Алексей Шолохов - Они

Алексей стряхнул с ворсистой поверхности пыль и открыл первую страницу. КТО НЕ БЫЛ – ТОТ БУДЕТ, КТО БЫЛ – НЕ ЗАБУДЕТ. Афганистан, так и есть. Они все там так писали. Писали, а самое главное, они так думали. Думали и не забыли. О них забыли, это да. А что он еще хотел? Если давно забыли о ветеранах той войны, в которой освобождали родную страну, то тех, кто воевал в чужой стране, можно было и не вспоминать. Но Леша помнил. Он знал, что не он один. КТО БЫЛ – НЕ ЗАБУДЕТ.

Алексей захлопнул альбом, клубы пыли поднялись вверх, и он чихнул. Закрыл сундук, сложил на него журналы и альбом. Он собирался сюда вернуться и, пусть на это уйдет полдня, просмотреть журналы, а самое главное, альбом. И пусть он всколыхнет воспоминания, засунутые на чердак разума. Пусть. Ведь кто был – не забудет.

Он взял часы и вышел из сарая. Когда за ним закрылась дверь, оса подлетела к альбому, села на обложку, сделанную из шинели, проползла по потускневшему от времени гербу выпуклой трехкопеечной монеты, остановилась у золоченых букв и снова взлетела. Она села на уголок альбома, переползла через кант из шелкового шнура, перегнулась через край обложки и скрылась внутри.

Алексей зашел в дом. На стремянке стоял электрик и что-то напевал.

– Александр, за неделю закончите? – спросил Страхов.

Мужчина посмотрел вниз и снова принялся за работу.

– Я так через денек-другой заканчиваю. А эти лоботрясы – не знаю.

Электрик снова что-то запел.

Леша так и рассчитывал. Как сделают свет, перебраться в дом. То есть через два дня можно будет въезжать. Вода и газ уже были в доме. Алексей обошел стремянку, еще раз посмотрел на воющего (пением это не назвать даже с натяжкой) монтера и вошел в гостиную. Подошел к одной стене и поднял часы. Потом к другой. Ходики смотрелись бы над камином, которого чертовски не хватало в ЕГО доме. Страхов опустил часы, махнул рукой и вышел из комнаты.

Когда хозяин вышел, электрик замолчал и спустился с лестницы. Он посмотрел по сторонам. Плотники были на втором этаже (он услышал стук молотков), сантехник проверял трубы в подвале. Мужчина отер руки о робу и вошел в гостиную. Он осмотрел комнату, часы стояли у стены. Они будто манили к себе. Мужчина подошел и взял их в руки. Тут же внутри что-то зажужжало, и электрик выронил часы. Дверца открылась, и оттуда вылетела оса. Мужчина отмахнулся, но настырное насекомое, словно злобный бультерьер, нападало. Монтер сорвал с себя бейсболку, сбил тварь и безжалостно раздавил. Часы жалобно звякнули и затихли. Оцепенение тут же прошло, и электрик, будто проснувшись, посмотрел на раздавленную осу, потом на часы. Он никак не мог понять связь между этими вещами и собой. Может, ее и не было? Александр развернулся и выбежал из комнаты.

Он долго стоял у стремянки, пытаясь унять дрожь в коленях. Да и руки трясло, словно вчера перебрал. Он не мог понять, зачем заходил в комнату и для чего брал в руки часы. Потом, все-таки решив, что за него его работу все равно никто не сделает, полез к люстре. Сотни отражений собственного лица встретили его. Раньше, до похода в гостиную, он и не замечал, что стекляшки имеют зеркальную поверхность, теперь же сотни маленьких Саш следили за ним. И это его начало раздражать настолько сильно, что руки заходили ходуном. Он старался не смотреть на ледяной взгляд своих двойников. Снова попытался напеть привязавшееся «Но я живу, пока я верю», но не выходило даже это. У него ничего не получалось, пока сотни отражений следили за ним.

Саша выругался и слез с лестницы. Посмотрел вокруг. Ничего подходящего не было. Александр снял с себя куртку и снова полез наверх. Он старался не смотреть на зеркальную люстру. Быстро накинул синюю спецовку на множество любопытных головок и, только когда убедился, что они все скрылись под хлопчатобумажной тканью, облегченно вздохнул. Работа закипела.

Уже через пять минут Саша победоносно пропел последний куплет песни «Живой» и собирался слезть, чтобы проверить работоспособность люстры, когда вспомнил о своей куртке. Он протянул руку и тут же отдернул. Саша явно слышал жужжание. Одна из ос могла запросто забраться внутрь. С одной он справится одним щелчком. Но почему-то Саше подумалось, что это та самая, раздавленная им. Прилетела, чтобы отомстить. Жужжание прекратилось. Не сказать, чтобы тишина (такая желанная) успокоила Александра, но когда еще можно собраться с мыслями. В те пять секунд, когда перестали стучать молотки, визжать рубанок и шуметь вода в трубах, Саша успел подумать, что ему не может навредить какая-то оса, да еще и мертвая. Он резко сдернул куртку и уставился на люстру. Жужжание ворвалось в уши и заколотило о барабанные перепонки вместе с визгом рубанка и матом сантехника. Но Саша слышал только жужжание сотни насекомых. На люстре сидело множество полосатых тварей.

Александр закричал.

Жанна вышла за калитку и посмотрела в сторону горы. Солнце тусклым блюдцем повисло над седой вершиной. Дети играли у Вали с Мишей напротив. К ним приехали внуки из Венева, да и двор их больше подходил для игр, чем у Страховых. Вообще, на их улице как-то не приспособлено местечка для детских игр. Только собственный двор. Жанна снова посмотрела на гору. Здорово, наверное, зимой скатиться оттуда на санях!

– Понравился наш террикон?

Жанна едва не перепрыгнула через новый забор. Сердце еще колотилось после схватки с дверью, а тут… Суховатый старик с хитрыми глазами смотрел на заходящее солнце. Его лицо делал злым рот. Тоненькая полоска вместо рта больше походила на шрам.

– Так это что, не гора?

– Ну, для того, кто горы видел только на картинке, и это Эверест, – сказал старик и улыбнулся.

А вот с улыбкой – совсем другое дело. И голос очень добрый. «Почему я не видела старика раньше?»

– Я тут слег, – будто прочитал мысли Жанны, ответил мужчина. – Что-то поясницу скрутило. Валька, – он кивнул в сторону участка Слюсаревых, – еле отходила.

– А, вы их родственник?

– Нет, – снова эта улыбка Дедушки Мороза, – я живу по соседству. – Он ткнул скрюченным пальцем куда-то в сторону.

Жанна не знала, что сказать еще, а старик выжидал. Ведь зачем-то же он пришел?

– Может, чаю? – не выдержала Жанна.

– А что нас остановит?

Старик шутил, но Страховой вдруг показалось, что он говорит о чем-то другом. Паранойя, и ничего больше. Глупая идиотка! Ты подумала, что старик заигрывает с тобой? Тебе надо лечиться.

– Я думаю, ничего, – в его духе ответила Жанна.

Они прошли в комнату (кухню? спальню?). Страхова усадила гостя за стол и включила электрический чайник. Старик осмотрелся и тихо произнес:

– А вот здесь Дмитрич и умер.

Ну, ведь не со зла же он это сказал. А зачем тогда? Жанну даже передернуло.