Александр Асмолов - Бродячая душа

– Судя по длинному предисловию, – в голосе лайтера прозвучала усмешка, – вы сейчас скажете…

– Да, решил задачу Пуанкарэ некий русский по имени Григорий.

– Как Распутин?

– Кстати, чем-то похож, – скрипнул смешок магистра, – бородатый, с усами, длинные нечесаные волосы, залысины, черные глаза… На фото он в какой-то курточке потертой, дешевая шапочка… Клошар, одним словом. Хотя в России говорят – бомж.

– А вы утверждали, что ватник и бутылка водки на морозе к русскому не подходят.

– Иногда это абсолютно верно, – они примирительно рассмеялись.

Глава IV

Москва. Хамовники

Три двенадцатиэтажки стояли уголком, по-братски прижавшись друг к другу, напоминая времена, когда все ходили в одинаковые садики и школы, пели одни песни и любили одни фильмы. Уходящее поколение вспоминает об этом с умилением, а современные школьники мечтают об отдельных домах, уникальных планшетах и предпочитают уединиться с компьютером, а не бежать во двор пообщаться с друзьями из соседнего подъезда. Когда-то родители наказывали непослушных отпрысков домашним арестом, теперь отключают интернет и забирают мобильник.

Примерно такие мысли промелькнули у Алексея, когда на него глянула пожилая женщина, открывшая дверь квартиры 903, куда он позвонил, сверившись с записной книжкой своего сотового. По строгому взгляду, изучающе застывшему на его лице, приезжий понял, что надолго остался бы не только без всех своих электронных помощников, но и свободы передвижения.

– Я это, из Благодатки… – начал, было парень свои объяснения, но был прерван.

– Вижу, – она неожиданно улыбнулась, чуть качнув уже тронутой сединою головой. – Похо-ож…

– Н-на кого?

– На Серёньку-то как похож… – женщина прижала к груди сухие с синими прожилками вен руки. – Это ж сколько тебе годков?

– Двадцать два, – он торопливо вытащил из сумки паспорт и протянул хозяйке 903 квартиры. – Вот.

– Да, у тебя паспорт на лбу написан, – ее лицо вдруг озарилось улыбкой, а в глазах сверкнули слезинки. – Проходи! – Она посторонилась, пропуская парня в дом. – Так это ты звонил на прошлой неделе?

– Да.

– А я голос-то не знаю, – зачастила женщина. – Кто такой? Мало ли сейчас шастают… Мишенька меня предупредил. Ключи оставил. Но я-то тебя не знаю… А тут глянула. Боже ж мой, вылитый Серёнька. Как похож! Да, проходи. Поставь сумку свою. Кроме Зебы у меня никого нет, а она девочка воспитанная, ничего не грызет и не царапает.

На голос хозяйки появилась солидная дымчатая кошка. Важно обойдя гостя и принюхавшись к его сумке, лениво запрыгнула в старое кресло. Стало понятно, кто тут главный.

– Ну, пойдем на кухню, – засуетилась хозяйка.

– Покормлю с дороги-то.

– Спасибо, – смутился парень, – я перекусил уже.

– Давай-ка мыть руки. Спорить он ещё будет!

За разговором выяснилось, что Наталья Николаевна со своим мужем детей не нажила, а Мишенька Долгов из квартиры напротив, росший без отца, был им – как родной. Его мать-одиночка бегала по разным работам и мужикам, но толком из этого так ничего и не получилось. Зато мальчик вырос на удивление спокойным и порядочным. С детства был приучен к самостоятельности и труду. Его отца, Серёньку Долгова, Наталья Николаевна знала с детства. Вместе росли, вместе учились, вместе работали на ЗИЛе, который в 1916 называли «АМО», в 1923-м «АМО им. Ферреро», в 1925-м он стал «1-й ГАЗ», уже в 1931-м величался «ЗиС», в 1956-м был переименован в «ЗИЛ», в 1971 стал трижды Ордена Ленина «ПО ЗИЛ». Тогда они и квартиры эти получили от завода. Правда, Серёнька счастья тут так и не нашел. В один прекрасный день разругался со своей благоверной и уехал, куда глаза глядят. Галка говорила, что алименты на Мишеньку присылает, но сам после развода так и не появлялся. А теперь, вот, нате вам – копия прикатила. Ну, вылитый Серёнька Долгов!

Наталья Николаевна пододвигала к гостю то блюдечко, то тарелочку и засыпала вопросами, не желая слушать возражений. Её интересовало буквально все. Как отец познакомился с Аленой из соседней Каменки, как ее родня дом помогала ставить, как отец погиб, как учатся сестренки Галка и Ленка. Интересно, почему первую дочку Галкой назвал. Как Миша его нашел и почему первым написал, и зачем это Миша в Америку укатил.

– Как в Америку? – удивился Алёшка.

– И меня огорошил, – Наталья Николаевна развела руками. – Зашел вечером, ключи от квартиры протягивает и говорит – «Уезжаю, теть Наташ, в Америку. На сколько не знаю. Приедет мой младший брат Лёшка, ему ключи отдайте. Пусть поживет недельку-другую, а может и больше. Я ему уже написал, обещал приехать.» Обнял меня и ушел… Я на следующий день заходила к ним – ничего особенного. Все, как обычно. Что случилось, ума не приложу. Галочка-то, сердешная, три года, как умерла, а Миша так холостым и ходит. Была у него знакомая, в гости захаживала. Да, не сложилось… И парень хороший, и квартира столичная, но не судьба. Мы ж, как родные на одной лестничной площадке, все дружка про дружку знаем. Так и моего Колю вместе схоронили…

Хозяйка махнула сухой ладошкой и, прикрыв ею глаза, на минуту замолчала.

– Так что бери ключи, живи пока, а там видно будет. Да, вот этот ключик с кнопочкой, от машины. Серенькая такая, во дворе стоит. О документах я ничего не знаю. Это с Мишей договаривайся. В остальном все просто. У нас тихо, спокойно. Заходи ко мне в любое время. Если что по хозяйству помочь, не стесняйся. Мне Господь своих деток не дал, так я привыкла к соседским… Мишенька мне, как родной. Уже скучаю по нему. Пока не звонил. Я с этим телефоном так и хожу в кармане.

Она с грустью посмотрела на приезжего, что-то вспоминая.

– Эх, Серёнька, Серёнька. Заводной был… И у тебя чуб такой же. Кучерявый. Он был душа нараспашку. Любили его девки. Мы-то все послевоенные. На одной улице выросли. Жили небогато, хлебушку радовались, но счастливые были… А теперь, вот, я одна осталась.

Глаза Натальи Николаевны опять заблестели от слез, но она не заметила этого, разглядывая что-то далеко-далеко отсюда.

– Теть Наташ, – неожиданно для себя, по-простому обратился к ней Алешка, – я буду заходить к вам… По-соседски.

– Пойдем, уже, сосед, – вскинулась она. – Покажу все. В Москве-то в первый раз, чай?

От ее печали вмиг не осталось и следа. Наталья Николаевна открывала двери и дверцы, позвякивала посудой, уважительно протерла клавиатуру на угловом столике, показала все выключатели и пульт от телевизора. О стиральной машине решили поговорить позже. Напоследок постояли на лоджии. Уходя, она повесила ключи от квартиры на протянутую руку игрушечному троллю, стоявшему на маленькой полочке у зеркала в коридоре. На что он пыхнул красными глазками и засмеялся.