Стивен Кинг - Роза Марена

— Viva ze bool! — заорал он. Выскользнул из плаща и снова рванулся вперед с револьвером в руке. Проклятая вешалка треснула под его весом, но не раньше чем попыталась проткнуть одним из своих чертовых крючков его левое колено. Норман почти не почувствовал боли. Он ухмылялся и яростно щелкал зубами под маской. Ему нравился звук, который они издавали, похожий на стук столкнувшихся бильярдных шаров.

— Ты брось играть со мной в эти игры, Роза! — Он попытался встать на ноги. И колено, по которому врезала вешалка, согнулось под его весом. — Стой, где стоишь! Не пытайся убежать! Я только хочу поговорить с тобой!

Она заорала что-то в ответ — слова, не имеющие никакого значения. Он пополз наверх, стараясь двигаться как можно быстрее и бесшумнее. Наконец он уловил какое-то движение над собой. Он резко вытянул руку, схватил ее за левую щиколотку и вцепился в нее своими ногтями. «Как же это здорово! Сцапал тебя, — подумал он с триумфом. — Сцапал, ей-богу! Сца…»

Ее другая нога вырвалась из темноты с неожиданностью чертика, выпрыгивающего из табакерки, и с силой врезала ему по носу, свернув его набок. Боль была страшной — словно рой африканских пчел загудел у него в голове. Она вырвалась из его хватки, но Норман уже не ощущал ничего, кроме боли. Он покатился назад, пытаясь ухватиться за перила, но пальцы лишь скользнули по стойкам. Он проделал весь путь назад, к вешалке, держа палец револьвера подальше от предохранителя, чтобы не проделать в себе дырку… Полежал секунду, потом тряхнул головой, чтобы прочистить мозги, и снова начал карабкаться вверх.

На этот раз у него в мозгу не возникло настоящего пробела — полной потери сознания, — но он не понимал, что они кричали ему сверху или что он мог орать в ответ. Красная пелена боли на месте свернутого носа застилала его сознание.

Он понял, что кто-то еще пытался влезть в их вечеринку — какой-то ни в чем не повинный зевака, — и дружок Розы попросил его держаться подальше. Самое приятное тут было то, что обнаружилась позиция Розиного дружка — очень точно, без всяких проблем. Норман потянулся к нему — тот оказался на месте. Он обхватил ладонями шею дружка и снова принялся душить его. На этот раз он намеревался довести дело до конца, но вдруг почувствовал руку Розы на своей щеке… на шкуре маски. Все равно как тебя погладили по месту, куда был сделан укол новокаина.

Роза! До него дотронулась Роза! Она здесь! В первый раз с тех пор как она ушла с его проклятой банковской кредиткой в сумочке, Роза была рядом, и Норман разом потерял интерес к ее любовничку. Он схватил ее руку, просунул ее в прорезь рта маски и изо всех сил впился в нее зубами. Это было потрясающе. Просто экстаз, только…

Только потом что-то случилось. Что-то плохое. Что-то жуткое. Он почувствовал себя так, словно она вырвала его нижнюю челюсть из черепа. Боль метнулась вверх через виски гладкими стальными жалами, которые со звоном столкнулись на макушке. Он заорал и отшатнулся от нее — стерва, ах ты, подлая сука, что же такое случилось, что превратило ее из послушной вещицы, какой она всегда была, в этакого монстра?

Тогда подал голос безвинный зевака, и Норман выстрелил. Он был почти уверен, что пристрелил его. В любом случае кого-то он застрелил: так орут люди только перед смертью. Потом, направив револьвер на то место, где стояла Роза со своим хахалем, он услышал, как захлопнулась дверь. Эта сука все-таки затащила его в свою комнату.

Однако сейчас даже это отступило на второй план. Его челюсть заняла место носа в сердцевине боли точно так же, как раньше его нос сменил ушибленное колено и пульсирующий пах. Что она с ним сделала? Вся нижняя часть его лица казалась не просто разорванной, а каким-то образом вытянутой; при этом зубы свободно плавали, как дерьмо в засоренном унитазе.

«Не паникуй, Норми, — прошептал отец. — Она вывернула тебе челюсть, только и всего. Ты же знаешь, что с этим делать, так делай!»

— Заткнись, ты, старый придурок, — попытался сказать Норман, но с таким вывернутым лицом у него вырвалось лишь: «Аись ы, саы иуок!» Он положил револьвер на пол, большими пальцами подцепил края маски (надевая маску, он не стал натягивать ее до конца, что упростило эту часть дела), а потом осторожно прижал запястья к концам челюсти. Это было все равно что дотрагиваться до глаз, выскочивших из глазниц.

Напрягшись и приготовившись к новой вспышке боли, он скользнул ладонями ниже, упер их в челюсть и резко вздернул вверх. И ощутил эту вспышку, но в основном потому, что поначалу лишь одна сторона челюсти встала на место. Его подбородок от этого перекосился, как неправильно задвинутый ящик комода.

«Если ты оставишь свою морду недоделанной надолго, Норман, то она так и застынет», — прозвучал у него в голове голос его матери, старой карги, который он так хорошо помнил.

Норман снова надавил на правую сторону челюсти. На этот раз он услышал щелчок глубоко у себя в мозгу, когда правая половина челюсти встала на место. Тем не менее вся челюсть казалась какой-то странным образом свободной, словно сухожилия ослабли и должно пройти какое-то время, пока они снова не стянутся. У него возникло ощущение, будто стоит ему зевнуть, как его челюсть отвиснет аж до самой пряжки ремня.

«Маска, Норми, — подсказал отец. — Маска поможет, если ты натянешь ее как следует».

— Это верно, — сказал бык. Его голос звучал приглушенно, оттого что он был вздернут вверх на лице Нормана, но Норман без труда его понял.

Он осторожно потянул маску вниз — на этот раз до конца, завернув край за нижнюю челюсть, и это действительно помогло. Казалось, маска держит его лицо на месте, как спортивная подвязка.

— Вот, — сказал ze bool. — Считай меня просто ремешком для челюсти.

Глубоко вздохнув, Норман поднялся на ноги, одновременно засовывая полицейский револьвер 45-го калибра за пояс брюк. Все путем, подумал он. Здесь никого нет, кроме парней; девкам вход воспрещен. Ему даже казалось, что теперь он лучше видит сквозь прорези для глаз в маске, будто поле его зрения каким-то образом раздвинулось. Разумеется, это просто игра воображения, но он и вправду так чувствовал, и чувство было приятное. Придающее уверенность.

Он качнулся назад к стене, потом прыгнул вперед и ударился в дверь, в которую ускользнула Рози со своим дружком. От этого челюсть его болезненно дернулась даже внутри жесткого крепежа маски, но он, сжав губы, повторил бросок снова, без малейших колебаний. Дверь дрогнула в своей коробке, и длинная щепа отскочила от верхней панели.

Сейчас ему очень не хватало Харлея Биссингтона. Вдвоем они могли бы вышибить дверь одним ударом, и он позволил бы Харлею трахнуть свою жену, пока сам разбирался с ее дружком. Трахнуть Розу было одним из самых страстных невысказанных желаний в жизни Харлея, которого Норман не понимал, но читал в глазах своего напарника каждый раз, когда тот приходил к ним в дом.