Андрей Дашков - Странствие Сенора

Где-то далеко внизу сверкало гладкое, слегка вогнутое зеркало воды; наступила тишина, казавшаяся ватной после безумных криков преображенного Тойнгха. В ледяном разреженном воздухе Сенор слышал только собственное хриплое дыхание.

Магическое зрение возвращалось к нему, но так медленно, будто этому препятствовало чье-то влияние. Впереди сгущалось облако голубого тумана, из которого исходили лучи слепящего света. Постепенно облако приняло очертания гигантского купола с неясными подрагивающими границами, и оттого он казался всего лишь миражом. Тропа из стеклянных дисков вела прямо к нему.

По мере приближения к Храму герцог утрачивал обычное восприятие, и органы чувств последовательно изменяли ему. Он не чуял запахов, не слышал звуков, впервые за долгое время не ощущал зуда под маской или перчаткой и не видел, куда ступает, – но зато он вдруг приобрел способность «видеть» со стороны собственное сознание, и оно представлялось ему бесконечным лабиринтом, развернутым над тропой, по которой он продолжал двигаться, будто заводная кукла. Это было похоже на видение, но уже не имело ничего общего со светом и тьмой…

В тысячах коридоров и комнат лабиринта мелькали образы, которые хранила память, исказившая реальность: лица, интерьеры, ландшафты, пророчества, замки, химеры – все, что являлось воспоминаниями и стало пеплом прошлого, а может быть – неизбежностью будущего… Незавершенный ощутил себя бесконечно далеким от этого адского роя иллюзий, копошившегося в его сознании, которое вывернул наизнанку неведомый знахарь.

Нечто бесплотное проникло извне в его мозг, и он оказался малой частью этого вторгшегося Сторожа Храма. Тот искал ключи к человеку, к его жизни и смерти, взвешивая все «за» и «против», возможность впустить чужого в Храм и влияние амулетов. Только в одном порождение магии Храма оставалось несовершенным – оно не подозревало о последствиях своего выбора. Оно являлось идеальным сторожевым псом, потому что было не способно проникнуть внутрь самого себя. Оно охраняло вечность, но полностью отсутствовало в промежутках между появлениями чужих.

Именно поэтому его нельзя было уничтожить. Возможно, его хозяин и был всеведущ, но оно ничего не знало о хозяине и собственном предназначении. Без сомнений и колебаний оно отделяло входящих в Храм от тех, кого следовало прогнать, умертвить или разрушить, – и затем исчезало из Тени…

Оно было лишено гибельных пристрастий и приятных заблуждений; оно дало ощутить Сенору свою нечеловеческую природу и прикоснуться к миру, измененному им до неузнаваемости.

Даже это эфемерное прикосновение ужаснуло Незавершенного. Вселенная внутри Сторожа оказалась непостижимым, изнурительным для смертного и безнадежно неощутимым в обычном состоянии местом. И здесь тоже поджидали кошмары…

Потом все прошло, как будто Сенор вновь вернулся к привычным снам. Слух, зрение, осязание за несколько мгновений выткали назойливые узоры на ткани лишенного ориентиров ландшафта, однако Холодный Затылок уже знал, что никогда не увидит и не ощутит его прежним…

Теперь он смутно догадывался, почему Крысиный Хвост привел его к Храму. Может быть, когда-то Тойнгха сам предпринял попытку проникнуть на невидимый остров – и Сторож отверг графа, а затем, вероятно, и Джелву, Меррадля, Летрод – всех, кто побывал во власти Кладбищенской Крысы. Во всяком случае, герцог не видел другого объяснения происходящему. Какая-то темная извращенная сила жутким образом пропустила его сквозь себя, и причина ее благосклонности навсегда осталась для него загадкой.

Глава восьмая

Тело младенца

Всего несколько дисков отделяли Сенора от края острова из голубого стекла с изящными рисунками трещин в прозрачной глубине. На острове был воздвигнут Храм, похожий на хрустальный замок и сиявший, как гробницы Мургуллы. Неподвижная вода вокруг острова казалась застывшим зеркалом, которое рассеивало вездесущий свет…

Многочисленные зеркальные отражения – разноцветные, искаженные, дробящиеся – окружили герцога со всех сторон. Некоторое время он пребывал в растерянности, оказавшись в их предательском хороводе, а потом стал искать место, где отражения отсутствовали.

Там, в кристально чистой, свободной от миражей части пространства, находился вход в Храм. Холодный Затылок прошел по зеркальному туннелю и очутился у начала анфилады комнат, уходящей в бесконечность.

То, что он увидел внутри этих комнат, удивило его, но не слишком. «Сокровища» Храма показались ему не стоящими тех усилий, которые он затратил, и тех жертв, которые принес, чтобы достичь этого вожделенного места. Но он судил более или менее беспристрастно. Для него тело младенца означало всего лишь отсрочку, возможность чуть иначе прожить печальный остаток своих дней (да и то в лучшем случае), но Хозяин Башни Зонтаг имел шанс обрести почти вечную жизнь…

Здесь были десятки, сотни, тысячи тел – они принадлежали существам многих времен, миров и рас: подобным человеку и весьма далеким от малейшего сходства. Некоторые из них не достигали длины его пальца; другие были огромны, как одушевленные колонны. Они лежали аккуратными рядами в застекленных нишах соответствующих размеров. Их можно было принять за мертвецов, погруженных в беспробудный и вечный сон смерти, если бы не отсутствие малейших признаков распада. Те, которые казались похожими на людей, не дышали, или же их дыхание замедлилось настолько, что стало незаметным.

Все тела были нагими и, несмотря на разнообразнейшие размеры, принадлежали, вероятно, новорожденным существам. Впрочем, многих из них герцог даже не разглядел как следует, поскольку они представляли собой нечто совершенно чуждое. Такими были, например, желтая губка величиной со скалу, белесые нити, растущие из лужицы маслянистой жидкости, и восхитительные по изяществу и тонкости создания, сложенные из миллионов кристаллов, похожих на снежинки. Кроме «спящих», Сенор ощущал здесь присутствие еще кого-то, вообще не обладавшего твердой или жидкой плотью…

Видимой опасности не было. Тем не менее это место оставалось чужеродным и враждебным человеку. Холодный Затылок не испытывал ни любопытства, ни почтения к этому хранилищу бессмертия. Все, чего он хотел, это найти тело младенца, принадлежавшего к расе Хозяев Башни, и поскорее убраться отсюда. И он нашел его в шестнадцатой от входа комнате.

Тело младенца оказалось не по-детски худым и обладало совершенством мраморной статуэтки. Серая гладкая кожа блестела, как полированный камень. Веки были приоткрыты; казалось, что спящий подглядывает сквозь узкие щели за вошедшим в Храм. В одной из щелей поблескивала сгустившаяся синева, в другой угадывались черные пятна нескольких мертвых зрачков.