Оксана Свинцова - Карма

— Это что за?.. — мне от возмущения не хватало слов, чтобы высказать все, что я думаю. Первая моя мысль, пришедшая в голову, что он убил мою подружку и закопал где-то недалеко. Вторая мысль, что он ее изнасиловал. А уж в третью очередь мне пришло на ум, что он просто порезался, и следы крови остались чисто случайно, не имея никакого отношения к Оксане.

— Это? Это кровь… моя… неудачно порезался, когда пытался вынуть ножом застрявшую пробку в канистре, — он продемонстрировал нам замотанную руку и мило улыбнулся. Мы с Эйвери сконфузились. — А вы о чем подумали? — удивился Артем.

— О чем мы подумали — тебя не касается. Информация закодирована и спрятана в черепной коробке, — хмыкнула я. — Увидишь Оксану — передай, чтобы эта чучундра явилась на мой суд! А за неявку — смертная казнь, так и передай, — велела я. — Пойдем, Айва. Та кивнула. Вид у нее был пасмурно-задумчивый. Во-первых, кровь она не переносила на дух. Во-вторых, ей тоже нравился Артем, но даже сейчас бурную деятельность она позволила развести мне, а сама не сказала ни слова. Мы вышли под дождь. Он немного остудил наши разгоряченные умы. Тишина и шум дождя угнетали.

— Ну скажи что-нибудь! — попросила я, пихнув Эйвери локтем под ребра. Несильно, но ощутимо. Та отошла от меня и тихо пробормотала:

— Не нравится мне все это… Целые сутки не было дома… — пепельные волосы подруги качнулись и упали на лицо. В данной конкретно местности такие вопросы, как красота считались до некультурия приличными. Так что мы просто на такое не обращали внимания, когда гуляли под дождем. Две молнии прочертили небо. Дождь, утихший на пару минут, стал капать с новой силой. Рокот грома донесся до нас спустя мгновение, расколов небо на две половины. Что-то заставило поднять меня голову к небесам. Капли дождя стекали с ресниц по лицу и падали на кофту, но из-за того, что я уже насквозь промокла, я их не ощущала. Снова небо прочертила белая вспышка. Только в этот раз она была не настоль яркой и резкой. Что-то сгущалось под небесами. «Шаровая молния» — промелькнула мысль.

— Айва, смотри! — Я потормошила подругу за плечо. Она подняла глаза, и мы уже вместе смотрели на спускавшийся белый шарик с небес.

— Красиво… Но от шаровых молний лучше держаться подальше, — поежилась Эйвери. — Пойдем искать лучше заблудшую подругу… — предложила она. Я поморщилась. Реалистичность этого мира всегда все портила.

— Ну на «нет» и суда нет, — согласилась я, отправляясь за Эйвери в сосновый бор. Я невольно хихикнула. Экстремалки нашлись тут… Гуляем во время грозы под деревьями — все нипочем! Но говорить об этом Айве я не стала. Интересно, когда до нее дойдет ее же ошибка. Сосны образовали плотный купол, склонившись друг к другу и сцепившись ветвями. Этот зеленый хвойный свод не пропускал половину той воды, что падала сверху, по ошибке вообразившей себя водопадом. Полусухая трава, прикрытая рыжими, как мои волосы, иголками местами попадалась в самых неожиданных местах. Тихое и спокойное местечко. Заросли чертополоха росли на краю обрыва и распространяли свою популяцию вниз по обрыву. Кое-где спрятались кустики земляники, выдавая себя соответствующей формой листьев. Я остановилась где-то в центре этой сухой местности и села на холодную землю, задумавшись.

— Есть мысли, куда она пропала? — Я искренне беспокоилась за подругу. Нервоз выражался в слишком ярком проявлении эмоций и слишком активных действиях. Вздохнув, я попыталась успокоиться, но это не помогло, а только усугубило положение. Я вскочила и стала шагами мерить расстояние от относительно сухой почвы до относительно влажной.

— Ни одной, — честно призналась Эйвери, постукивая пальцами себя по ноге. — Может, логичней ее просто подождать дома? Авось объявится, — осторожно произнесла она. Я замотала головой с такой решительностью, что она даже закружилась.

— Не-а, лучше я… — Договорить я не успела. Кусты зашуршали между деревьями, и к нам вылетел тот самый белый шарик, который мы с подругой недавно имели честь созерцать. Никто из нас двоих сначала не понял, что произошло — он просто вспыхнул и исчез. Я озадаченно посмотрела на то пространство, где он только что был. Внезапно левую руку пронзила жуткая боль — от плеча до кисти руки. У меня потемнело в глазах — не было сил даже на то, чтобы просто кричать от боли. Прислонившись спиной к дереву и шипя как уж на сковородке от боли, я стала растирать руку, пытаясь хотя бы придать ей снова чувствительности. Эйвери мгновенно оказалась около меня и стала о чем-то спрашивать. Едва не теряя сознание, я вышла из-под купола деревьев и оказалась под живительным дождем. Он немного остудил руку, на которую я боялась даже смотреть. Я ее совсем не ощущала, как будто мне произвели ампутацию без наркоза. На ум пришла сплошная цепь ругательных слов, которую я и спроектировала во внешний мир посредством ротовой полости. Только почему-то не на русском языке. Эйвери удивленно посмотрела на меня.

— Что?.. — Я посмотрела на нее, постепенно ощущая, как кровь снова горячим потоком побежала по венам.

— А что? Я ничего, — с милой улыбкой ответила я. Теперь поводов нервничать появилось у меня гораздо больше.

— Нет, я имею в виду… на каком языке ты сейчас говорила? — пораженно осведомилась она. Я моргнула и пожала плечами.

— Ну… во всяком случае, точно не на русском, — уклончиво заметила я. Эйвери с насмешкой посмотрела на меня.

— Это и мертвому ежу понятно. Но, знаешь, по-моему, это была латынь, — уже на полном серьезе заметила она. Я озадачилась. А откуда я знаю латынь? Но в этом вопросе Эйвери можно было доверять, ибо они с Оксаной, словно сговорившись, собирались поступать на медиков. Разница была только в специальностях: не переносящая кровь в связи со своими психологическими особенностями собиралась идти на фармацевта, а другая, имеющая нездоровую реакцию на все, что связано с кладбищем — на патологоанатома. И Айва, уже предвкушая себя в роли фармацевта, хотя и интересовалась в большей степени физикой, начала потихоньку изучать латинский язык. У меня запросы были более скромные: работник на АЭС с перспективами изобретения нового ядерного оружия.

— Латынь? — удивилась я. — А откуда я знаю латынь? Я же ее не изучала!

— От меня понабралась, — хихикнула Эйвери. Я пихнула ее не пострадавшей от молнии рукой и случайно кинула взгляд на пострадавшую. Она дымилась, но следа от ожога не было. Вместо этого на ней проступал какой-то рисунок цвета серебра. Я с интересом стала его рассматривать, пытаясь понять, откуда вообще эта метка взялась. Странным было то, что мне казалось, что я ее уже где-то видела, причем неоднократно. Я осторожно обнажила левое плечо, оценивая длину коего рисунка. Неслабенькая такая татуировочка, которую я даже не заказывала! Она тянулась от плеча до кисти руки с заходом на большой палец. В целом, это было изображение щита и меча. Эйвери рассматривала рисунок с не меньшим интересом. — Смотри! — Щит и меч в свою очередь состояли из множества мелких рисунков, составляющих единую картину, Айва рассмотрела пушку с ядрами в дыму, копья, запутавшиеся в тетиве лука, стрелы, летящие на столб дыма от взрыва U235, куда-то мчалась морская торпеда, оставляя за собой след, шпаги скрещивались между собой… но все это можно было рассмотреть, только очень внимательно приглядевшись.