Глен Кук - Покоритесь воле Ночи
Все труднее становилось Харулку воспринимать как единое целое этот мир и просторы Ночи. Его собратья, ненавистные собратья, не могли вернуться. Воскресению мешала даже не совокупная злоба захватчиков, но равнодушие людей и оскудевающая сила Кладезей жизни.
Семена, пролежав в земле многие годы, проросли, но проклюнувшиеся из них Орудия попали в мир, где царила жесточайшая засуха.
Впервые с самых незапамятных времен, впервые за все свое существование Харулк познал чувства, не связанные с вожделением, голодом, гневом и ненавистью. Ветроходец потратил тайный запас сил на создание Крепночь-Избранника, но его сокрушило, как таракана, жалкое подобие Орудия. И Ветроходец познал отчаяние. И страх.
Впервые за многие тысячелетия, если даже не эпохи, Харулк Ветроходец допустил мысль о том, что вселенскую сущность, известную всем и ему самому под именем Харулк Ветроходец, может настичь окончательный и бесповоротный конец.
Если бы только наконец закончилось лето.
40
Альтен-Вайнберг, наследная принцесса
Волею обстоятельств императорский скипетр снова оказался в руках Элспет. Катрин, которую теперь исподтишка звали Безумной Императрицей, была далеко – воевала на своей личной войне со своим личным войском.
О гибели Джейма Элспет узнала по дороге из Глимпца в Альтен-Вайнберг. Она сразу же поняла, что Катрин не поступит благоразумно.
Так думали и все остальные.
По возвращении в столицу Элспет тут же принялись обихаживать всевозможные вельможи и рыцари, которым не терпелось получить разрешение отправиться в Фиральдию. Пробротские дружки Катрин вели себя тише воды ниже травы. Повсюду противники патриарха заявляли о себе и деловито готовились к тому, чего ждали еще со времен правления Йоханнеса.
Напряжение несколько спало, когда пришли официальные известия: да, Катрин действительно намерена напустить всех своих приближенных на Безмятежного, который лишил ее мужа. Получив приказ, запустилась имперская военная машина, ею уже можно было не управлять.
Все уверяли Элспет, что она превосходно справляется, заменяя Катрин.
То и дело наследная принцесса подписывала какой-нибудь указ.
Элспет волновалась, как там Предводитель Войска Праведных. Волновалась из-за своей одержимости Предводителем Войска Праведных. Волновалась, потому что Предводитель Войска Праведных не прислал ни одного письма с момента их последней встречи.
Принцесса гадала, скоро ли Катрин выберет кого-нибудь из толпы алчных ухажеров, которые, несомненно, уже роились вокруг новоявленной вдовы, как мухи вокруг дохлой псины. Элспет молилась, чтобы Катрин поскорее вышла замуж.
Если забыть об этих тревогах, время было спокойное. Поутихли обычные жестокие политические игры. Все силы были устремлены на то, чтобы наконец задать Безмятежному и его присным достойную взбучку. По всей империи воины спешно и беспорядочно направлялись на юг – примкнуть к эрцгерцогу, который вознамерился осадить Брот. Кое-кто отправился на восток – присоединиться к войскам адмирала фон Тайра, собиравшимся в пойме реки Ако возле восточного побережья Фиральдии и на островах в Верском море.
Все те, кто заезжал по пути в Альтен-Вайнберг, не забывали засвидетельствовать свое почтение наследной принцессе.
– Вы заметили, как любезны со мной в последнее время все эти мужи? – спросила Элспет у леди Хильды Дедал. – Словно только войны в чужих землях им и недоставало, чтобы вести себя по-человечески.
– Дело не в войне, а в вашей сестре.
– Что вы имеете в виду?
– До вас наверняка доходили слухи о ее поведении. И о ее здоровье. Слышали, в каком она состоянии?
Слухи до Элспет доходили, но в урезанном виде: никто не хотел выставлять себя в невыгодном свете.
– Нет, расскажите.
– Она… Она ведет себя безрассудно, разъезжает с Войском Праведных. Опасаются, что владычица выкинет какую-нибудь глупость. Что ее безумие…
– Хильда, это на вас не похоже.
– Вопрос деликатный. Все боятся, но, по правде говоря, думают, что скоро вы станете императрицей. Если только Катрин не возьмет себя в руки.
– Не уверена, что хочу становиться императрицей.
– Отречетесь от престола в пользу тетушки Аньес?
Воцарилась тишина. Элспет натянуто хихикнула. Аньес Идж была робкой старушкой, образцовой старой девой. Даже здесь, в Зимней Усадьбе, ее считали затворницей. Лет тридцать назад Аньес собирались отправить в монастырь, но Йоханнес в сестре души не чаял и не стал ее ни к чему принуждать – ни к замужеству, ни к монашеству.
– Вряд ли. Злобные волки разорвут ее в клочья. А потом и империю.
– Так что, сами видите, выбора у вас нет. Что-то стряслось.
К ним робко приблизилась дочка какой-то придворной дамы.
– Ваше высочество, капитан Дриер просил передать, что встречи с вами ищет важный посетитель. Капитан советует принять его при первой удобной возможности.
– А кто этот важный посетитель, он не сказал?
– Сказал. Это Феррис Ренфрау, ваше высочество.
Снова повисла тишина. Феррис Ренфрау! Блудный Феррис Ренфрау!
– Прекрасно. Передайте капитану – я приму его немедленно, в тихой комнате. Ступайте! Поторопитесь! Хильда, прикажите подать вино, кофе, закуски. Да, еще благовония. Если Ренфрау не изменил своим привычкам, то непременно заявился из какого-нибудь премерзкого места и благоухает соответствующим образом.
Однако Ренфрау неожиданно своим привычкам изменил. Перед встречей с принцессой он успел принять ванну, и одежда на нем была мало того что чистая, так еще и новая.
– Где же вы были? – Элспет так запыхалась, что едва могла говорить. – В нынешние отчаянные времена вы нам нужны.
Она торопливо ввела Ренфрау в тихую комнату.
– К несчастью, принцесса, я вынужден справляться в одиночку, и потому приходится выбирать, где времена отчаяннее всего. Я явился с докладом, но вместо доклада поведаю эпичнейшую историю. Это займет некоторое время. Вы не должны ни прерывать меня, ни расспрашивать. Расскажу лишь то, что вам необходимо знать, – ни больше ни меньше. – Ренфрау оглянулся на леди Хильду. – А вы заприте дверь. И оглохните ненадолго.
Он сделал знак рукой, и вот уже Хильда Дедал стоит посреди комнаты с открытым от изумления ртом и трет уши. Ренфрау достал из внутреннего кармана оловянную шкатулку и открыл ее. Там обнаружилось с полдюжины сонных созданий, напоминающих видом прозрачных дождевых червяков со стрекозиными крылышками. Червяки принялись носиться по комнате и обнюхивать стены. Обнаружив трещины, создания втискивались туда и выделяли некую темно-коричневую субстанцию, пахнущую острым сыром.
– Просто поражаюсь! – воскликнул Ренфрау. – По всей видимости, кто-то намеренно разрушал эту комнату. Приглядитесь к тем, кто тут бывает.
Щелей в тихой комнате обнаружилось столько, что силы четырех созданий Ночи полностью иссякли. В живых осталось только два червячка, но они даже не смогли долететь до шкатулки, и Ренфрау сам положил их туда.
Глава имперских шпионов поведал свою историю. Он не позволил принцессе себя перебивать и не ответил ни на один вопрос.
– Я рассказал то, что вам следует знать, а не то, что вы желаете знать. Близится переломный момент, и не из-за того, что происходит в Фиральдии, Коннеке, Арнгенде или еще где-нибудь, а из-за того, что творится с Ночью.
Почти весь свой рассказ Ренфрау посвятил плану по освобождению запертых в ловушке богов, существование которых упорно отрицала церковь.
– Но…
– Милая моя, правьте хорошо, не забывайте о тех ошибках, которые допустила ваша сестра, старайтесь не повторять их. И еще постарайтесь не потакать своим страстям.
– Господин Ренфрау!
– Уже много лет ваше увлечение ни для кого не секрет. Справьтесь с собой. Этот человек не тот, кто вы думаете. Он не тот, кем я всегда его считал, и, вполне возможно, даже не тот, кем сам себя считает. Скоро я вас покину. Я нужен в Фиральдии. У Безмятежного имеются весьма хитрые и смертельно опасные подручные, и они могут основательно усложнить жизнь эрцгерцогу. Но я вернусь. Возможно, уже через неделю.
– Буду ждать, затаив дыхание.
– Ехидничаете? – поразился Ренфрау. – Вот уж не надо! Когда я появлюсь, постарайтесь все же выкроить для меня время.
– Для вас у меня всегда есть время. Быть может, вы даже позволите о чем-нибудь вас спросить.
Ренфрау неуверенно улыбнулся, отпил кофе и махнул рукой в сторону Хильды Аверанжской.
– Я опять слышу! – выпалила леди Хильда, смерила Ферриса Ренфрау мрачным взглядом, но больше ничего не сказала.
Ренфрау распахнул дверь тихой комнаты, за которой обнаружились любители подслушивать.
– Вот некоторые из тех, ваше высочество, чьи имена следует запомнить.
В тот же день Ренфрау бесследно исчез из Альтен-Вайнберга, хотя с десяток людей, которые непременно желали с ним повстречаться, искали его изо всех сил.
