Dok - Ночная смена

— Вы прогуляйтесь до поликлиники и гляньте сами. Только поаккуратнее — Серега когда бегал чуть дедушке-инфарктнику в лапки не попал. А потом будете говорить — розыгрыш это или нет. Пассажиры на «Титанике» тоже не думали, что утонут, когда в айсберг тюкнулись. Тож небось не поверили бы, если б им это кто сказал.

— Я не имею права уходить из магазина! — отвечает несколько смутившийся охранник.

— А я вас и не заставляю. Мы вас предупредили. Верить или нет — дело ваше. Как опознать пораженного — мы вам сказали. Что делать — тоже. Так что смотрите сами, не дети.

Серый тем временем смотрит на кассиршу и выдает: «Если что, Светка — звоните. Поможем. Чем получится.»

Девчонка начинает привычно гонять покупки через лазер, выбивает чек, но похоже, что задумалась. Серега спрашивает — можно ли нам оттартать все в корзинках. Ему разрешают. Нелепой рысцой перебегаем дорогу.

Отмечаю, что часть лампочек в магазине выключена. Нас изнутри видно, а вот нам разглядеть что внутри — сложнее, да еще и тамбур мешает. Открывает Андрей. Затаскиваем все внутрь и я вижу, что работа кипит — похоже, что товар готовится к вывозу. Сильно опустели полки, зато посреди зала стоят коробки и сумки.

Тридцати тысяч хватает на три ходки. В последнюю набираю себе с благословения Сереги совсем не то, что положено в таких случаях. Он сильно удивляется, но выслушав довод о том, что сейчас мы еще можем себе позволить поесть сосиски, ветчину, пирожные, фрукты и в конце концов тот же торт из «Метрополя» вряд ли будет доступен в ближайшем будущем — находит в этом резон. Еще по моему совету сгребает несколько упаковок с яйцами — за ночь сварить их не проблема, а вареное яйцо хранится долго и вообще куда лучше, чем сухари. Беру свежайший багет и он повторяет, токо берет сразу несколько. Видно, что ему сложно переключиться на скоропортящиеся харчи, но он старается. Оба сразу вспоминаем, что из хлеба не худо бы и сухарей насушить — армейские на складах — то еще удовольствие. Правда, галеты еще хуже.

В зале тем временем оказывается несколько теток и мужичок — похоже, из персонала.

Светка-кассирша строго и одновременно как-то жалко смотрит Сереге в глаза, спрашивая еще раз — шутит он, орясина дубовая, или нет. Видно, что ей страшно и очень хочется, чтоб этот вологодский дурила расхохотался бы и заявил: «А здорово мы вас купили! Вона какие вы бледные!»

Серега явно сочувствует девчонке, но ничего утешительного сказать у него не выходит. Вместо этого он находит отличный выход — наезжает на трущегося рядом охранника: «Ты уже мог бы обзвонить и спецтранс и милицию и свой дурацкий ЧОП! Что стоишь болваном деревянным! Не хочешь рисковать шкурой — так хоть подумал бы репой своей! Давно бы уже своих родичей предупредили все. А то стоишь тут, преешь!»

Поворачивается к Светке: «Кончали бы вы работать. Ну а когда будешь уходить — позвони, встречу.»

Неловкое молчание. Платим. Идем на выход. Догоняет тетка в халате — судя по торчащим из кармана грубым желтым резиновым перчаткам — уборщица.

— Сынки это правда, что мертвые оживают и едят живых?

— Правда, мамаша. Оживают. Но только свежие. Вчерашние и сегодняшние. Так что это не Апокалипсис. Это хуже.

Хлопает дверь. Когда идем через дорогу, слышим вдалеке истошный визг. Переглядываемся. Даже не понятно кто визжал — мужчина или женщина.

В оружейном сумок прибавилось. В тамбуре похоже лампочку заменили — с полудохлой 20 свечовой на минимум сотку.

Пока перекладываю отобранные для себя легкопортящиеся продукты для пира во время чумы, Николаич предупреждает — и весьма толково о том, как лучше мне добраться до дома. Уже темнеет, так что его предупреждения к месту.

Договариваемся о времени встречи. Подумав, он говорит, что перед часом «Ч» надо будет связаться дополнительно. Весьма вероятно, что сидеть в магазине они уже не будут. Но по-любому — либо напишут новое место встречи, либо будут встречать, если телефонная связь гавкнется.

Спрашивать особо не о чем — в Нью-Орлеане как только вырубилось электричество, открылись все электрозамки и отключилась вся сигнализация — глупые бандиты стали грабить лавки со спиртным, те кто поумнее — ювелирные магазины, а самые умные в первую же ночь обнесли оружейные магазины. И потом с оружием легко отняли у других что хотели…

Конечно оружейный магазин в США — совсем не то, что наши. Тем более, что из нашего Витя упер самые похоже внушительные стволы. Но тем не менее, арматурина или финка не пляшет против не то что СКС, но и даже против двустволки…

На прощание Андрей выдает мне здоровенный фонарь-дубинку, добавляет еще налобный светляк и снабжает тесаком. Дурацкий тесак — вроде б штык от винтовки, похож на маузеровский, но надпись дурацкая «СОР USA». Вот уж в чем я точно уверен, так это в том, что американские копы такие китайские поделки точно не пользуют. Зато на него есть разрешение, этот тесак почему-то считается «хозяйственным ножом»… Можно носить где угодно… Ничего не понимаю в наших законах… Забираю эту «Копушу».

Прощаюсь со всеми и выкатываюсь на улицу. Подморозило. Это хорошо — холоднокровные будут вялые. Теперь заскочить домой. Надо забрать документы — и свои, и братца, и родительские. Это тоже есть в плане Сан Саныча. После безопасности, еды и воды — ценности и документы.

По дороге заскакиваю в сберкассу — они уже собираются закрываться, но банкомат работает, и я снимаю все деньги с карты. Негусто.

На улицах в общем спокойно. Вроде пару раз слышал крики, но черт его знает с чего это орут. До дома добрался без приключений, но головой крутил на 360… Похоже, это уже привычка.

Квартира у нас с входом по черной лестнице. Практически никто, кроме нашей семьи, по этой лестнице не ходит. По нынешним временам это даже и удобно. Опять же от бомжей недавно установили железную дверь, а то они на чердаке жили — с костерками и диванами. Уютненько так…

Перед тем, как открывать, смотрю — есть свет на лестнице? Есть, значит фонари не понадобятся. Открыл, вот и квартира на втором этаже. Уф, можно в себя придти.

Черт, хорошо как дома-то. И тут острая тоска накрывает совершенно внезапно — вот я ляпнул сегодня про «Титаник» — так и квартира наша как «Титаник» — уютная, привычная, комфортная, каждая вещь лично знакома и симпатична. С каждым пустячком связаны воспоминания. И все это придется бросить и скорее всего уже сюда вернуться будет не суждено. Скоро здесь от зомбаков будет не протолкнуться. И уйду отсюда я скорее всего навсегда. Особых надежд на то, что правительство справится с ситуацией, у меня нет. Пока раскачаются — пройдет два-три дня. А это критично. За день двести покойников. Двести очагов инфекции. Один очаг у нас в поликлинике дал не меньше двадцати зомби. Кто-то из обратившихся добрался до детсада. Только тех, кого видел я сам, там еще было не меньше двух десятков.