Клайв Баркер - Явление тайны

– Джейф! Послушай. Мне нужна твоя помощь. Джейф!

Она подошла к нему и взяла за руку, оттаскивая от двери.

– Рэндольф? Ты слышишь меня?

Человек ухмыльнулся. Это было не его выражение лица, а ухмылка калифорнийского морского принца. Она отпустила его.

– Да, от тебя добра не жди!

У нее не было времени приводить его в чувство, разъединять отца с сыном. Нужно было действовать одной. Она не могла закрыть дыру. Но могла передвинуть ее. Она уже дважды пробовала преобразить себя и других – в мысль – и переместить в Тринити. Сможет ли она сделать это с неживой материей? С деревом и штукатуркой, с этим домом? По крайней мере, с его частью? Может ли она перенести себя вместе с этим куском пространства в точку Зеро, где сила атома уничтожит этих великанов прежде, чем они нашлют свое безумие на людей?

На все эти вопросы не было ответа. Если она не сможет, значит, нет. Очень просто.

Томми-Рэй заговорил снова, отрывистым шепотом.

– ...как Энди... он говорил... только выше... папа, видишь?.. выше, как Энди... я вижу берег! Я вижу берег!

Теперь до нее дошло. Он увидел берег Космоса, и это значило, что Иад тоже близко.

– ...Парень-Смерть... Я Парень-Смерть...

– Можешь ты приглушить его? – спросила она Джейфа, уже зная, что он не услышит.

– Эге-е-е! – закричал Томми-Рэй. – Мы идем!

Мы иде-е-ом!

Она не стала смотреть в провал, выясняя, показались ли великаны. Она шагнула к двери и схватилась за ручку, та казалась такой твердой. Ее рассудок протестовал против мысли, что эту твердость можно перенести в другое место одним усилием воли. Она велела рассудку заткнуться. Перед лицом надвигающегося безумия рассудок превратился в глупость, логика – в жестокость.

Внезапно она вспомнила, что д'Амур говорил о спасителе. Она думала, что он имеет в виду Джейфа, но ошибалась. Этим спасителем была она. Тесла Бомбек из Западного Голливуда, умершая и воскресшая.

Осознание этого придало ей новое знание и новые силы. Да, она могла сделать это, не обращая внимания на идиотские вопли Томми-Рэя и голос здравого смысла. Ей не нужно было отбрасывать противоречия – напротив, обнять их, пережевать, проглотить. Все их можно переварить – твердое и нетвердое, этот мир и тот, людей и чудовищ. Теперь, когда она знает это, никто не удержит ее от того, чтобы сесть за стол.

Она посмотрела в провал.

– Даже вы, – сказала она и начала есть.

Когда Грилло сделал два шага к двери, невинные жертвы снова набросились на него. Казалось, он ступает по маленьким, окровавленным телам, которые обращают к нему заплаканные лица. Но он не мог им помочь. Не сейчас. Тень, идущая через Субстанцию, покончит с жалостью. Ее царство будет безжалостным и бесконечным.

Кто-то прошел мимо него к двери. Грилло не смог как следует разглядеть его и увидел только массивную фигуру и уродливые черты. Незнакомец скрылся в доме, и Грилло тут же почувствовал, как по его ногам что-то проскользнуло. Он посмотрел вниз. Детские лица еще глядели на него с земли, но ужас приобрел и новое обличье. Поверх лиц скользили черные змеи толщиной с его руку. В полном смятении он шагнул вслед за ними, и, как ни странно, этот шаг дался ему легче. Он сделал второй шаг, потом третий, стараясь наступить на голову одной из черных тварей. Четвертый шаг привел его в дом, к окончательному безумию.

– Рауль?

«Что он здесь делает?»

Едва она шагнула к провалу, как он вошел в комнату. Это была не галлюцинация. Он шел к ней, улыбаясь и повторяя ее имя.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она, чувствуя, как обретенная было решимость уходит от нее.

– Я пришел за тобой, – последовал ответ. Он прозвучал зловеще, поскольку его сопровождало появление за спиной Рауля ползущих ликсов.

– Что с тобой?

– Говорю, я пришел за тобой!

Она отступила от него, но с дырой, занявшей полкомнаты, и ликсами у входа у нее оставался только один путь спасения: лестница. Они все равно догонят ее, а через несколько минут Иад уже будут в Космосе. По сравнению с этим смерть кажется привлекательной. Она не уйдет. Ликсы так ликсы, только побыстрее.

– Не подходи ко мне, – сказала она Раулю. – Не знаю, зачем ты здесь, но не подходи.

– Я пришел посмотреть на прибытие. Если хочешь, можем подождать вместе.

Рубашка Рауля была расстегнута, и на шее у него она увидела знакомый предмет: медальон Синклита. Это не Рауль: манеры его были совсем другими. За обезьяньими чертами проглядывало что-то еще... что-то знакомое.

– Кис сон.

– Как ты угадала?

– Что ты сделал с Раулем?

– Лишил его дома. Занял тело. Это оказалось нетрудно. Я притащил его в Петлю, так же как тебя. Только у него не хватило ума сопротивляться мне так успешно, как ты или Рэндольф. Он сдался быстро.

– Ты убил его.

– О нет. Его дух жив и здоров и присматривает за моим телом. Я снова займу его, если вернусь в Петлю. Впрочем, не думаю, что это случится.

Внезапно он подскочил к ней так быстро, как мог только Рауль, и схватил за руку. Она вскрикнула. Он снова улыбнулся ей.

– Ну?

Она посмотрела на дверь и увидела там Грилло, глядящего в провал, о который яростно бились волны Субстанции. Она крикнула ему, но он не слышал. Лицо его было залито потом, слюна стекала из приоткрытого рта.

Если бы она могла заглянуть в голову Грилло, то поняла бы причину его бездействия. Едва он шагнул в дверь, дети исчезли, и их сменили другие ужасы, теснящиеся в провале. Ближе к берегу бились в волнах два тела. Он узнал их, хотя их лица очень изменились. Джо-Бет Магуайр и Хови Катц. Дальше он видел еще кого-то, но не смог его узнать. На его лице вовсе не осталось плоти; это был оскаленный череп.

Но настоящий ужас только начинался. Надвигались формы, громадные и нелепые; воздух вокруг них кипел от каких-то существ, похожих на огромных мух. Это были Иад. Даже в таком состоянии он пытался подобрать для них определение, но в словаре не находилось слов. Зло, безбожие, беззаконие – что значили эти простые понятия перед лицом этого Неописуемого?

Хови, барахтаясь в бешеных волнах, мог еще что-то вспомнить. Он вспомнил, где еще испытывал подобный ужас: на чикагской войне, где он подрабатывал два года назад. Теперь картины того лета вновь возникли перед его глазами. Животные, бьющиеся и испускающие мочу и кал при звуках смерти. Жизнь превращалась в мясо одним электрическим разрядом. Он попытался разглядеть в прибое Джо-Бет – она одна могла помочь ему справиться с этими воспоминаниями, – но вместо нее видел лишь коров, бьющихся о стены, волоча сломанные ноги и разбрызгивая в разные стороны кровь и дерьмо. Их ужас передавался ему, и он бессильно кричал, снова и снова.