Брайан Ламли - Вамфири

Тибор заговорил, практически не повышая голоса, но при этом его речь отчетливо слышна была всем. И постепенно за столом все стихло.

— Печенеги шли на нас небольшими отрядами, или племенами. У них нет единой мощной армии, племена не заключают союзов. У каждого из них свой вождь, и все вожди враждуют между собой. Земляные укрепления русских на границе лесов и степей стали для печенегов непреодолимым препятствием именно потому, что среди них не было единства. Если бы они наступали вместе, то смогли бы преодолеть зубчатые стены и перебраться через реку за один день, сметя все на своем пути. Но они лишь беспорядочно атаковали наши укрепления и вертелись вокруг них, удовлетворяясь тем, что удавалось награбить на скорую руку во время коротких бросков на восток или запад. Таким образом им удалось окружить Коломию на нашем западном фланге. Они переправились через Прут при свете дня, спрятались в лесу, а отдохнув там ночь, на рассвете атаковали. Таковы их методы, с помощью которых они постепенно захватывали наши земли.

Разобравшись в положении дел, я решил так: у нас есть укрепления, следовательно, их нужно использовать, наши воины должны укрыться за ними. Мы сказали себе:

«К югу от земляных валов, служащих границей, стоят печенеги, и наша задача состоит в том, чтобы не пропустить их дальше». Но получалось так, что печенеги, эти варвары, держат нас в осаде! Взобравшись на стены укреплений, я увидел, что враги без всякого опасения разбивают свой лагерь. Дым от их костров поднимался вверх и был отчетливо виден отовсюду. И происходило так потому, что мы не атаковали врагов на «их» территории.

Когда мы выступали из Киева, князь, ты сказал мне:

«Изгони печенегов и не позволь им пересечь границы Руси». Но я сказал себе: «Преследуй злодея и убей его!» Однажды я заметил лагерь, в котором расположились примерно две сотни печенегских воинов. С ними были женщины и даже дети! Лагерь был разбит за рекой, к западу от нас, в отдалении от остальных стоянок печенегов. Тогда я разделил две сотни своих людей на два отряда, один из которых на рассвете переправился вместе со мной через реку. Ориентиром нам служили огни печенежских костров. Часовые их в большинстве своем крепко спали, и поэтому мы быстро перерезали им глотки — так быстро, что они даже не успели понять, кто же убил их. Потом мы тихо, в полном молчании, окружили лагерь. Я заставил своих людей вываляться в грязи. Таким образом, любой, на ком не было грязи, был печенегом. Пробираясь в непроглядной тьме от палатки к палатке, мы уничтожили многих. Мы были похожи на порхающих в ночи летучих мышей. Кровь лилась рекой!

К тому моменту, когда лагерь проснулся, половины его обитателей уже не было в живых. Остальные погнались за нами. Мы увлекли их за собой в сторону границы Руси. С громкими воплями и боевыми кличами они преследовали нас до берега реки, где рассчитывали, видимо, перехватить и уничтожить наш отряд. Мы же уходили молча. Но у реки, на печенежском берегу ожидала в засаде вторая сотня моих людей. Они тоже вывалялись в грязи. Из засады отряд ударил не по своим молчаливым и перепачканным грязью собратьям, а по толпе окруженных со всех сторон орущих печенегов. Мы уничтожили их всех до единого. И отрубили им пальцы...

Он замолчал.

— Браво! — едва слышно промолвил Владимир.

— В другой раз, — продолжил рассказ Тибор, — мы отправились в осажденный Каменец. И снова я взял с собой лишь половину отряда. Печенеги, стоявшие вокруг города, увидели нас и бросились в погоню. Мы заманили их в узкое глубокое ущелье, а когда бывшая со мной половина отряда проскочила через него, вторая половина обрушила на печенегов лавину камней. Тогда я потерял много пальцев — они остались под камнями. Иначе я принес бы тебе еще целый мешок!

Теперь за столом царила полная тишина. Все были потрясены не столько самим рассказом о военных походах, сколько тоном, лишенным каких-либо эмоций, которым Тибор поведал о каменном обвале. Набег печенегов на его родное селение, во время которого они разграбили деревеньку и вырезали ее обитателей, превратил Тибора в безжалостного и немилосердного убийцу.

— До меня, конечно, доходили какие-то сведения, — прервал, наконец, молчание Владимир Святославич, — но все они были неясными и отрывочными. А над всем этим стоит поразмыслить. Так, говоришь, мои бояре отогнали печенегов? Таков недавний поворот событий? Наверное, они многому научились у тебя?

— Теперь они знают, что, прячась за высокими стенами, никогда не достигнешь успеха, — ответил Тибор. — Обратившись к ним, я сказал: «Лето подходит к концу. Далеко на юге печенеги растолстели и обленились от отсутствия работы. Им и в голову не приходит, что мы способны напасть на них. Они строят постоянные укрепления и зимние дома для себя. Как и хазары до них, они отложили в сторону меч и взялись за плуг. Если мы ударим по ним именно сейчас, они падут, как трава под острым серпом!» И тогда все бояре собрались вместе, переправились через реку и углубились далеко на юг — в степи. Мы убивали всех печенегов, попадавшихся на нашем пути.

Вот тогда-то до меня и дошли слухи о грозящей нам еще большей опасности: на востоке поднялись в поход половцы! Они надвигаются с Великой степи и пустыни и направляются на запад. Скоро они будут возле нашего порога. Падение хазар открыло дорогу печенегам. А кто придет вслед за печенегами? Вот почему я подумал — осмелился подумать! — что, возможно, князь даст мне под начало армию и пошлет на восток, чтобы разбить врага, не позволив ему стать слишком сильным...

Долго, очень долго сидел князь Владимир, молча и внимательно разглядывая его из-под полуприкрытых век, и наконец тихо сказал:

— За один год и один месяц ты прошел очень долгий путь, валах... — И уже громко обратился к гостям:

— Ешьте, пейте, беседуйте между собой! Окажите почести этому человеку! Мы многим обязаны ему! — Сам же он поднялся и сделал знак Тибору следовать за собой. Они вышли во двор, в холодный осенний воздух. Ароматный дым курился среди деревьев.

Отойдя немного в сторону от дворца, князь остановился.

— Тибор, нам следует обсудить твое предложение — я имею в виду вторжение на восток. Я сомневаюсь, что мы готовы к нему. Ты же знаешь, мы и прежде предпринимали такую попытку, — он печально покачал головой. — Сам великий князь пытался сделать это. Сначала он напал на хазар. Святослав разбил их, а Византия завершила начатое, разгромив их окончательно. А потом еще был поход в Болгарию и Македонию. Пока князь находился в этом походе, кочевники осадили Киев. Но был ли он вознагражден за свои ратные труды? Да... о нем сложено множество сказаний. Кочевники утопили его в бурной реке, а из его черепа сделали кубок для вина. А все потому, что он слишком поторопился. Он успешно расправился с хазарами, но лишь для того, чтобы открыть дорогу печенегам. Так следует ли мне принимать поспешные решения?