Стивен Джонс - Вампиры. Антология

— Не преувеличивай, моя дорогая, — попросил Хьюлетт Уэйнрайт с игривой ухмылкой. — В каждом уголке Европы найдется какая-нибудь деревня или руины, рядом с которыми Иерихон покажется энергичным и оживленным.

— Полагаю, что так, — неуверенно сказал Мортон. Он пригубил еще виски, надеясь, что сможет сохранить ясную голову. — Должно быть, странно было приехать сюда после жизни в Европе. В Европе так много истории.

На этот раз Илона широко улыбнулась:

— Мы творим свою собственную историю, не так ли? — Она повернула голову, когда маленькая бесформенная женщина поспешно внесла в комнату небольшой поднос. — Вот и сыр. Я надеюсь, вам понравится, мистер Саймз.

Мортон посмотрел на жесткий желтый сыр и сделал вид, что страшно заинтересован.

— Прекрасно. — Он был рад, что немного перекусил перед встречей, и в то же самое время чувствовал себя таким голодным и потерянным в этой странной компании, что почти несъедобный вид сыра едва его озаботил.

— Я отрежу вам ломтик, если хотите, — предложил Хьюлетт Уэйнрайт, жестом отпуская прислугу. Он подцепил сырную лопаточку и принялся за работу. — Вы найдете его очень необычным. В наши дни этот вид сыра можно достать далеко не везде.

— Понятно! — сказал Мортон, принимая длинный осколок сыру, положенный поперек крекера. — Спасибо. — Справиться с сыром и крекером было довольно тяжело; за этим занятием он выпил почти все виски, чтобы только суметь проглотить угощение. В голове у него звенело, но он старательно улыбался, когда отставлял стакан в сторону. — Вы очень великодушны. Прошу вас, расскажите мне еще о том, как город попал в финансовые трудности. Это ведь случилось два года назад?

Хьюлетт наполнил его стакан снова, пока разворачивал перед ним запутанную историю, за которой было бы достаточно сложно следить, даже если бы Мортон был в лучшей форме. А так он обнаружил, что не способен извлечь никакого смысла из большей ее части, хотя и получил общее описание лесопилки, не способной конкурировать с современным большим бизнесом, и города, который жил на доходы с нее. Это была та самая тема с вариациями, которую он уже знал, но рассказанная с большим количеством сюжетных коллизий. Все же, с украшениями или без, история была по сути своей проста: когда лесопилка закрылась, работа и деньги исчезли, и большая часть города потерпела крах.

— Мой муж изложил все более схематично, чем оно есть, — сказала Илона, когда Хьюлетт наконец сделал паузу. — Он не упомянул свою собственную роль в поддержке этого места. Его личное участие, его беспокойство о городке обеспечили средства к существованию многим из тех, кто здесь остался.

— Но… но они не подали декларацию о доходах, — сказал Мортон, стараясь отчетливо произнести это заявление.

— У них не было повода, — возразил Хьюлетт. — У большинства из них доходов было очень мало. Нечего было декларировать.

— Но вы ведь не настолько несведущи, — запротестовал Мортон, стараясь удержать мысли достаточно ясными для продолжения разговора. — Нам надо знать, когда не о чем подавать заявку, так же как если есть о чем. Это информация, которая является ключевой, — разве вы не понимаете? Правительство не может обеспечить необходимую помощь, если нет заявки о такой необходимости, — разве вы не понимаете? — Его голова шумела, как раковина, прижатая к уху, — со звуком, который должен был изображать море, но морем не был. — Мы должны показать, что обстоятельства изменились, что вы не… используете ситуацию в своих интересах и не… — Он тяжело сглотнул и предпринял новую попытку. — Если у вас будут новые проблемы, есть и другие последствия, чем… Разве вы не понимаете: если вы не заработали денег, тогда штраф за неподанную декларацию становится меньше. Но вы должны подать документы — разве вы не понимаете? — Он знал, что повторяется, но остановиться был не способен. Одна-единственная фраза: «Разве вы не понимаете?» — приклеилась к его мыслям, навязчивая, как аллергический насморк, и он никак не мог от нее избавиться.

— Нет, — сказал Хьюлетт. — О, я читал публикации, но я не вижу, почему для вас так существенно делать бумажную работу безо всякой причины, потому что у нас нет денег, за которые надо отчитываться. Да ведь даже начальник полиции и его помощник получают зарплату с моих личных счетов, а не из городского бюджета, потому что казна пуста. Если хотите знать, они теперь частные силы безопасности городка и как таковые — мои служащие. — Он взглянул на Мортона. — Не хотите ли еще немного виски?

— Не сейчас, — отказался Мортон.

Он был изумлен, когда Хьюлетт тем не менее налил еще чуть-чуть в его стакан.

— Просто на случай, если вы передумаете, — сказал Хьюлетт. — Еще сыру?

Пока они беседовали, в комнате стемнело. Мортон вскоре начал терять нить мысли, а немного спустя это его уже не беспокоило. Он заметил, как хозяин и хозяйка придвинулись к нему, что, решил он, было лестно, поскольку не было типично для жителей Новой Англии. Он чувствовал, как они склонились над ним, и пытался придумать подходящее извинение своим плохим манерам, так как был сильно навеселе. Он знал, что должен извиниться за свое поведение, но не мог связать двух слов. Он просто сознавал, что растянулся на диване — немыслимое поведение! — и что Илона Уэйнрайт хлопотала над его галстуком, ослабляя его, а ее пристальный взгляд сверлил его, пока она этим занималась.

— Не слишком много, моя дорогая, — услышал Мортон голос Хьюлетта. — Помни — не все сразу.

Что бы Илона ни ответила, этого Мортон уже не узнал. Он почувствовал, что им овладела усталость, и был не в силах ни двигаться, ни думать. Он пытался объяснить, как он сожалеет, но, к своему глубокому разочарованию, потерял сознание.

Он проснулся в «плющевой» комнате иерихонской гостиницы, в пижаме, одеяло подоткнуто под подбородок. Его одежда, аккуратно сложенная, лежала рядом. Была уже середина утра, судя по положению квадрата света, падающего из окна. Мортон потер глаза, охая при каждом движении. Он начал было садиться, но остановился, поскольку головокружение заставило комнату вращаться перед его глазами; он опустил голову и вздохнул. Он отчаянно проклинал себя за то, что напился, и передернулся при мысли о том, что должны были подумать Уэйнрайты. Мортон пошевелился снова, медленнее и осторожнее, и на этот раз сумел приподняться на локтях, прежде чем им снова овладело головокружение.

— Вот черт, — пробормотал он. — Черт, черт, черт!

В тех редких случаях, когда он выпивал слишком много, он отделывался пульсирующей головной болью и тошнотой, но никогда раньше не чувствовал слабости. Пока он заставлял себя встать, его руки дрожали от напряжения, а на груди и шее выступил холодный пот.