Шарлотта Джей - Кости мертвецов

— Не то чтобы, — сказал он. — Но если что и случится здесь, то только с вами.

Она снова шагнула вперед, глаза ее сверкали.

— Вы думаете? Мне было опасно приезжать сюда?

Он посмотрел на ее юное, разгоряченное лицо.

— Да, опасно и глупо.

— О господи! Но вы ведь поможете мне, правда? Мне нужна ваша помощь.

— Где вы остановились?

— В доме моего мужа.

— Вы сошли с ума! Что, ради всего святого, вы задумали?

Она понизила голос до шепота.

— Я ищу человека по имени Джоб. Вам известно, где он?

Он резко вскинул руку с отверткой.

— Я не стану помогать вам. Я ни в чем не могу вам помочь. Я не хочу иметь с вами ничего общего.

Она отвернулась. То, что он был другом ее мужа, вселяло надежду на помощь, но теперь на нее нахлынула ярость. Она ненавидела его, потому что он отказался ей помочь и еще по одной, более страшной причине. Она видела теперь в нем еще одно препятствие. Она хотела бы больше никогда не встречаться с ним. Забыть его лицо и все его слова, но, прежде чем уйти, ей хотелось больно уколоть его.

— Я считала вас его другом. Мне сказали, что я могу рассчитывать на вашу помощь. Но я вижу, вы боитесь быть впутанным в это дело и не хотите утруждать себя.

Он нахмурился.

— Я никогда не был другом вашего мужа, — проговорил он, — и я уверен, что он никогда не считал меня своим другом. Я начинаю подозревать, что вас ввели в заблуждение.

— Вы не Тревор Найал.

— Нет. — Он пошел к двери.

Стелла смотрела ему вслед, радуясь, что он не Тревор Найал. Очень больно разочароваться в человеке, которому ты заочно доверял. Но еще приятнее знать, что Дэвид не ошибался. Если бы Тревор Найал оказался лжедругом, это оскорбило бы его память.

— Кто вы? — спросила она, выходя вслед за ним на веранду. Но он уже бежал по лестнице. Она с удивлением обнаружила, что уже почти стемнело. На небе высыпали звезды, пламя кустов и деревьев померкло. Бугенвилия на веранде казалась бесцветной.

— Я отвезу вас домой, — бросил он через плечо и исчез за углом дома.

Стелла пошла за ним по тропинке к стоявшему под высоким деревом джипу.

— Я не поеду домой, — сказала она. — Мне нужно увидеться с мистером Найалом.

Он открыл дверцу и ждал, пока Стелла сядет. В глубине дома вспыхнул свет, и мужчина с беспокойством посмотрел туда. Захлопнув за ней дверцу, он обежал машину спереди и сел за руль. В движениях его было что-то тревожное, почти отчаянное, как будто он хотел поскорее отделаться от нее. Он завел мотор и выехал за ворота. Он дважды посмотрел через плечо.

— Я не поеду домой! — снова сказала Стелла. — Мне нужно к мистеру Найалу!

Человек не ответил. Она знала, что он не повезет ее к Найалу, но ей даже не пришло в голову спросить себя, зачем она вообще согласилась поехать с ним. Ею овладело странное, непривычное, но вместе с тем приятное возбуждение. Между ними, словно электрический разряд, пробежала искра враждебности.

— Разве дом мистера Найала ниже? — спросила она, когда они повернули вниз. Она знала, что он это сделает, но теперь Стелла закусила удила. Она идет верным путем. У нее появился первый враг. А поскольку в ее жизни больше не было места любви, сердце ее жаждало ненависти.

— Я не повезу вас туда, — сказал он. — Я везу вас домой.

— Я не хочу домой! — вскричала Стелла. — Мне нужен мистер Найал.

— Мне все равно. Можете делать что угодно, но туда я вас не повезу.

— Почему? — воскликнула она. — Почему вы не хотите, чтобы я встречалась с мистером Найалом? Вы боитесь, что он поможет мне? Так? Вы боитесь, что я найду мистера Джоба?

Он не ответил, его лицо ничего не выражало.

Они молчали, пока не доехали до замка Уорвика. Стелла сидела, вцепившись пальцами в подол платья, и в ее душе постепенно угасал гнев, возбуждение прошло. Мужчина перегнулся через нее и распахнул дверцу, но вылезать не стал.

Она вышла, захлопнула дверцу и посмотрела на него.

— Спасибо.

Он с любопытством взглянул на нее, но ничего не сказал.

— Я всегда подозревала тут неладное. И вы — первое тому доказательство. Но я докопаюсь до правды, — пообещала она.

— Правда! — повторил он, но в его устах это слово прозвучало как стон. Он тут же отъехал, и джип стал рывками взбираться на холм.

К обеду Стелла опоздала. Она нашла столовую, большую, просторную комнату, примыкавшую к веранде с другой стороны дома. Там стояло три стола, за которыми сидели две девушки, они разговаривали и хихикали. Все остальные уже ушли, и слуги собирали пустые тарелки.

Стелла села у веранды и стала смотреть на погружающийся в темноту город. Тем, кто привык жить в покое и достатке и вдруг утратил все это, труднее всего выносить эти вечерние часы. С темнотой меркнут краски. Утихают беспокойные звуки дня. Стелла позабыла о человеке на холме.

Когда она пообедала, уже совсем стемнело. Внизу мерцали огни города, и только вдоль горизонта протянулась бледная полоса заката. В коридоре не было света, и ей пришлось двигаться вдоль стены на ощупь. Она дошла до двери комнаты Сильвии и в нерешительности остановилась. В ее воображении возник образ этой маленькой комнатки, теплой, неубранной, пропахшей плесенью, и ей захотелось оказаться там. Она подняла было руку, чтобы постучать, но в это мгновение дверь открылась, и в коридор выскользнул мужчина; судя по всему, он очень спешил.

Стелла, чуть не столкнувшись с ним, не разглядела его лица. Она почувствовала, как человек вздрогнул. Со сдавленным возгласом он отступил, едва не упав, и захлопнул дверь прямо у нее перед носом.

IV

Филипп Вашингтон прислонился к двери, придерживая ее.

— В чем дело? — спросила Сильвия своим певучим голосом. Она сидела на кровати, укутав ноги зеленой шифоновой юбкой, бывшей в моде несколько лет назад, с тех пор перешитой, но все равно выглядевшей поношенной. В оборке проели дыру тараканы, и она рассеянно скребла ее ногтем.

— Там туземец! — быстро проговорил Филипп чистым, высоким, дрожащим от волнения голосом. — Скребется в дверь.

— Не глупи, — сказала Сильвия. — Это девушка из комнаты напротив. Я слышала, как она хлопнула дверью.

— Говорю тебе, это туземец! Думаешь, я слепой? — Но он немного успокоился, и его слова прозвучали резко не потому, что он был уверен в своей правоте, просто Филипп не любил, когда ему возражали, особенно Сильвия. — Я чую их за версту. Тебе надо быть поосторожнее с местными. Тебе наплевать, что они могут изнасиловать, бродишь без дела целыми днями, сверкаешь ногами.

— Это место «застраховано», — мягко проговорила Сильвия. Она знала, что, когда Филипп нервничает или расстроен, он всегда отыгрывается на первом, кто попался под руку. А сейчас он волновался, это было видно. К нему вернулся румянец, но нервы все еще были напряжены. Он не стал выходить за дверь, но потянулся трясущейся рукой за бутылкой джина. Когда он бывал спокоен, это был красивый мужчина с тонкими, правильными чертами лица и светло-серыми глазами. Высокий, стройный, грациозный, в среде своих более крепких приятелем он считался неженкой. Но в этом была виновата не только его внешность. Он интересовался жизнью туземцев, особенно их искусством, а это, по мнению большинства белых мужчин Марапаи, было странно и даже неприлично.