Клайв Баркер - Таинство

— Нет, не обычные.

— Я обычная.

— Тебя бы здесь не было…

— Обычная. — Она гнула свое. — Правда, Уилл, я совершенно обычный человек. Когда я думаю о том, что здесь делаю, в меня вселяется страх перед Господом. Я не готова к этому. Ничуть. Каждое воскресенье я хожу в церковь. И слушаю проповеди. И изо всех сил стараюсь в течение семи следующих дней быть хорошей христианкой. Это предел моего религиозного опыта.

— Но об этом-то и идет речь, — сказал Уилл. — И ты это знаешь.

Фрэнни смотрела куда-то мимо него.

— Да, я знаю, что речь об этом. Просто не знаю, готова ли я.

— Если бы мы были готовы, ничего подобного с нами не случилось бы. Думаю, мы должны бояться. По крайней мере, немного. Чувствовать себя не в своей тарелке.

— О господи, — выдохнула Фрэнни. — Да, мы такие.

— Когда мы только начали говорить, я был не прочь перекусить, — сказал Уилл. — А теперь я голоден как волк.

— Так мы можем поесть?

— Да.

В закусочной у них было прекрасное занятие. Свежий окунь или свежий скат? Большая порция картошки фри или громадная? Бутерброд с чем? Соль? Уксус? И наверное, самое важное: есть прямо здесь (вдоль стены под зеркалом с нарисованной рыбой стояли пластиковые столики) или завернуть еду во вчерашнюю «Скоттиш таймс» и съесть на причале? Они выбрали первый вариант. Сидя за столиком, проще рассматривать брошюры, которые Уиллу дала кассирша. Но следующие пятнадцать минут, пока они ели, о брошюрах никто не вспомнил. И только когда Уилл заморил червячка, он стал листать «Путеводитель по островам». Это было не слишком обстоятельное описание. Дежурные восторги по поводу островных красот — чистые берега, бесподобная рыбалка, захватывающие пейзажи… Были тут и миниатюрные схемы каждого острова, иногда с фотографиями. Скай называли «островом, прославленным в песнях и легендах». На Бьюте был «наиболее впечатляющий викторианский особняк в Британии». Тайри, «чье название означает "житница островов", — настоящий рай для любителей птиц».

— Есть что-нибудь интересное? — спросила Фрэнни.

— Все как обычно, — сказал Уилл.

— У тебя кетчуп на губах.

Уилл вытер губы и вернулся к брошюре. Что-то в описании острова Тайри привлекло его внимание. «Тайри — самый плодородный из островов Внутренних Гербид, житница островов».

— В меня больше не лезет, — сказала Фрэнни.

— Посмотри-ка сюда.

Уилл развернул брошюру и пододвинул к Фрэнни.

— Куда?

— Там, где написано про Тайри. — Она пробежала глазами текст. — Тебе это что-нибудь говорит?

— Нет, ничего. Птицы… белые песчаные берега. Все это очень мило, но…

— Житница островов! — вдруг сказал Уилл, хватая путеводитель. — Вот оно — житница!

Он встал.

— Мы куда?

— В машину. Нам нужна твоя книга про Симеона!

Пока они ели, улицы опустели, туристы вернулись в гостиницы, чтобы пропустить еще рюмочку перед сном, влюбленные улеглись в постель. Вернулась Роза. Она сидела на мостовой, прислонившись к причальной стенке.

— Остров Тайри тебе что-нибудь говорит? — спросил ее Уилл.

Роза отрицательно покачала головой.

Фрэнни достала книгу из машины и перелистывала ее.

— Я помню много упоминаний об острове Рукенау, — сказала она. — Но ничего конкретного тут не сказано.

Фрэнни передала книгу Уиллу. Он пошел к причальной стенке и сел.

— Пахнешь умиротворяюще, — заметила Роза. — Вы ели?

— Да. Тебе тоже надо было принести?

Она снова помотала головой.

— Я пощусь. Хотя и неплохо было бы отведать рыбки, которую ловят с пристани.

— Сырой? — спросила Фрэнни.

— Сырой лучше всего, — ответила Роза. — Стип всегда так ловко ловил рыбу. Он входил в воду и щекоткой вводил их в ступор…

— Вот оно! — сказал Уилл, размахивая книгой. — Нашел.

Он пересказал отрывок Фрэнни. Надеясь снова найти уголок в сердце Рукенау, Симеон собирался написать символическую картину, изображающую его патрона среди зерна, как подобает на его острове.

— Вот она связь — в этих словах! — воскликнул Уилл. — Остров Рукенау — это Тайри. Житница, как и говорил Симеон.

— Ну, это довольно ненадежное свидетельство, — заметила Фрэнни.

Но Уилл был полон энтузиазма.

— Это то самое место. Я знаю, что это оно.

Бросив книгу Фрэнни, он достал из кармана расписание.

— Завтра утром паром на Колл и Тайри через Тобермори. — Он усмехнулся. — Наконец-то нам повезло.

— Судя по твоим воплям, ты знаешь, куда нам надо? — спросила Роза.

— Думаю, да, — ответил Уилл и присел рядом с ней на корточки. — Вернулась бы ты в машину. Вряд ли тебе полезно здесь сидеть.

— Я хочу, чтобы ты знал: некий добрый самаритянин пытался дать мне деньги на ночевку, — сказала она.

— И ты их взяла.

— Как хорошо ты меня знаешь, — криво усмехнувшись, сказала Роза и, разжав кулак, показала монетки.

Роза не слишком сопротивлялась и в конце концов согласилась вернуться в машину, где они втроем провели остаток ночи. Уилл даже не надеялся, что сможет уснуть, сложившись на водительском сиденье, однако уснул и проснулся только раз, когда напомнил о себе мочевой пузырь. Уилл как можно тише вышел из машины, чтобы облегчиться. Было четверть пятого, и паром «Клеймор» уже стоял у пристани. На палубе и на набережной работали люди, грузились, готовились к раннему отплытию на острова. Город спал, на набережной никого не было. Уилл обильно помочился в водосточный желоб под пристальными взглядами трех-четырех чаек, ночевавших на причальной стенке. Он догадался, что скоро начнут возвращаться рыбацкие лодки и птицам достанутся потроха на завтрак. Закурив сигарету и извинившись перед чайками, он сел на причальную стенку и стал смотреть на темную воду, не освещенную портовыми огнями. Он, как ни странно, был доволен судьбой. Холодный запах воды, горячий, пряный дымок, наполнявший легкие, моряки, готовившие «Клеймор» к короткому путешествию, — вот из чего состояла его радость. Как и то существо, которое он чувствовал в себе, глядя на воду: дух лиса, чьи чувства обостряли восприятие Уилла и который давал ему немой совет: радуйся, старина. Наслаждайся дымком, тишиной и шелковистой водой. Наслаждайся не потому, что все это мимолетно, а потому, что оно есть.

Уилл докурил и вернулся в машину — юркнул на сиденье, не разбудив Фрэнни, которая привалилась головой к окну. От ее ровного дыхания запотевало холодное стекло. Роза, казалось, тоже спит, но он не был уверен — возможно, она притворялась, и это подозрение укрепилось, когда он стал дремать: Уилл услышал, как у него за спиной она что-то нашептывает. Он не смог различить слова, к тому же усталость мешала сосредоточиться, но, когда пришел сон, наступило просветление, как случается в такие минуты, и он кое-что разобрал. Она называла имена. И то, с какой неясностью Роза их произносила, перемежая перечень то вздохом, то словами «ах, мой маленький», навело Уилла на мысль, что это не люди, с которыми она сталкивалась в жизни. Это ее дети. И Уилл провалился в сон: Роза перед рассветом вспоминает своих мертвых детей, повторяет в темноте их имена, словно молитву без текста, только с именами святых, к которым она обращена.