подери, смешного?]

Клото: [Ничего… и все. Вы даже не представляете, какими странными вы с Луизой кажетесь нам – очень мудрыми и проницательными, с одной стороны, и очень наивными – с другой. Вам вовсе не нужно перезаряжать батарейки, как вы это называете, потому что вы двое можете черпать энергию из бездонного резервуара силы. Вы уже пили из него, и поэтому должны понимать, что я имею в виду.]

Ральф: [Ты о чем?]

Лахесис снова сделал тот странный жест, открыв ладони. На этот раз Ральф увидел миссис Перрин, чопорно плывущую по улице в окружении ауры цвета формы курсантов Вест-Пойнта. Увидел вспышку серого сияния, тонкого и прямого, наподобие иглы дикобраза, которая выстрелила из ее ауры.

Эта картинка наложилась на другую, изображающую тощую женщину, упакованную в мутно-коричневую ауру. Она выглядывала из окна машины. Ральф услышал голос Луизы:

– Ой, Мина, смотри, какой милый домик.

А мгновением позже он услышал мягкий, направленный внутрь свист, и узкий луч вышел из ауры женщины сзади на шее.

За этой картинкой последовал третий образ, короткий, но яркий: Ральф просовывает руку в щель в окошке информационного бюро в больнице и хватает за запястье женщину с ежевично-оранжевой аурой… и тут же аура вокруг ее левой руки теряет оранжевый оттенок. Она становится светло-бирюзовой – цвета ауры Ральфа Робертса.

Картинка поблекла. Лахесис и Клото смотрели на Ральфа с Луизой, а те потрясенно глядели на них.

Луиза: [О нет! Нам нельзя этого делать! Это как будто…]

Образ: два человека в полосатых тюремных робах и маленьких черных масках на цыпочках крадутся прочь от банковского деньгохранилища, волоча за собой тяжеленные мешки с изображенным на них символом доллара.

Ральф: [Нет, это даже хуже. Это как…]

Образ: летучая мышь влетает в подвал через открытое окно, описывает пару кругов в серебристом свете луны и превращается в Ральфа Лугоши в цилиндре и старомодном смокинге. Он приближается к спящей женщине – не молодой и румяной девственнице, а к старенькой миссис Перрин в теплой фланелевой ночной рубашке – и склоняется над ней, чтобы высосать ее ауру.