Евгения Грановская - Ведьма придет за тобой

– Наша деревня не заброшена, пока мы здесь, – перебил его дед.

– «Мы?» – Глеб обвел взглядом ветхие избы. – Так вас здесь много?

– Пятеро – со мной и моей женой.

– Ясно.

Глеб снова сунул сигарету в рот и выпустил облачко безникотинового пара.

Над головой раздался клекот. Глеб взглянул на серое небо и увидел двух птиц, описывающих круги над лесом.

– Это луни, – пояснил старик. – Хищные птицы. Падают на жертву сверху камнем и убивают.

Он достал топор из колоды.

– Красивые хищники, – сказал Глеб.

– И смертоносные. Убивают других птиц.

Глеб усмехнулся:

– Прямо как люди.

Старик окинул непрошеного гостя взглядом с ног до головы.

– Значит, журналист?

– Угу. – Корсак обезоруживающе улыбнулся. – Из Москвы. Говорят, в ваших местах много таинственного. Вот, решил приехать и посмотреть сам.

– И что же у нас таинственного? – прищурился старик.

– Ну, как… Болота, заброшенные дома… Там, где болота, там всегда тайны, ведь так?

– Хорошая попытка, – сказал старик.

– Что?

– Я говорю, врешь ты здорово. Но все равно врешь. Так зачем ты сюда на самом деле приехал?

Глеб засмеялся и примирительно поднял руки.

– Сдаюсь! Вы меня разоблачили. Тема моего журналистского расследования совсем другая.

– И какая же?

Глеб несколько секунд размышлял, а потом попробовал наудачу:

– Восемнадцать лет назад в этих местах что-то произошло. Вы в то время жили здесь?

– Жил. – Старик сплюнул на груду влажных опилок и вытер рот рукавом. – Ты, должно быть, говоришь про пожар за Сорочьей балкой?

Глеб кивнул.

– Так чего ж про него писать? Само занялось, само погасло. До деревни огонь не дошел.

– Так-то оно так, но… – Глеб глубокомысленно сдвинул брови. – Вы сами-то давно были за Сорочьей балкой?

– Я-то? – Старик ухмыльнулся, обнажив желтые редкие зубы. – Я не самоубийца, чтобы туда шастать. Места там нехорошие, гиблые. Из местных туда и раньше-то никто не ходил, а сейчас тем более – и ходить-то стало некому.

Старик посмотрел в сторону дома. Глеб проследил за его взглядом и увидел старую женщину, которая наблюдала за ними из окна. С седыми волосами и в светло-серой кофте, она выглядела прильнувшим к стеклу призраком. Заметив, что Глеб на нее смотрит, старушка тут же скрылась в глубине комнаты.

– И что в тех местах «нехорошего»? – спросил Глеб, снова взглянув на старика. – Почему туда никто не ходит?

– Говорят, там живет нечистая сила. Кружит человека по лесу, не дает выйти, пока не уморит до смерти.

Старик повернулся к Глебу и вдруг пошел на него с топором в руке. Корсак отпрянул, но старик прошел мимо и двинулся к сараю.

Глеб, секунду помешкав, последовал за ним. Остановился у открытой двери сарая, посмотрел, как дед вешает топор на гвоздь рядом с другими инструментами.

– Расскажите мне про тот пожар, – попросил он.

Старик повернулся, посмотрел на Глеба задумчиво, после чего ответил:

– Да рассказывать особо нечего. Сгорела охотничья избушка да с полгектара леса. А может, и того меньше. Началась жуткая гроза, и ливень быстро прибил огонь.

– Вы там были?

Старик покачал головой:

– Нет. Говорю тебе: туда давно никто не ходит.

– Насколько давно?

– Да почитай уже лет тридцать. С тех пор как туристы пропали… году, наверное, в семидесятом… пропали, а потом нашлись.

– Живые? – на всякий случай уточнил Корсак.

Старик усмехнулся:

– Куда там. Мертвые! Заплутали в лесу и померли от голода и холода. И это всего-то в пяти километрах от нашей деревни. Упокой Господи их души с миром!

Старик перекрестился.

– Да, не повезло, – сказал Глеб.

– Везение тут ни при чем. Говорю тебе, места там погиблые. Коли дурак – то пойдешь и сгинешь, а коли умный – обогнешь стороной или вовсе в ту сторону не посмотришь.

Глеб покивал в знак согласия, а потом спросил:

– А сколько отсюда до охотничьего домика?

– До того, что сгорел?

– Да.

Старик задумчиво почмокал губами.

– Километров шесть будет.

– Выходит, совсем близко?

– Это смотря как поглядеть. Напрямки не пройдешь – болота да буреломы. Только от шоссе и можно.

– Это как?

– Видел старый знак – «Осторожно – лоси!»?

– Да.

– В километре от него была когда-то тропка. Места там сухие, не топкие. Коли по тропинке той пройдешь, то меньше чем через час к пожарищу выйдешь. Возьмешь правее – угодишь в трясину.

– А левее?

– Левее – Сорочья балка. Попадешь туда – тоже не вернешься.

Глеб улыбнулся.

– Н-да… Мрачно тут у вас все. Спасибо, что согласились поговорить.

– Да не за что.

– Передавайте привет супруге!

На это старик ничего не сказал, лишь окинул худощавую фигуру Глеба задумчивым взглядом, словно оценивал его шансы на выживание.

Корсак кивнул ему, повернулся и зашагал к машине, чувствуя спиной его пристальный взгляд.

2

Старик не обманул и ничего не перепутал. Выбравшись из машины в километре от знака, предостерегающего людей от лосей (или, скорее, наоборот), Глеб нашел тропинку (или, скорее, ее подобие) и двинулся вперед.

Было еще светло, и порой сквозь темные тучи проглядывали тусклые лучи вечернего солнца. Под ногами все время хлюпало, и, пройдя километра полтора, Глеб обнаружил, что насквозь промочил ботинки и носки.

Был момент, когда Корсаку почудилось, будто он слышит хлопанье крыльев над головой, но, глянув наверх, он увидел только облака.

Минут через двадцать Глебу почудился легкий, застарелый запах гари. Он прошел еще метров триста, вытаскивая ноги из чавкающей грязи, прошел мимо группы черных обгоревших сосен и вышел на открытое пространство. И тут его охватило неприятное чувство – что-то вроде безотчетного страха перед неминуемой встречей с чем-то кошмарным.

Корсак вдруг обратил внимание на то, что осенний ветер больше не шевелит ветви деревьев и вокруг стоит тишина – мертвая, как в склепе.

Он замедлил шаг, задержавшись под сенью деревьев.

Серое небо без птиц, подернутый легким туманом луг, искривившиеся черные деревья – все замерло в какой-то противоестественной тишине. В голове у Глеба мелькнула мысль, что сделай он сейчас шаг – и его нога беззвучно провалится сквозь призрачную землю, а попробует крикнуть – и с губ не сорвется ни звука.

Глеб сделал над собой усилие и последовал дальше.

Порыв холодного ветра оживил природу, и у Глеба возникло ощущение, будто за ним наблюдают. И хотя гробовая тишина нарушилась и лес сбросил с себя оцепенелость, Корсака все еще не оставило ощущение сверхъестественного, которое он только что испытал.