Стивен Кинг - Бессонница

Клото: [В везде.]

Лахесис: [В другие миры.]

Ральф испытал смесь облегчения и разочарования.

[Звучит поэтично, но я думаю, что это значит – и поправьте меня, если я ошибаюсь, – что жизнь после смерти такая же тайна для вас, ребята, как и для нас.]

Лахесис, похоже, обиделся: [Этот вопрос мы обсудим как-нибудь в другой раз, а сейчас нам есть о чем поговорить. Вы, наверное, уже заметили, что время идет быстрее на этом уровне.]

Ральф огляделся и увидел, что уже почти рассвело.

[Прошу прощения.]

Клото улыбнулся: [Ничего. Нам нравится, когда вы задаете вопросы, это так освежает. Любопытство, оно есть везде, где есть жизнь, но здесь его особенно много. Однако тому, что вы называете жизнью после смерти, нет места среди четырех констант: Жизни, Смерти, Случайности и Предопределенности, о которых сейчас идет речь.

[Приближение почти всех смертей, служащих Предназначению, весьма характерно. Ауры тех, кто умрет предназначенной смертью, становятся серыми при приближении конца. Потом серый темнеет до черного. Нас призывают, когда аура

[– [и мы приходим, как вы это видели прошлой ночью. Мы даем облегчение страждущим, покой – испуганным, отдохновение – уставшим. Многие предназначенные смерти вполне ожидаемы, а иногда и желанны. Многие, но не все. Иногда нам приходится забирать совершенно здоровых мужчин, и женщин, и даже детей… просто их ауры внезапно меняются, и наступает время конца.]

Ральф вспомнил о юноше в вязаной безрукавке, которого он вчера вечером видел у «Красного яблока». Он был воплощением жизни и здоровья… если не считать масляной пленки, окружающей его ауру.

Ральф открыл было рот, собираясь спросить о том парне (или о его судьбе), но все-таки промолчал. Солнце уже стояло в зените, и к нему вдруг пришла странная уверенность: они с Луизой стали предметом грязных сплетен в тайном городе старых пердунов.

Кто-нибудь их видел?.. Нет?.. Думаешь, они сбежали вместе? Как влюбленная парочка?.. В их-то почтенном возрасте… а может, они и вправду любовники… Уж не знаю, остался ли у старины Ральфи порох в пороховницах, но она всегда мне казалась той еще штучкой… Да, походочка у нее что надо…

Ральф представил свой огромный, проржавелый от долгого неупотребления поршень, терпеливо ждущий своего часа, чтобы воспрять. Представил и усмехнулся. Просто не смог сдержаться. И тут ему в голову пришла одна жуткая мысль, что по его ауре можно читать мысли, и он поспешно выбросил из головы все эротические фантазии. Ему и так уже показалось, что Луиза поглядывает на него как-то уж слишком подозрительно.

Ральф снова переключился на Клото.

[Атропос служит Случайности. Конечно, не все те смерти, которые вы называете бессмысленными, ненужными или трагическими, – это его работа. Не все, но все-таки большинство. Когда дюжина старичков и старушек погибают при пожаре в доме престарелых, скорее всего это Атропос собрал сувениры и обрезал нити. Когда, казалось бы, без всяких причин умирает новорожденный ребенок, чаще всего виноват Атропос и его ржавый скальпель. Когда собака… да, даже собака, ведь жизни почти всех существ в вашем мире принадлежат Случайности и Предназначению… попадает под машину лишь потому, что водителю не вовремя стукнуло в голову взглянуть на часы…]

Луиза: [Как это случилось с Розали?]

Клото: [Атропос – вот, что случилось с Розали. А друг Ральфа Джо Вайзер – это то, что мы называем «осуществившимся обстоятельством».]

Лахесис: [И Атропос – это то, что случилось с вашим другом, покойным мистером Макговерном.]

Ральф понял, что Луиза чувствует себя точно так же, как и он сам, – она потрясена, но при этом не удивлена. Сейчас был уже поздний вечер, и прошло уже около восемнадцати человеческих часов с тех пор, как они в последний раз видели Билла, а Ральф еще прошлой ночью понял, что Биллу осталось недолго. И Луиза, которая прикоснулась к нему, тоже, наверное, поняла. Причем еще раньше, чем Ральф.

Ральф: [Когда это случилось? Как скоро после того, как мы его видели в последний раз?]

Лахесис: [Достаточно скоро. Когда он выходил из больницы. Я искренне сожалею о вашей потере, а также о том, что я так нетактично сообщил вам эту печальную новость. Мы так редко разговариваем с краткосрочниками, что забываем, как это делается. Я не хотел сделать вам больно.]

Луиза сказала, что все в порядке, что она все понимает, но по ее щекам текли слезы, и Ральф почувствовал, что у него тоже защипало в глазах. Ему было трудно смириться с мыслью, что Билл умер и что в этом виновато маленькое дерьмецо в грязном халате. Как можно было поверить в то, что Макговерн больше уже никогда саркастически не поднимет бровь? Никогда больше не будет нудеть о том, как это ужасно – стареть? Никак невозможно поверить, никак. Повинуясь внезапному порыву, Ральф повернулся к Клото.

[Покажите нам.]

Клото почти возмущенно воскликнул: [Я думаю, это не самая…]

Ральф: [Для нас, идиотов-краткосрочников, увидеть – значит поверить. Неужели вы этого не знали, ребята?]

Луиза неожиданно поддержала его.

[Да, покажите нам. Ровно столько, чтобы мы поняли и смирились с мыслью, что его больше нет. Постарайтесь не сделать нам еще больнее, чем уже есть.]

Клото с Лахесисом переглянулись, потом почти незаметно пожали плечами. Лахесис растопырил два пальца на правой руке, образовав ими конус сине-зеленого света, переливчатого, как павлиний хвост. В нем Ральф увидел маленькое, но очень четкое изображение больничного коридора. В поле зрения появилась медсестра с тележкой с лекарствами. На границе обозреваемого пространства она как бы изогнулась и исчезла из виду.

Несмотря на печальные обстоятельства, Луиза пришла в восторг: [Это как будто смотреть кино в мыльном пузыре!]

Макговерн и мистер Сливовый вышли из палаты Боба Полхерста. На Макговерне был старый свитер с эмблемой Старшей школы Дерри, а его приятель застегивал на ходу куртку. Наверное, они решили отложить свое бдение на следующую ночь. Макговерн шел медленно, чуть позади своего приятеля. Ральф заметил, что Билл выглядит как-то не слишком хорошо.

Он почувствовал, как Луиза вцепилась в его запястье, и накрыл ее руку ладонью.

На полпути к лифту Макговерн остановился, оперся рукой о стену и бессильно опустил голову. Как запыхавшийся бегун после изнурительного марафона. Еще какое-то время Сливовый шел по коридору один. Ральф видел, как шевелятся его губы. Он еще не знал, что разговаривает сам с собой. Пока не знал.