Клайв Баркер - Сотканный мир

Сюзанна отвернулась. Когда она смогла вновь посмотреть на дверь, пары уже не было. Она вышла, глубоко вдохнув свежий воздух. Вечерело, но солнце еще было ярким и теплым.

Ее не удивило, что мужчина и женщина, как по команде, перешли улицу и пошли по теневой стороне.

3

В двадцать четыре года люди обычно уже имеют сформировавшиеся представления о жизни. Еще недавно и у Сюзанны они были вполне определенными.

Конечно, присутствовали в них и пробелы, и тайны, как во внешнем мире, так и во внутреннем. Но это только подкрепляло ее решимость не позволять этим тайнам властвовать над ней и мешать ее личной жизни и работе. В любви она всегда старалась сочетать страсть с практичностью, избегая сумятицы чувств, горькие плоды которой она так часто видела. И в дружбе она соблюдала тот же баланс: ни холодности, ни излишней привязанности. И в ее работе, В изготовлении горшков и ваз тоже сказывался ее прагматизм; искусство должно быть практически полезным.

Глядя на самую роскошную вазу, она могла задать вопрос: не протекает ли она? И так она относилась ко всему.

Но эта проблема отвергала все простые решения, выводила ее из равновесия, лишала покоя.

Сперва воспоминания. Потом Мими, полуживая, но все еще способная передавать мысли на расстоянии.

И теперь эта женщина, чей взгляд таил в себе смерть, но заставил ее сильнее чувствовать жизнь, чем когда-либо.

После этого она покинула дом, не завершив своих поисков, вышла к реке и, сидя на солнце, стала обдумывать происшедшее.

На Мерси не было судов, и воздух был таким чистым, что она видела облака над холмами Клайда. Но в душе ее не было такой ясности. Только хаос чувств, кажущихся знакомыми, будто они таились в ней все эти годы, пока она пряталась от них за завесой прагматизма. Как эхо, ждущее в глубине гор крика, чтобы появиться на свет.

Сегодня она услышала этот крик. Встретилась с ним лицом к лицу там, где шестилетней девочкой стояла и дрожала, боясь темноты. Эти два события были как-то связаны, хотя она и не знала как. Она знала лишь, что внезапно вновь очутилась в мире детства, где все ее взрослые привычки и установления теряли силу.

Она лишь мимолетно ощущала бродящие в этом мире страхи и надежды, как пальцы ощущают туман. Но со временем она узнает их лучше: она была уверена в этом. Узнает и – да поможет ей Бог – примет, как свою собственность.

III

Проданный рай

– Мистер Брендан Муни?

– Да, это я.

– У вас есть сын по имени Кэлхоун?

– А вам какое дело? – и прежде чем незнакомец успел ответить Брендан спросил. – С ним ничего не случилось?

Тот покачал головой, энергично пожимая его руку.

– Вы просто счастливчик, мистер Муни, смею вам сказать.

Брендан знал, что это ложь.

– Что вам надо? – спросил он. – Вы что-то продаете? Чтобы это ни было, я в нем не нуждаюсь.

– Продаю? – переспросил Шэдвелл. – Что вы! Я даю, мистер Муни. Ваш сын – смышленый парень. Он назвал ваше имя, и компьютер выбрал...

– Повторяю, мне ничего не надо, – Брендан стряхнул руку Шэдвелла и попытался закрыть дверь, но торговец успел сунуть туда ногу.

– Прошу вас, оставьте меня. Мне не нужны ваши призы. Ничего не нужно.

– Что ж, тогда вы редкий человек, – Шэдвелл раскрыл дверь шире. – Можно сказать, уникальный. Неужели вы не хотите совсем ничего в этом мире? Удивительно!

Из комнаты раздавалась музыка – пластинка Пуччини, которую Эйлин купила несколько лет назад. С, тех пор, как она умерла, Брендан, который ни разу не переступал порога оперы и гордился этим, постоянно слушал дуэт из «Мадам Баттерфляй» и каждый раз плакал. Сейчас он больше всего хотел вернуться назад, пока музыка не кончилась. Но торговец был настойчив.

– Брендан. Могу я вас так называть?

– Не называйте меня никак.

– Послушайте, нам с вами есть о чем поговорить. Прежде всего о вашем выигрыше.

Подкладка его пиджака переливалась. Брендан никогда не видел такой блестящей материи.

– Вы уверены, что ничего не хотите? Абсолютно уверены?

Дуэт достиг кульминации; голоса Баттерфляй и Пинкертона сливались в страстной мольбе. Брендан слушал, но его внимание все больше привлекал пиджак. Да, там действительно былонечто, что он хотел.

Шэдвелл заметил в глазах этого человека вспыхнувшее пламя желания. Трюк сработал, как всегда.

– Так вы что-то видите, мистер Муни?

– Да, – тихо сказал Брендан. Да, он видел, и его сердце едва не выпрыгнуло из груди от радости.

Эйлин когда-то сказала ему (тогда они были молоды, и мысль о смерти была для них всего-навсего еще одним поводом высказать любовь друг к другу): «Если я умру первой, я найду способ рассказать тебе, на что похож рай. Обещаю, что найду». Тогда он прервал ее поцелуем и сказал, что, если она умрет, он умрет тоже.

Но он не умер. Он прожил уже три долгих, пустых месяца и много раз за это время вспоминал о ее легкомысленном обещании. И теперь, когда он совсем уже было отчаялся, в дверях возник этот посланец небес. Странный выбор – появиться в обличье торговца, но у ангелов свои резоны.

– Так вы хотитеэто, Брендан?

– Кто вы? – выдохнул Брендан.

– Моя фамилия Шэдвелл.

– И вы принесли это мне?

– Конечно. Но вы должны отплатить мне одной небольшой любезностью.

Брендан не мог оторвать глаз от того, что скрывалось в недрах пиджака.

– Все, что хотите.

– Нам нужна ваша помощь.

– Разве ангелу может понадобиться помощь?

– Иногда может.

– Тогда конечно. Почту за честь.

– Ну что ж, – торговец улыбнулся. – Тогда берите.

Брендан знал, как должно выглядеть и даже пахнуть письмо от Эйлин задолго до того, как взял его в руки. Все было, как он ожидал. Письмо было теплым, пропитанным ароматом цветов. Без сомнения, она писала его в саду. В райском саду.

– Так мы договорились, мистер Муни?

Дуэт закончился; в доме за спиной Брендана было тихо. Он прижал письмо к груди все еще боясь, что это сон, что сейчас все исчезнет.

– Все, что хотите.

– Замечательно, – улыбнулся посланец небес. – Я хочу знать о Кэле.

– Что?

– Можете сказать мне, где он сейчас?

– Он на свадьбе.

– Прекрасно. А адрес не можете дать?

– Да. Конечно.

– У нас есть кое-что и для Кэла. Счастливчик!

IV

Свадьба

1

Джеральдина в течение многих часов знакомила Кэла со своим генеалогическим древом, чтобы на свадьбе Терезы он знал кто есть кто. Разобраться было довольно сложно: семья Келлуэев отличалась редкой плодовитостью, а Кэл имел плохую память на имена. Поэтому неудивительно, что о большинстве из ста тридцати гостей, собравшихся в этот теплый субботний вечер на торжество, он не имел ни малейшего представления. Но это его мало беспокоило. Среди стольких людей он чувствовал себя в безопасности, а льющееся рекой спиртное еще более заглушило его тревогу. Поэтому он не возражал, когда Джеральдина провела его перед шеренгой дядей и теть, каждый из которых осведомился, когда он собирается провозгласить их чадо своей законной супругой. Он играл в игру: улыбался, шутил и вообще всячески притворялся нормальным.