Дин Кунц - Сумеречный Взгляд

Это обширное сооружение выглядело как гробница фараона, самая грандиозная гробница в мире, полностью обеспеченная всем, что может потребоваться властителю и его слугам — для удобств загробной жизни. Где-то в молчаливых комнатах, до которых мы еще не добрались, должны находиться храмовые собаки и священные кошки, которых милосердно умертвили и любовно завернули в ткань, пропитанную ароматическими маслами, чтобы они отправились в царство смерти вместе со своим царственным хозяином, а где-то — горы золота и бриллиантов, а где-то — служанка или две, сохраняющиеся для сексуальных утех в грядущей жизни, а где-то, разумеется, и сам фараон, мумифицированный, покоящийся на катафалке из чистого золота.

Мы вошли в громадный арсенал, где хранилось огнестрельное оружие: опломбированные ящики с пистолетами, револьверами, винтовками, дробовиками, автоматами (все промаслено). Здесь было достаточно оружия, чтобы снабдить им несколько взводов. Боеприпасов я не увидел, но был просто уверен, что где-то в другом месте хранятся миллионы патронов. И я готов был поклясться, что были там комнаты, где хранились еще более смертоносные орудия насилия и войны.

В последней комнате этого второго туннеля, как раз перед вторым на этом уровне пересечением туннелей, размещалась библиотека, состоящая самое меньшее из пятидесяти тысяч томов. В ней тоже никого не было. Проходя между стеллажами книг, я припомнил окружную библиотеку в Йонтсдауне. Два этих места были подобны островкам нормальности в бескрайнем море странного. И там, и тут была атмосфера мира и спокойствия — хотя и непрочного мира и хрупкого спокойствия, а в воздухе стоял неприятный запах бумаги и переплетной ткани.

Однако подбор книг в этой библиотеке отличался от того, что было в городе. Райа обратила внимание, что здесь не было художественной литературы — Диккенса, Достоевского, Стивенсона, По. Я, в свою очередь, не нашел исторического раздела — были изгнаны Гиббон, Геродот, Плутарх. Точно так же мы не смогли отыскать ни одной биографии кого-нибудь из знаменитых людей, никакой поэзии, юмористической литературы, ни одной книги о путешествиях, по теологии или по философии. Полка за полкой сгибались под тяжестью книг по алгебре, геометрии, тригонометрии, физике, геологии, биологии, физиологии, астрономии, генетике, химии, биохимии, электронике, сельскому хозяйству, животноводству, сохранению почв, инженерному делу, металлургии, принципам архитектуры...

С одной этой библиотекой, обладая живым умом и время от времени прибегая к помощи толкового инструктора, можно было научиться, как основать и вести процветающее фермерское хозяйство, отремонтировать автомобиль или самому своими руками построить новый (а также реактивный самолет или телевизор), спроектировать и возвести мост или гидроэлектростанцию, оборудование и завод для выпуска транзисторов, сконструировать доменную печь, сталелитейный цех и фабрику для производства стальных брусов и балок из закаленной стали... Перед нами была библиотека, специально собранная с целью обучить всему необходимому для успешного поддержания всех физических сторон жизни современной цивилизации, но не содержащая ничего, что могло бы дать представление о важнейших духовных ценностях, на которых покоится эта цивилизация: здесь не было ничего о любви, вере, надежде, братстве, истине или о смысле жизни.

Обойдя полбиблиотеки, Райа прошептала:

— Основательное собрание. — Подразумевала она — «пугающее».

Я эхом откликнулся:

— Основательное, — но подразумевал «ужасающее».

Хотя мы быстро приближались к пониманию темной цели, которой служило все это подземное сооружение, ни один из нас не желал облекать это понимание в слова. Некоторые дикарские племена, хоть и имеют имя для дьявола, отказываются произносить это имя, уверенные, что, сказав его вслух, тем самым немедленно «вызовут» его. Вот так же и мы с Райей не хотели обсуждать, что гоблины замыслили в этой тщательно отделанной яме, опасаясь, что наши слова могут каким-то образом трансформировать их страшные намерения в неотвратимую реальность.

Из второго туннеля мы с предосторожностями проследовали в третий, содержимое комнат которого подтвердило наши худшие опасения. В трех огромных комнатах, под рядами специальных ламп, предназначенных, очевидно, для обеспечения фотосинтеза и быстрого роста, мы обнаружили огромные запасы семян овощей и фруктов. Там же стояли большие стальные баки с жидкими удобрениями. Ящики с аккуратными этикетками были полны всех химикалий и минералов, необходимых для выращивания растений без почвы. Ряды длинных неглубоких желобов, пока пустых, ждали, когда их наполнят водой, питательными веществами и рассадой, после чего они станут эквивалентом плодородных полей — только без земли. Учитывая их огромные запасы обработанного и запакованного в вакууме продовольствия, учитывая их подготовку к ведению химического «земледелия» и учитывая, что мы скорее всего видели лишь малую часть их сельскохозяйственных приготовлений, я смело заключил, что они были подготовлены к тому, чтобы кормить тысячи своих сородичей на протяжении нескольких десятилетий, на случай, если грянет Армагеддон и им придется просидеть в этом подземном убежище долгое время.

Продвигаясь из комнаты в комнату, из туннеля в туннель, мы то и дело видели их священный символ: белое небо, черная молния. Мне приходилось отворачиваться, потому что всякий раз, как мы натыкались на него, на меня все сильнее обрушивались ясновидческие образы холодной, безмолвной вечной ночи, которую он символизировал. Мне до безумия хотелось прикрепить по куску пластиковой взрывчатки к этим знакам, к этим керамическим иконам, и взорвать их — и все, что они олицетворяют, — разнести на куски, стереть в пыль. Но я не стал тратить на это взрывчатку.

Время от времени нам также попадались на глаза трубы. Они выходили из отверстий в бетонных стенах, пересекали участки комнат или коридоров, а затем исчезали в отверстиях в другой стене. Иногда это был один трубопровод, иногда пучок из шести труб разного сечения, тянущихся параллельно друг другу. Все были белого цвета, но на каждой для удобства ремонтных бригад был нанесен символ. Все эти символы легко поддавались расшифровке: вода, электросеть, сеть связи, пар, газ. Это были самые уязвимые места в сердце крепости. Четыре раза я поднимал Райю на руки, и она поспешно прилепляла заряд взрывчатки между трубами и вставляла в него детонатор. Как и с предыдущими зарядами, которые мы установили, мы не завели детонаторы, намереваясь сделать это только на обратном пути.

Мы свернули за угол четвертого на этом уровне туннеля. Мы прошли всего двадцать или тридцать футов, когда перед нами неожиданно растворились стальные двери, раздался свист сжатого воздуха, и в пяти-шести футах перед нами в коридор вышел гоблин. В тот самый миг, когда его свиные глазки расширились, когда его влажные мясистые ноздри затрепетали, когда он задохнулся от неожиданности, я шагнул вперед, взмахнул винтовкой и ударил его по голове стволом. Пока тварь падала, я перехватил винтовку и обрушил тяжелый приклад прямо на лоб демона. От этого удара лоб должен был треснуть, но не треснул. Я собирался ударить еще, чтобы разбить его голову в кровавую кашу, но Райа схватила меня за руку и остановила. Светящиеся глаза гоблина потускнели и закатились, и со знакомым тошнотворным хлюпаньем мягких тканей и потрескиванием костей он начал принимать человеческий облик, что позволяло предположить, что он либо мертв, либо без сознания.