Ричард Матесон - Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории

Мерв бросился вниз по крутой лестнице, трясущиеся руки хватались за перила, сердце колотилось в груди тяжким молотом. Он сипло прокричал что-то: руку вновь пронзила пульсирующая боль, от которой он едва не лишился сознания.

Уже оказавшись внизу, он услышал, как дверь спальни с грохотом распахнулась, как стало беситься существо, когда оно… доползло и ударилось в дверь задней лестницы, отшвыривая ее со своего пути. Оно слышало снизу топот убегающего животного. Затем клейкая субстанция лишилась привычных свойств, существо потеряло цепкость и кубарем покатилось по лестнице, и все семьсот его щупальцев хватались за ступеньки и скользили по занозистым доскам.

Оно ударилось о пол внизу, протиснуло свою бесформенную тушу в дверной проем, вскипая и растекаясь по полу кухни, а в гостиной…

Мерв подбегал к каминной полке. Он сдернул, ухватив за дуло, маузер и развернулся; существо уже проталкивало светящееся тело в дверь.

В комнате зазвенело эхо выстрелов, после того как Мерв выпустил всю обойму в рвущуюся к нему тушу. Пули бессильно отскакивали от оболочки существа, и Мерв с испуганным криком отбежал назад, оружие выпало из рук. Он случайно сбил с каминной полки портрет жены и услышал, как стекло разбилось об пол. На миг его искаженному сознанию показалось, что это она сама лежит там, на полу, что это лицо Элси улыбается ему из-под осколков стекла.

А потом рука нащупала что-то твердое. И вдруг стало абсолютно ясно, что ему теперь делать.

Когда существо встало на дыбы, чтобы обрушить на него всю свою текучую массу, Мерв отскочил в сторону. Каминная полка разбилась вдребезги, по стене пошла трещина.

Затем, когда существо отпрянуло назад, чтобы снова наброситься на него, Мерв выдернул из гранаты чеку и крепко прижал к груди.

Тупое животное! Теперь я убью тебя за…

Больно!!!

Ткани разорвались, оболочка распалась, существо размазалось по полу, словно раздавленный слизняк, вязким потоком протоплазмы.

После чего в комнате наступила тишина. Мозговые центры существа отключались один за другим, разреженная атмосфера лишала жизни каждую частичку его ткани. Останки чуть подрагивали, клетки существа и его желатиновые сочленения корчились в агонии. Мысли путались.

Жизненные соки вытекали. Свет, дающий тепло и жизнь пульсирующей материи, иссякал. Отдельные органы, обособленные клетки, волнующееся содержимое сосуда для пищи разбухало, разбухало, расползалось. Где же они? Где хозяева, которые дали мне жизнь, чтобы я могло кормить их, никогда не теряя своего объема и энергии?

А потом существо, которое некогда зародилось в толстом слое гидропоники, умерло, позабыв, что это оно само однажды ночью пожрало своих хозяев, переварив вместе с телами и все знания, какие содержались в их головах.

В субботу, двадцать второго августа, в тот год в пустыне произошел чудовищный взрыв, и даже люди, жившие в тридцати километрах от эпицентра, находили у себя во дворах странные металлические обломки.

— Метеорит, — говорили люди. Но только потому, что им нужно было что-то сказать.

Любознательное дитя

Дело идет к вечеру. Обычный день, ничем не отличающийся от сотни других дней. Солнце покрывает бронзовым налетом окна, выходящие на Джерси, стада машин блеют на улицах, бесчисленные каблуки спешно стучат по тротуарам. Конторы делового квартала погружены в летаргическую дрему никому не нужной работы. Близится пять часов еще одного вечера. Несколько минут, и толпа ринется к метро, к автобусам, к такси; несколько минут — и начнется столпотворение.

Роберт Грэхем сидел за столом, дорисовывая последние детали, карандаш медленно двигался по листу бумаги. Закончив, он взглянул на часы. Почти пора уходить. Он со стоном поднялся и медленно потянулся, обменявшись улыбками с девушкой, которая сидела по другую сторону прохода. Потом пошел в уборную, умылся, застегнул воротничок, поправил галстук, причесал как следует темные волосы. Все были готовы сорваться с места, как только часовая стрелка окажется в миллиметре от пятерки.

Вернувшись в контору, Роберт Грэхем бросил последний взгляд на бумаги. Вскоре пробило пять, и, положив листы в коробку с надписью «Отправить», он двинулся к вешалке. Усталым движением сунул руки в рукава пальто, нахлобучил шляпу. Очередной рабочий день завершен. Теперь поездка домой, обед, вечер дома, скорее всего телевизор или бридж с Оливерами.

Роберт Грэхем медленно прошагал по коридору к толпе, скопившейся у лифта. Пришлось переждать две загрузки, прежде чем обнаружилось место и для него. Он втиснулся в душный, набитый до отказа куб, дверцы захлопнулись, и пол под ногами ухнул вниз.

Спускаясь, он попытался вспомнить, что Люсиль просила захватить по пути домой. Корицу? Перец? Лук? Он медленно покачал головой. Люсиль говорила, что напишет список, но он отказался. Люсиль вечно предлагает написать список, но он всегда отказывается, а потом, конечно, забывает, что же нужно купить. Память такая странная штука.

Дверцы лифта распахнулись, и Роберт Грэхем привычным путем прошел через запруженное народом фойе и оказался на улице.

Где все и началось.

«Боже, — подумал он, — где же я оставил машину?» На секунду его почти рассмешил внезапный провал в памяти. Затем он нахмурился и попытался вспомнить.

Этим утром было несколько мест, где он мог припарковаться. Во-первых, место прямо напротив здания, однако туда перед его носом встал грузовик службы доставки. Не было времени дожидаться и выяснять, не уедет ли грузовик через пару минут, поэтому он поехал дальше и повернул за угол направо.

В следующем квартале какая-то дамочка на желтом «понтиаке» втиснулась на свободное место, опередив его на считаные секунды. Через несколько машин отсюда было еще одно место, но, пока он пропускал двух женщин, переходящих дорогу, заняли и его.

Только эти размышления никак не помогли. Он все равно не мог вспомнить, где оставил машину. В нерешительности он топтался на тротуаре, раздраженный такой нелепой забывчивостью. Он прекрасно знал, что припарковал машину в квартале или в двух от конторы. Надо посмотреть, нет ли ее на стоянке рядом с ресторанчиком, где он обедает (тридцать пять центов за час, семьдесят пять центов максимум)… вдруг машина там?

Нет, там ее нет. Он почему-то был в этом уверен.

На него налетела женщина, согнутая под весом многочисленных свертков. Роберт Грэхем извинился и отошел к стене, убравшись с дороги. Он стоял, с досадой пытаясь вспомнить, где же покинул машину.