Филипп Мартынов - Древняя кровь

В Таиланде, как и во многих развивающихся странах, сверкающее богатство плотно перемешалось с пугающей бедностью. Стеклянные небоскребы Бангкока затмевали собой нищие домики из дерева, гигантские плазменные экраны оборачивались ламповыми телевизорами, а дорогие яхты плыли бок о бок с крестьянскими суденышками. Здесь многомиллионные города соседствовали с крохотными деревушками в джунглях, а элитные «хайвеи» могли запросто обернуться песчаным бездорожьем. Тут одни одевались, как короли, а другие шили штаны из старого тряпья, оставшегося в наследство. Одни питались мясом на завтрак, а другие могли вообще ничего не есть, если не поймали рыбу на ужин. Страшное и в то же время завораживающее зрелище. Где еще можно найти такую вот деревню на озере, скопление крестьян-рыбаков и их семей, вольных бедняков, не обязанных никому ничем, живущих в своем замкнутом крохотном мирке среди джунглей, где о них даже почти никто не знает. Выдают ли им вообще паспорта? Регистрирует ли кто-нибудь рождение нового ребенка? Отправляют ли на лечение в больницы? Может быть, все это есть, но мне как-то не верилось в это, пока шел по влажным доскам, плохо подогнанным друг к дружке, и осматривался по сторонам. Никому тут, видимо, не было дела до сильных мира сего, да и сильные к крестьянам тоже не совались. Будда им в помощь.

Дик вел нас так называемыми улочками, мимо домов с распахнутыми дверьми и открытыми верандами, и я видел людей, сидящих на шезлонгах в темноте, спящих на деревянных кроватях без матрасов, видел детей, сидящих на втором этаже одного из домов перед телевизором. Кто-то вышел посмотреть на прибывших фарангов, и мы не забывали делать «вай», получая в ответ веселые улыбки и смех. Дика тут, кажется, знали все. Его «вай» мелькал каждую секунду.

Мы свернули к двухэтажному дому, поднялись на крыльцо и сразу же оказались в широкой комнате, которая, собственно, и являлась первым этажом. Создалось ощущение, что мы оказались в «однушке» из восьмидесятых, с учетом местного колорита, разумеется. Центральное место на этаже занимал широкий диван, стоящий перед телевизором. Телевизор был небольшой и выпуклый. Такие, наверное, уже и не продают. На экране беззвучно шел футбол. У дивана же стоял круглый стол, покрытый скатертью, а на столе виднелась одинокая ваза с фруктами: бананами, манго, апельсинами. В углу у окна без стекол находилась старенькая электрическая плита, впритык к ней – стол, на котором горкой высились кастрюли, там же лежали тарелки, чашки и блестели кухонные приборы. Вдоль стен выстроились в беспорядке разные мелкие предметы. Снова кастрюли, табуретки, какие-то картонные коробки, упаковка от спутниковой антенны, мотки проводов, канистры. У одной из стен высился алтарь, на котором стояла пузатая фигурка Будды.

От дивана в нашу сторону спешили пожилые мужчина и женщина. Лица их исчезали под густой паутиной морщин. Блестели глаза и сверкали зубы. Мужчина был обнажен до пояса, женщина одета в халат, голову ее укрывал платок. Мы все дружно сделали «вай», потом повернулись к Будде и отдали почтение и ему. Тайцы что-то наперебой заговорили, женщина взяла ладонь Дика в свои ладони. Дик, улыбаясь, кивал, потом сказал, повернувшись к нам:

– Ничего не понимаю. Лепечут что-то.

– А как же ты с ними договорился?

– Есть тут один знаток английского. Ну, я с ним кое-как на пальцах…

Настя нахмурилась:

– Вообще-то женщина говорит, что ты задолжал за жилье уже семьсот бат. А еще и друзей притащил. За каждого по пятьдесят бат за ночь. Это вам, говорит, не курорт.

– То-то я думаю, они за мной цепочкой ходят! – Дик приобнял женщину за плечи – она была крохотной и скрюченной, так что казалось со стороны, будто Дик собирается поднять ее, точно куклу – и сказал: – Бабушка, не переживайте! Сейчас расплатимся! И виски накатим дружной компанией, да? Вы, главное, гостей накормите, помыться им дайте, а там решим все.

Пришлось Насте торопливо переводить. Женщина вроде бы поняла, поманила нас за собой, в глубь дома. Единственным источником света тут был телевизор. Когда мы его обошли, стало совсем темно. Мы отмахивались от назойливых москитов, которые хоть и боялись неведомого спрея, но все равно кружили поблизости, поджидая своего часа.

Женщина провела нас к винтовой лестнице на второй этаж – с края подмостков виднелась кровать, а сразу за лестницей обнаружилась душевая кабинка с двухсот пятидесяти литровой бочкой наверху. Классика. Я такой уличный душ видел в детстве у бабушки. В бочке была дырка, в которую просунули небольшого размера шланг, а к основанию его прикрепили зонтик от душа. Шланг был пережат резинкой, чтобы не стекала вода.

– Вы купайтесь, – сказал Дик, – а я пока прослежу, чтобы ужин был в порядке. Надо отдохнуть.

Он ушел, оставив нас троих у лестницы. Первой хотели пропустить купаться Настю, но она наотрез отказалась. В темноте душевой кабинки ей чудились змеи, пауки и прочая нечисть. Настя вообще была не из пугливых, но тут как-то перенервничала. Поэтому первым пошел я. В кабинке было чистенько, пол под ногами оказался выстлан хорошо подогнанными влажными досками, а сквозь щели справа и слева, между досками и металлическим уголком, можно было разглядеть воду, искрящуюся от планктона. Я представил, что прямо подо мной сейчас может проплывать гигантский змей. Ему нет до нас никакого дела. Одинокий и потерявшийся во времени. Он просто голоден и устал. Не его вина, что тут, на озерах, обосновались мелкие людишки, похожие, наверное, на назойливых насекомых, которые мешают спокойно жить. Тут еще и мы приехали…

Я подставил голову под струи прохладной воды. Какое же невероятное чувство – стоять под душем после почти суток путешествия. Тело ныло от усталости, кости ломило, шея налилась тяжестью. Но все эти неприятные ощущения смывались вместе с водой, стекали в щели в полу. Я нашел на полке тюбик шампуня, мыло, и быстро, с комфортом, помылся, позабыв и об усталости и о том, что стою в темноте в какой-то деревеньке посреди тайских джунглей. Главное – удовольствие от купания.

Потом зашла Настя, которую я убедил, что все нормально и опасаться некого. Оставил Диму ее охранять, а сам прошелся по дому в поисках Дика. Первый этаж казался маленьким, но на деле таким не был. Я обошел диван с телевизором – на диване пожилой мужчина все еще смотрел футбол – прошелся вдоль двух настенных полок, мимо шкафа и ряда табуреток, пластиковых сетчатых ящиков, в которых хранилась одежда, и увидел женщину. Она что-то нарезала у плиты. Я вышел на улицу, в ночную прохладу, и на крыльце столкнулся с Диком. Он сидел на ступеньках, положив руки на колени, и смотрел куда-то вдаль.

– Присаживайся, дружище, – сказал Дик. – Готовься вкусить туземных плодов. Правда, у хозяев только немного креветок, рыбы, помело две штуки и папайя. Не знаю, что это такое, но, говорят, вкусно.