Фенрир. Рожденный волком - Лахлан Марк Даниэль
– И как же ты оказался в компании воронов? – спросил Сван. – Ты вроде нормальный человек. Зачем якшаешься с людоедами и сумасшедшими?
Леший, который отлично подмечал слабости людей, обратил внимание на то, как Сван при этих словах быстро оглянулся. Он ужасно боялся этих воронов, кем бы они ни были.
– Иногда тебе не оставляют выбора, выбирают тебя, – заметил Леший.
– Отлично сказано, – произнес Сван. – Значит, они заставили тебя вести их?
– Они напугали меня до смерти. – Если Сван боится, решил Леший, то и он будет бояться. Схожие черты и согласие помогут отыскать путь к душе этого человека и, вероятно, к спасению.
– Этого они и добиваются, – сказал Сван. – Он не ведает жалости, этот Хугин, за что его можно только уважать, кем бы еще он ни был, но вот его сестрица совсем чокнутая. Как бишь там ее зовут, брат? Что-то я запамятовал.
«А Сван-то вовсе не так прост, как кажется», – подумал Леший. Он подметил, что купец неуверенно говорил о воронах, и решил копнуть глубже. По счастью, Леший обожал разные легенды и много ездил по свету. Вороны Одина, вспомнил он, Хугин и…
– Мунин, – сказал он.
– Ага, точно, хотя вряд ли они много с тобой разговаривали.
– Еще меньше, чем этот мальчишка. – Леший покосился на девушку.
– А он всегда сидит, сложив руки на груди?
– Такая у его народа привычка.
– Лучше бы они держали руки на рукоятях мечей, чтобы не становиться рабами, – заметил Сван.
Леший улыбнулся и указал на собеседника, как будто говоря: «Да ты мудр!», и Сван остался очень доволен этим жестом.
Под деревьями послышался шорох. Леший подумал о волкодлаке. Он не знал, станет ли его возвращение спасением или проклятием. Сможет ли Чахлик победить столько воинов? Но это пришел всего лишь пес, который утратил интерес к охоте и вернулся на то место, где недавно нашел пищу.
– Значит, вы даны? – продолжал Леший.
– Это вы так нас называете, но мы хорды, народ из тех земель, что лежат севернее и западнее королевства данов, – пояснил Сван. – Мы команда одного драккара. Всего нас дюжина.
– Кажется, двенадцать – магическое число для клана берсеркеров?
– Кажется, так.
– А вы берсеркеры?
Леший знал о берсеркерах, и у него сохранились самые неприятные воспоминания об их появлениях в Ладоге. Они шли в бой, одуревшие от грибов и трав, были нечувствительны к ранам, которые привели бы к смерти нормального человека. Говорили, что, даже покидая поле битвы, они продолжали биться. Так и было, потому что они считали всю свою жизнь сплошной битвой. «Но одно дело обладать скверным характером от природы, – подумал Леший, – и совсем иное – сознательно развивать его в себе».
– Мы называемся берсеркерами бога Молота, и это означает, что мы вовсе не берсеркеры. В наше время этим словом называют любого свирепого воина, и в таком смысле мы берсеркеры. Однако во времена моего деда так именовали только приверженцев Одина, настоящих сумасшедших. Мы не такие, но не будет вреда, если люди станут думать иначе.
– А вы вообще чьи?
– Ты имеешь в виду бога или конунга?
– И того, и другого.
– Мы пришли с Зигфридом, потому что он платит за службу: предложил большую награду за девушку. Что касается бога, богов у нас много, но лично я ценю Тора, бога грома. Он куда проще и прямолинейнее вашего Одина с воронами. Никакого безумия, никакого чародейства, не надо вешать людей, принося их в жертву, просто делай, что велено, а не то получишь молотом по башке.
– В этом твоя философия?
– Не совсем. Я ношу топор, а не молот. О, вот и Фастар.
Викинги вернулись, все в поту и грязи после беготни по лесу.
– Нашли ее? – спросил Леший.
– Она исчезла, – сказал Фастар. – Ладно, открывай вино. Вели своему мальчишке принести вина.
Леший знал, что девушка понятия не имеет, в какой из сумок хранится вино, поэтому поднялся сам.
– Не стоит мальчишке знать, где я держу вино, благородные даны. Должно быть, вы, братья мои, очень доверяете своим рабам, если делитесь с ними своими секретами. Я сам буду прислуживать вам.
Фастар засмеялся.
– В Хордаланде у нас два сорта рабов. Первые достойны доверия. Им можно рассказывать о самом дорогом.
– А вторые?
– Мертвые, – сказал Фастар.
Викинги захохотали, а Леший только улыбнулся. На востоке говорят, что смех подобен семейному очагу – чтобы присоединиться, необходимо получить приглашение. Смеяться во все горло означает набиваться в друзья, решил он. Лучше реагировать на шутки сдержанно, чтобы не вызвать ни у кого негодования.
– Если бы мы на востоке убивали всех негодных рабов, то остались бы вовсе без них, – сказал он.
Он устроил целое представление, заставив Элис повернуться к нему спиной, пока он развязывал сумку с самым плохим вином. Достав две бутылки, он вернулся к костру. Сел, вынул деревянные пробки, вытащил промасленную пеньку, набитую вокруг для надежности.
– Угощайтесь, друзья, – сказал он, – пейте, сколько влезет.
– Двумя бутылочками нам точно не напиться, торговец, – заметил берсеркер с крысиным лицом, взял одну бутылку и запрокинул голову.
– Вы должны оставить что-нибудь и королю, – пояснил Леший.
Наступила тишина, и он ощутил, как все помрачнели. Фастар поглядел на купца.
– Так ты друг нашего короля? – переспросил он.
– Второй отец, – подтвердил Леший.
– Отлично. В таком случае самое меньшее, что мы можем сделать, это отвести тебя к нему.
– Я должен ждать здесь своего защитника, – сказал Леший.
– Думаю, что Ворон скоро сам прилетит в лагерь, если только не найдет по дороге еще мертвечины, – сказал Фастар. – Вставай, Хастейн. Сван, бери мулов и мешки и возвращайся в лагерь. Я хочу сам привести к королю его дорогого друга.
– Я должен ждать здесь, – настаивал Леший.
Но его никто не слушал. Фастар взял его за руку, заставил подняться и повел вниз по склону, пока остальные грузили тюки на мулов. «Еще повезет, – подумал Леший, – если доведется снова увидеть товары».
– Я везу подарки для короля. Ничего не открывайте, – сказал он.
– Не будем, – пообещал Фастар, – пока не приведем тебя к королю.
Леший обернулся к Элис.
– Ну, что ты стоишь столбом, глупый мальчишка! – сказал он. – Скатывай ковер и как следует привяжи его. Если он снова упадет в грязь, я швырну тебя следом. – Элис стояла, ничего не понимая, и Леший догадался, что она не знает языка северян. Что ж, все будет выглядеть еще убедительнее, если он станет вести себя с ней грубо.
– Я сказал, бери ковер! – заорал купец.
Он схватил ковер за край, жестами изобразил, как скатывает его, и указал на мула. Элис все равно не поняла ни слова из того, что он сказал.
– Вот ведь скверный раб, только дает хозяину лишнюю работу! – заметил викинг с крысиной физиономией.
– А ты уверен, что это действительно мальчишка, торговец? – засмеялся Сван.
– Клади ковер на мула, – шепотом приказал Леший Элис. И добавил громко, для викингов: – Надо бы тебя отлупить, но с синяками от тебя будет еще меньше проку. Давай, грузи ковер на мула.
Элис принялась спешно скатывать ковер, а Леший издевался над ней, пародируя ее неловкие движения, корча рожи. Северянам все это казалось ужасно смешным, и Леший добился того, чего хотел. Он вызвал у викингов презрение к своему рабу, сделав девушку по-настоящему невидимой для них. Им казалось, что перед ними придурковатый парнишка, и они веселились, глядя на представление Лешего. Он внушил им образ глупого раба, и теперь этот образ затмевал для них все остальное. Это была та повседневная магия, которую он творил, только обычно делал это с противоположной целью: заставлял покупателя видеть нечто редкое и ценное там, где не было ничего редкого и ценного.
Леший развернулся к Фастару:
– Жду не дождусь теплого приема.
Дан улыбнулся ему.
– Мы к твоим услугам, – сказал он, указав на мерцающий кострами лагерь северян, который раскинулся в темной долине, словно зеркало, отражающее звездный небосвод.
